и Сусловым, он сказал главе супердержавы:
— Вы, наверное, в то время на комбайне работали?
На эту ироничную фразу Горбачев выдавил из себя:
— Но мы уже в то время интересовались политикой.
Смысл высказываний Дэн Сяопина сводился к тому, что Китай испокон веков был объектом угнетения, дискриминации и третирования со стороны иностранных держав, в том числе России. Затем ее политику взял на вооружение Советский Союз. Китай готов нормализовать отношения с ним на условиях равноправия, старые времена должны уйти в безвозвратное прошлое.
Дэн Сяопин плохо понимал советского переводчика и поэтому полагался на помощь китайского дипломата Гун Цзяньвэя, блестяще владевшего русским языком и отличавшегося хорошей, внятной дикцией. Но в какие-то моменты он обращался и к своей дочери, которая четко выговаривала ключевые фразы на правое ухо, так как Дэн Сяопин имел трудности со слухом. Это позволило советскому министру здравоохранения вынести вердикт на основе визуального наблюдения: китайский лидер чувствует себя плохо и больше года не протянет. Дэн Сяопин умер в феврале 1997 года, спустя 8 лет после встречи с Горбачевым.
Советский президент был сильно раздражен содержанием беседы с Дэн Сяопином. После переговоров он в кругу сопровождавших его лиц бросил фразу:
— Этот старик порядком надоел мне своими поучениями.
Нам же, профессиональным китаеведам, было хорошо известно, что “старик” не считал Горбачева равным себе государственным деятелем, а рассматривал его как легковесного и неподходящего для руководства такой крупной державой, как СССР.
На прямой вопрос президента: “Что думаешь, Женя?”, Примаков ответил в том духе, что состоявшаяся встреча была исторической, поворотной, но ее итоги требуют тщательного осмысления. Одно ясно: Китай готов к нормальным отношениям с СССР и это создает новую ситуацию в мировой геополитике. Горбачев одобрительно кивнул и поручил послу Трояновскому подготовить информацию об откликах в КНР на его визит и о реакции США на данное событие. Шеварднадзе тут же сообщил президенту, что уже дал поручение посольству в Вашингтоне и оно отчитается буквально через пару часов».
Тогда Токаев познакомился с Примаковым. Пройдут годы, и они станут министрами иностранных дел своих стран.
Касым-Жомарт Токаев:
«В Пекине Евгений Максимович Примаков в качестве директора Института мировой экономики и международных отношений проводил консультации с руководителями ведущих научно-исследовательских центров в преддверии китайско-советского саммита.
В какой-то мере это была разведывательная миссия, имевшая целью сбор информации о подходах Пекина к перспективам двусторонних отношений. Миссия — весьма актуальная, имеющая большое практическое значение, учитывая напряженный, конфликтный характер взаимоотношений между СССР и КНР на протяжении почти 30 лет. Кремль нуждался в информации не только из дипломатического ведомства, спецслужб, но и по линии исследовательских центров. Академик Примаков отличался способностью “выщелачивать” наиболее ценные сведения и обобщать их в аналитических записках, пользовавшихся спросом в высшем руководстве страны.
А тогда, в Пекине, Примаков был неприметен и скромен. Правда, дипломатам посольства бросились в глаза его близкие, приятельские отношения с послом Олегом Александровичем Трояновским. Они обращались друг к другу на «ты» и подолгу засиживались в кабинете, видимо, обсуждая бурные события в Москве и ситуацию в Китае, которая тоже не отличалась стабильностью: в Пекине набирало обороты студенческое движение, выступавшее за либерализацию общества и гражданские свободы. Влияние “перестройки” перешагнуло Великую Китайскую стену.
О близости Примакова к Горбачеву свидетельствовало указание президента включить академика в состав официальной делегации на встречу с Дэн Сяопином. Мы передали китайской протокольной службе данную информацию, чем немало удивили местных дипломатов, так как списки участников переговоров были согласованы заранее. После недолгой дискуссии с МИД КНР этот вопрос был решен, и Примаков получил сообщение о том, что примет участие в саммите».
Вечером, после встречи с Горбачевым, генсек ЦК КПК Чжао Цзыян собрал Постоянный комитет Политбюро и предложил обратиться к студентам с просьбой прекратить голодовку. В проекте обращения были такие слова: «Патриотизм студентов вызывает восхищение, ЦК и правительство одобряют их действия».
Ли Пэн недовольно возразил:
— Хватит с них и слов «вызывает восхищение». Зачем еще добавлять, что мы одобряем их действия?
— Наша главная задача, — объяснил Чжао, — успокоить эмоции.
Большинством голосов заявление приняли. Но китайское руководство раскололось. Премьер-министр Ли Пэн и его единомышленники считали, что дело идет к хаосу.
17 мая у Дэна собрались члены Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК. Возник вопрос о введении военного положения в столице. Чжао возразил и остался в одиночестве. Ли Пэн жестко критиковал генерального секретаря.
Дэн подвел черту:
— Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, вводим войска в Пекин и объявляем военное положение.
Но он предупредил Ли Пэна:
— Только чтобы никто не знал, что я принял это решение!
18 мая Дэн улетел в Ухань. Беседовал с военным командованием. Хотел, видимо, убедиться в том, что военные поддерживают это решение и приказ будет выполнен.
Чжао Цзыян подал в отставку:
— Я не хочу быть генеральным секретарем ЦК, который бросил армию против студентов.
19 мая утром генеральный секретарь вышел на площадь Тяньаньмэнь. Он безуспешно убеждал студентов разойтись. «Я просто пытался уговорить их прекратить голодовку, — объяснял Чжао. — Они молоды и должны беречь свои жизни. Я понимал, что хотя им симпатизирует страна, это не имеет никакого значения для кучки стариков, занимающих жесткую линию».
Ли Пэн подписал распоряжение правительства о введении с десяти часов утра 20 мая военного положения в ряде районов столицы. Китайское руководство нервничало и не было уверено в успехе. Военных вызвали в ЦК и приказали применить силу.
Один из генералов отказался: студенты на площади — это политическая проблема, которую следует решать путем переговоров:
— Пусть мне лучше отрубят голову, чем я стану преступником.
Когда-то он кровью написал заявление с просьбой принять его на военную службу — во время корейской войны. Он считал неправильным отправлять регулярную армию на улицы города, чтобы разгонять студентов. Это может привести к кровопролитию, ведь в толпе невозможно отличить виноватых от невиновных, и повредит репутации армии.
Генерала сместили с должности, исключили из партии и арестовали. Он отсидел четыре года. Подчиненных ему офицеров заставили клеймить недавнего командира и клясться в верности партии.
В партийном руководстве пошли опасливые разговоры о возможности военного переворота. Это только усилило страх перед студенческой манифестацией. Чиновники поняли: это настоящая угроза власти партии.
В ночь на 2 июня войска двинулись в сторону площади. Приказ: «Подавить контрреволюционный мятеж». Горожане отчаянно сопротивлялись, поджигали военную технику и сражались с солдатами подручными средствами. Армия взяла площадь в кольцо. В ночь на 3 июня войска открыли огонь из автоматического оружия. Применив бронетехнику, очистили площадь от студентов. Больше двухсот человек погибли.
Чжао Цзыяна лишили всех постов. Дэн пожертвовал своим ставленником. История Чжао показала, что если человек сопротивляется аппарату, то найдутся жернова, которые любого сотрут в порошок.
Недавнего генерального секретаря вызвали в ЦК, где объявили, что его делом займется