Зинаида заволновалась и попыталась снова уйти от ответа:
— Да ничего особенного, Наташа. Я же говорю тебе. — Боярыня отвечала снисходительной улыбкой:
— И, тем не менее, я заметила, что этот человек изрядно встревожил тебя.
Яркая краска залила щеки Зинаиды, и, пытаясь отвлечь Наталью, она притворилась крайне огорченной из-за своего намокшего наряда:
— Ну вот, испорчено! Совершенно испорчено, а ведь это мое любимое платье!
— Да, ты действительно выглядела в нем замечательно, — вслух подумала ее спутница. — Но ведь тебе идет абсолютно все, что бы ты ни надела. Я уверена, что, прежде всего именно это привлекло твоего друга. Он, кажется, очень увлечен тобой.
— Это не мой друг, — ответила Зинаида. Наталья самоуверенно улыбнулась:
— Ну ладно, моя дорогая, судя по тому, что я видела, он уж, во всяком случае, тебе не враг. Скажи-ка, а что думает насчет него Анна?
— Он англичанин. Нужны еще пояснения? — Глядя на раскрасневшиеся щеки Зинаиды, Наталья начала понимать, в чем дело:
— Значит, она запрещает ему видеться с тобой? — Зинаида молча кивнула и принялась судорожно подыскивать другую тему для беседы. Вспомнив о причине, по которой она в первую очередь собиралась повидаться со старшей подругой, Зинаида сказала:
— Дорогая Наташа, пожалуйста, прости мне такую прямоту, но у поварихи Анны есть сестра. Сейчас она больна, но как только поправится, ей нужна будет работа. Нет ли у тебя какого места для бедной женщины?
— Она умеет готовить? — тотчас поинтересовалась Наталья.
— Я слишком мало знаю о ее способностях, — пожимая плечами, ответила Зинаида. — Мне известно только, что Дуняша сильно нуждается, но я, разумеется, спрошу у Елизаветы, что она умеет делать.
— Если она может готовить, присылай сразу ко мне, как поправится, — предложила Наталья. — Моя старая повариха умерла, нужно поскорее найти замену, а не то я с ума сойду, пока научу моих девок хотя бы кипятить воду. Сама понимаешь, учитывая, сколько у меня бывает гостей, каждая трапеза превращается в настоящий кошмар, если в доме нет поварихи.
— Но у этой женщины маленький ребенок, — предупредила подругу Зинаида. — Девочка трех лет.
Наталья улыбнулась:
— Даже хорошо, если в доме зазвучит детский голосок. Иногда мне так одиноко в этой огромной усадьбе, несмотря на всех моих друзей и знакомых. Не хватает какой-то малой искорки, чтобы осветить всю эту мрачную унылость. А теперь, поскольку ты не можешь жить у меня, милая Зинаида, мне уже некого и баловать. — Долгий вздох поведал о ее грусти. — Как жаль, что я так и не смогла родить ребенка. Сама знаешь, я уж трех мужей пережила, но ни один из них не смог подарить мне эту столь желанную радость. Я долго сокрушалась из-за своего бесплодия.
Зинаида протянула руку и сочувственно коснулась руки подруги:
— Я всегда буду тебя любить так же крепко, как родную мать, Наташа.
Блестящие слезы показались на темных глазах боярыни, засиявших нежностью:
— А ты, моя дорогая, прекрасная Зинаида, ты мне как дочь, которой у меня никогда не было и которая мне всегда была так нужна.
Лишь через несколько дней после первой встречи с Натальей Зинаиде снова позволили выйти за пределы княжьего имения. Последовав советам полковника, Зинаида убедилась, что нога ее быстро зажила. Анна тем временем готовилась к приему в честь Ивана. Чтобы закупить всякую снедь, она отправила свою воспитанницу на Китайгородский рынок, строго наказав ей, что покупать, где и почем. Все потраченные сверх отпущенной суммы деньги должны были идти за счет Зинаиды. Княгиня несколько раз повторила это условие, советуя быть побережливее. Вдобавок, под страхом дополнительных взысканий, она велела сильно не мешкать.
Степан остановил экипаж на Красной площади возле торга, и Зинаида вместе с Эли и Джозефом отправилась вдоль рядов. Ради такого случая боярышня надела крестьянский наряд, не желая производить на торговцев впечатления богатой госпожи — авось удастся сторговаться подешевле.
Поначалу Зинаида не торопилась, вполне серьезно относясь к предупреждениям Анны. Она обстоятельно торговалась и охотно слушала мудрые советы Эли и Джозефа. Каждый раз, как их корзины наполнялись, лакей бежал к экипажу, чтобы разгрузиться, а женщины продолжали бродить по рядам, выискивая самые лучшие овощи и птицу.
Наконец все покупки были сделаны, и Зинаида с Эли пошли к экипажу, сопровождаемые кудахтаньем и гоготаньем перепуганных кур и гусей, которых Джозеф запихал в две специальные корзины. Завернув за угол, они увидели отряд всадников в сверкающих доспехах, приближающийся с другого конца улицы. Сердце Зинаиды заколотилось, когда она разглядела впереди отряда полковника Райкрофта. Он ехал на темно-гнедом коне, прекраснее которого она еще не видела. Как-то Тайрон признался, что дорого заплатил за перевозку своих коней из Англии в Россию. Вероятно, эта лошадь тоже прибыла сюда морем. При виде красивого элегантного мужчины Зинаида так разволновалась, что даже остановилась в восхищении, но тут Эли, непременно пожелавшая обратить на себя внимание Райкрофта, шустро обежала подъехавший экипаж и принялась махать рукой и выкрикивать его имя:
— Полковник Райкрофт! Эгей! Полковник Райкрофт!
— Эли, прекрати немедленно! — ахнула Зинаида, смущенная неприличным поведением служанки.
Хитрая ирландка мгновенно повиновалась, но, к своей великой радости, обнаружила, что успела-таки привлечь внимание офицера. Ласковая улыбка тронула губы Тайрона, и он почтил Эли приветственным жестом, после чего вытянул шею и окинул взглядом толпу в поисках той, чье лицо и фигура так часто посещали его в тревожных сновидениях. Даже, несмотря на то, что козырек блестящего шлема затенял голубые глаза Райкрофта, они засияли теплым светом, когда он заметил среди множества корзин и лукошек густо покрасневшую и весьма смущенную боярышню.
Зинаиде вдруг ужасно захотелось, чтобы земля разверзлась у нее под ногами. Но ничего такого не произошло, и она вынуждена была стоять и терпеть внимательный жадный взор полковника, пока он подъезжал ближе. Райкрофт дружелюбно кивнул ей. Она ответила ему с самым неприступным видом, стараясь не замечать, что все вокруг поворачивают головы и смотрят на них. Если бы не кряканье и гоготанье птицы, Зинаида услышала бы и перешептывания стоявших поблизости женщин.
Зинаида и не знала, что неподалеку стояла боярыня Наталья Андреевна, с удовольствием улыбаясь и с большим интересом слушая своего высокородного спутника. Князь Жерков был царским придворным и прекрасно знал обо всем, что происходит во дворце. То, что англичанин в последнее время очутился в самом центре циркулирующих по Кремлю слухов, разумеется, заинтриговало боярыню, и она хотела, чтобы князь Жерков познакомил ее с человеком, так прочно занимавшим мысли государя.