Аргор с удовольствием погрузился в теплую ароматную воду. Что ни говори, ханаттаннайн знают толк в наслаждениях. Молчаливый раб, невысокий, узкоглазый и скуластый, стоял наготове, нагревая на покрытой изразцами печи полотенца. Наверное, это правильно. Люди созданы для разного — кто-то властвовать, кто-то строить, кто-то разрушать, а кто-то быть рабом. Нет, правда, разве не встречаются сплошь и рядом тупые куски человеческого мяса, способные только жрать, срать и плодиться? И если он собирается создав великое государство, где мерилом для каждого будет его собственная полезность, то вот такие тупые только в рабы и сгодятся. Это будет не так, как в Ханатте, но что поделать большая часть человечества только в рабы и годится.
Нуменорец улыбался. Где-то сейчас Жемчужина? Она бы сумела его развлечь…
— Господин! — зашептал кто-то в ухо.
Он открыл глаза и увидел Дайру, своего нового телохранителя из восточных княжеств, коими ныне правят от имени государя его родичи, князья Арханна. Народ там на диво высокий и красиво сложенный, но кожа у них почти черная.
— Господин, к вам вестник. Впустить?
Ну, вот еще…
— Пусть войдет, — уныло протянул Аргор.
В купальню вошел отец Мааран, одетый с вызывающей скромностью.
— Чего ты хочешь? — проворчал Аргор.
— Саурианна просил тебя о встрече. Он ждет тебя в твоих комнатах.
Майя небрежно развалился на тахте, подперев голову рукой. Аргор остановился посреди комнаты.
— Садись. Сюда никто не войдет. Да никто меня не видел, не беспокойся.
Аргор нехотя повиновался. И правда, чего стоять-то?
— Я пришел говорить о важном. О Керниене.
Аргор нахмурился.
— Ты сделал то, что я просил. Ты создал мне войско — морэдайн и ханаттаннайн. Но зачем мне войско, которое не будет воевать против моего и твоего врага, пока жив Керниен? Да-да, Керниен очень достойный человек, но очень глупый. Он отказался от Силы… Но зачем мне он, когда у меня есть ты? Решай — резко поднялся Саурон. — Ханатта Керниена готова замириться с ненавистным тебе Нуменором. Керниен неблагодарен. Мне — и тебе — нужна Ханатта которая будет врагом Нуменору. Мне нужен король который будет верен мне. Керниен таким не станет. Что скажешь? Каков вывод?
— Керниен должен умереть, — сказал Аргор, прежде чем успел сообразить, что говорит. А когда понял — почему-то не испугался своих слов.
Майя выжидающе смотрел на него.
— И что? Тебе его не жаль?
— Он мой побратим.
— Ну так определи, что тебе важнее. Глупые человеческие обычаи или Твой Нуменор. В конце концов, ты — государь, а он всего лишь один из множества варварских корольков.
Аргор зло нахмурился. Ему не нравилось, что кто-то смеет подталкивать его к решению. Черное опять заплескалось внутри.
— Я сам решу, — прорычал он. — Я решу. Я!
Майя еле заметно улыбнулся и смиренно кивнул.
— Конечно же ты, государь.
Вот теперь все было правильно.
Каждая поза актера означает определенное чувство или настроение, каждое движение — символ. Для того, кто умеет их читать. Аргор вспоминал краткие уроки Жемчужины, краем уха слушая пояснения Нарана, который смотрел на Аргора прямо-таки с обожанием. Слишком пестро, слишком шумно и громко.
Керниен молча взирал на помост, полулежа за низким столиком. Тяжелые думы одолевали его:
«Я так и не знаю, от Солнца ли он. Но он сделал великое благо для меня и для Ханатты. То, чего он хочет от меня теперь, — безумие. Но если он — от Солнца, то и Посланник — от Солнца. И если он скажет, что я должен воевать с морскими варварами, я должен буду это сделать, потому как я клялся Солнцу…
Я должен поговорить с кем-то, кто обязан знать».
Он встал и, махнув рукой актерам, чтобы продолжали, вышел, приказав Ингхаре призвать отца Маарана.
Тот явился быстро.
— Ты желал меня видеть, керна-ару.
Керниен молча повернулся к открытому окну. Отсюда были видны все Сады.
— Скажи мне без утайки, отец Мааран, может ли злое рядиться в одежды добра?
Отец Мааран нахмурился и ответил не сразу.
— Говори же! — резко приказал Керниен.
— Такое возможно, — ответил жрец.
— И как одно отличить от другого? Ты это знаешь?
Отец Мааран нахмурился еще сильнее.
— Этого я не могу тебе сказать.
— Не можешь или не знаешь? Если не знаешь — то как ты можешь судить, что хорошо, а что плохо?
— Есть заповеди. Есть вековая мудрость…
— Есть. Но я хочу знать… — В конце концов Керниен махнул рукой и спросил напрямую: — Откуда ты знаешь, что этот самый Посланник — от Солнца?
Отец Мааран не сразу нашелся, что ответить, на время утратив дар речи.
— Он явился нам в Храме! Он пришел в ответ на наши молитвы! Он явил чудо! Он…
— Все это я знаю. Но разве не может быть такого, что он — не тот, за кого себя выдает? Разве не вершили чудес темные боги? Разве они не слышат наши мысли и не прикидываются тем, чем мы хотели бы их видеть? Разве не может быть того, что вовсе не блага Ханатте Посланник желает, а хочет ее использовать для каких-то своих целей? И не Посланник он вовсе? Как мне узнать, отец Мааран? Как?
Жрец мог бы обрушиться на государя с обвинениями в кощунстве, ибо ничего он не страшился, но в голосе Керниена на миг послышалась такая растерянность, что жрец все понял.
— Доверяйся сердцу, — сказал он как мог мягко и успокаивающе. — Ты — сын Солнца. Оно скажет тебе.
— Но ты — веришь? Ты, служитель Солнца, близкий Ему, избранный среди прочих, ты — веришь?
Отец Мааран помолчал, затем ответил:
— Но ты же принял дары, керна-ару.
Керниен исподлобья посмотрел на него. Его взгляд в упор мало кто выдерживал. Жрец ответил таким же упрямым и тяжелым взглядом.
— Хорошо. Ты дал мне ответ. Теперь ступай и пришли ко мне брата.
В Садах по сравнению с дворцом было темно и тихо Керниен долго шел по памяти выискивая ту беседку, в которой они в детстве с безвременно ушедшим к Солнцу братом Ораманной прятались от учителей. Она изрядно обветшала за эти годы. Керниен смахнул с каменной скамьи пыль и сел, приказав Нарану сесть рядом.
— Наран, — начал он без обиняков, — я отсылаю керна-хэтана. Он сделал свое дело, и договор наш выполнен. Он свободен. Дальше мы будем действовать сами. Я холост и вряд ли успею взять жену — я это чувствую, я умру скоро.
— Государь…
— Молчи, прошу тебя. Ты должен дать мне слово, что никогда не примешь дара, который тебе пообещает Посланник. Я давал клятву лишь за своих потомков — а их у меня не будет. Ты же от нее свободен. И потому сейчас я как сын Солнца требую у тебя иной клятвы — для Солнца. Брат!
Наран в ужасе смотрел на брата. Затем вскочил, попятился и бросился прочь. Керниен ссутулился и долго сидел так неподвижно, опустив бессильные руки и глядя на далекие желтые окна дворца.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});