группа партийных следователей. Толстенное обвинительное заключение было составлено. Но никаких обвинений ему больше не предъявляли. В Пекине хотели, чтобы о нем забыли.
Когда Дэн Сяопин начал реформы, Китаем в мире не могли нарадоваться. Когда армия разогнала студентов, собравшихся на площади Тяньаньмэнь, симпатий к Китаю поубавилось. Дэн не захотел войти в историю как «палач Тяньаньмэня». И потерять мировую славу отца реформ. Когда все считали, что Китай сдал назад и отказывается от реформ, 87-летний Дэн предпринял большую поездку по южным провинциям. Он требовал дальнейшей экономической либерализации. И начался новый этап преобразований. Но Дэн обезопасил себя от любых обвинений, называя экономические реформы продолжением революции.
Вот какие выводы сделал для себя будущий президент Казахстана:
«Во-первых, радикальные экономические реформы приводят к очень серьезным социальным потрясениям.
Второй вывод: нужно должным образом проводить идеологическую работу прежде всего среди молодежи — разъяснять смысл реформ.
Третье — это опасность коррупции, которая подрывает веру людей.
И четвертый, возможно, спорный вывод: тогда китайское руководство приняло правильное решение остановить студенческие манифестации, применив силу, потому что в противном случае Китай мог бы погрузиться в пучину беспорядков, которые привели бы к тяжелейшим последствиям в этой стране.
Иными словами, нынешнего Китая сейчас бы не существовало».
Тогда же Касым-Жомарт Токаев познакомился с будущим председателем Китайской Народной Республики Цзян Цзэминем:
«Впервые мне удалось увидеть его в 1989 году в бытность руководителем Шанхая — уникального мегаполиса Китая. В то время я был сотрудником советского посольства и в этом качестве сопровождал посла Олега Трояновского, совершавшего дипломатический визит в этот город. Тогда Шанхай по архитектурному облику и экономическому потенциалу, разумеется, был далек от нынешнего ультрасовременного города-гиганта, но тем не менее занимал важное место в экономике Китая, не говоря уже о политической жизни.
Выходцы из Шанхая всегда играли заметную роль в китайской внутренней политике. Нельзя забывать, что коммунистическая партия зародилась именно в Шанхае.
Наша встреча с Цзян Цзэминем состоялась незадолго до студенческих манифестаций в Пекине. Как ни странно, именно этому молодежному бунту Цзян Цзэминь обязан собственному восхождению на властный олимп. После разгона студентов и репрессий в отношении организаторов беспорядков перед высшим руководителем Китая Дэн Сяопином, которого совершенно справедливо называют архитектором китайских реформ и творцом всех успехов этой державы, встала задача подбора достойной кандидатуры на пост генерального секретаря ЦК Компартии и председателя КНР.
Надо помнить, что Китай после масштабных студенческих волнений находился на политическом перепутье, в обществе шли дискуссии о жизнеспособности социализма и эффективности руководящей роли компартии. В интеллектуальных кругах высказывались серьезные сомнения в отношении «социализма с китайской спецификой». Тем более Китаю предстояло доказать свою конкурентоспособность на фоне крупных экономических успехов Тайваня, Гонконга и государств Юго-Восточной Азии, избравших капиталистическую, рыночную, модель развития.
Забегая вперед, важно подчеркнуть, что Китай с блеском выполнил эту задачу, удачно совместив рыночные принципы управления экономикой с социалистической моделью общественного развития. “Социализм с китайской спецификой” доказал свою жизнеспособность. Правда, с годами в этой концепции произошли существенные изменения: социализма стало заметно меньше, а специфики существенно прибавилось».
Цзян Цзэминь будет руководить Китаем, когда соседний Казахстан станет самостоятельным и от позиции Пекина многое будет зависеть…
Касым-Жомарт Токаев пробыл в Пекине до августа 1991 года, ровно шесть лет. Он вернулся в Москву, когда в Советском Союзе уже происходила своего рода революция.
Часть третья
Родина ждет
Выбор сделан
В центральном аппарате Министерства иностранных дел СССР Токаевым были очень довольны, что для дипломата важно и приятно. Но и на самой Смоленской площади происходили большие перемены, как и во всей стране.
Партийное собрание Министерства обороны СССР дважды обращалось к Горбачеву с требованием привлечь Шеварднадзе к уголовной ответственности за продажу интересов Родины. Его обвиняли во всех смертных грехах. А он обижался на Горбачева, который его не защищал, хотя министр проводил президентскую линию.
В конце декабря 1990 года Эдуард Шеварднадзе на Съезде народных депутатов внезапно заявил, что уходит в отставку. Я работал тогда в еженедельнике «Новое время» и накануне съезда написал статью, в которой предположил возможность отставки министра. Потом мне звонили иностранные корреспонденты, наивно предполагая, что у меня какие-то особые источники информации…
20 декабря, попросив на съезде слова, Шеварднадзе сказал, что это «самое короткое и самое тяжелое выступление» в его жизни.
Шеварднадзе говорил, что против него развернута настоящая травля:
— Наступает диктатура… Никто не знает, какая это будет диктатура и какой диктатор придет, какие будут порядки… Пусть моя отставка будет, если хотите, моим протестом против наступления диктатуры.
16 января 1991 года на коллегию МИД приехал Горбачев, чтобы представить нового министра — Александра Александровича Бессмертных, кадрового дипломата, бывшего посла в Соединенных Штатах. В Министерстве иностранных дел его назначение вызвало облегчение — свой, прекрасный профессионал.
Касыма-Жомарта Токаева ждало новое назначение. Перед новой командировкой он поступил в Дипломатическую академию МИД СССР на курсы повышения квалификации руководящих дипломатических кадров. Это было приятно и полезно.
Исходя из того, что дипломатами не рождаются, еще в 1934 году при Наркомате иностранных дел образовали Институт «для подготовки дипломатических и консульских работников».
Оргбюро ЦК (занимавшееся кадрами) постановило:
«а) Организовать в Москве при НКИД Институт с двухгодичным сроком обучения для подготовки дипломатических и консульских работников (секретарей полпредств, консулов и вице-консулов, атташе по печати, референтов, секретарей консульств).
б) Установить ежегодный прием слушателей в количестве 40 человек.
в) В институт принимать членов ВКП/б/ в возрасте от 25 до 32 лет с партийным стажем не менее 5 лет с законченным высшим образованием и по предварительным испытаниям в объеме вуза.
При приеме в Институт отдавать предпочтение товарищам, имеющим опыт ответственной партийной, советской и комсомольской работы, а также знающим иноязыки».
21 августа 1934 года газеты «Правда» и «Известия» сообщили, что открывается прием заявлений в дипломатический институт. О новом учебном заведении в Москве прознал молодой директор металлургического рабфака в Каменском (в 1936–2016 годах — Днепродзержинск) Леонид Ильич Брежнев. Не ведая, какая блестящая карьера ему суждена, весной 1935 года засобирался в дипломаты. Запасся рекомендациями и характеристиками, с волнением ожидал вызова в Москву, но в дипломаты его не взяли. А мог бы Леонид Ильич стать послом, заместителем министра, трудился бы под руководством Андрея Андреевича Громыко…
На 1-й курс зачислили всего 37 слушателей. Как раз в те годы в Москве ожила дипломатическая жизнь. Часто устраивались приемы. Главный давался в Свердловском зале Кремля по случаю очередной годовщины Октябрьской революции. Приходили все советские руководители, некоторые с женами. Гости танцевали, пили и ели до утра. Впрочем, иностранцы быстро убеждались, что соревноваться с хозяевами в питье и еде — дело опасное. К утру иностранные дипломаты теряли форму и с трудом добирались до дома.
В 1938 году свободный прием в Институт дипломатических и консульских