— Что ты несёшь??? Ты не в себе!
Я аккуратно вытаскиваю свою руку из его.
— Прости, Себ. Все кончено.
Я встаю с дивана и иду в нашу спальню. Достаю чемодан и кидаю в него вещи. Себас врывается в комнату и хватает меня за руку.
— Какого черта ты творишь? Мы не виноваты в том, что она умерла! — кричит на меня.
— Отпусти, — говорю спокойно, указывая глазами на его сильный захват у моего локтя.
— И не подумаю. Ты никуда не уйдёшь.
Себас хватает чемодан и отшвыривает его в сторону. Затем берет меня за плечи и резко притягивает к себе.
— Хватит уже думать о ней, — цедит жестко. — Подумай хоть раз в жизни о себе. О нас. Меня уже достало, что тень Флёр все время стоит между нами. Меня уже достало, что в нашей постели вечно третий человек! Ты думаешь, я не слышал никогда твои слезы по ночам? Ты ведь из-за нее все эти годы рыдала в подушку? Не могла себе простить? А что ты не могла себе простить, Мэриэн? Желание быть счастливой?
Он в ярости, а вот во мне ни одной эмоции. Как будто я разучилась что-либо чувствовать.
— Не могла себе простить, что выбрала тебя, а не ее. Это была главная ошибка в моей жизни, Себ. Я любила тебя. Но Флёр я любила больше. А теперь отпусти меня и не мешай. Я ухожу от тебя, и ты меня не удержишь.
Его лицо искажается болью. Но я не жалею о сказанном. Я приняла твёрдое решение и не намерена отступать.
— Да… — говорит и делает шаг назад. — Ее ты всегда любила больше, чем меня. Я всегда был для тебя на втором месте. После нее. И знаешь что? Я больше не намерен мириться с ролью второго плана.
Он разворачивается и выходит из комнаты. А через минуту я слышу, как громко хлопает входная дверь. Словно робот, я возвращаю на место чемодан и складываю в него вещи. Затем беру второй, а потом и третий.
У меня очень много вещей. Половину я складываю в пакеты и выношу к мусорным бакам. Другую половину забираю с собой. Я занимаюсь этим до глубокой ночи. Себ так и не вернулся. Я звоню отцу и коротко излагаю ему ситуацию, он вздыхает и причитает, но все же присылает ко мне своего водителя. Мужчина грузит мои вещи в багаж, я окидываю последним взглядом квартиру Себастиана, в которой прожила шесть лет, оставляю ключи на тумбочке в прихожей и пишут записку:
«Нас не должно было быть изначально. Будь счастлив, Себ. Я уверена, что ты встретишь девушку, для которой будешь на первом месте.
Мэриэн»
Я оставляю ее рядом с ключами и захлопываю за собой дверь.
На моем лице ни слезинки. Я не чувствую сожаления, я не испытываю сомнений. Наоборот, мне кажется, что я только что приняла самое верное решение в своей жизни. Еще никогда я не была так уверена в том, что делаю, как сейчас.
Я приезжаю к себе домой глубокой ночью. Отец тут же накидывается на меня с вопросами и укорами, мать молчит, но неодобрительно качает головой. А потом наконец изрекает в сердцах:
— Да что же это такое! Ни одной нашей дочери не судьба выйти замуж что ли?
Ее слова меня цепляют.
«Ни одной нашей дочери»…
Она все-таки считает меня своей дочкой?
Я ухожу в свою комнату и еще долго не могу уснуть. Достаю из сумки письмо Флёр и перечитываю его снова и снова. Кажется, я уже выучила его наизусть. Когда я все-таки засыпаю, я уже знаю, что буду делать дальше.
На следующий день Элайза не может сдержать победоносного взгляда. Какая же она жалкая. Больше всего на свете мечтает выйти замуж и винит в своей неудаче меня. Вот человек, у которого нет другой мечты кроме кольца на пальце.
А у Флёр были мечты. Много. И я их исполню.
— Пап, спасибо за все. Но дальше я сама, — говорю отцу в его кабинете.
— В смысле «дальше сама»? — недоуменно смотрит на меня поверх очков.
— Не надо больше давать мне деньги. И квартиру, которую ты мне купил, забери обратно. Я не буду в ней жить. Там сейчас квартиранты, я дам им номер твоей карты, чтобы переводили теперь на нее деньги.
— Кнопка, что ты удумала?
— Я выбираю для себя другую жизнь.
— Какую другую!? Ты же не работаешь нигде! Ты отправила свой роман в издательство, с которым я договорился?
— Я не буду писательницей.
— А кем ты будешь?
— Учительницей в школе.
— Кем???? — очки сползают с носа и падают на стол.
Я больше ничего не отвечаю папе. Встаю со стула, склоняюсь над ним, целую в щеку и ухожу.
Флёр очень любила Плезир. Я сниму там квартиру и перееду туда. И буду работать в школе учительницей французского, как она всегда хотела. А еще Флёр была из очень простой семьи и одевалась всегда тоже просто. Даже от меня она отказывалась принимать брендовые вещи. А мой шкаф всегда ломился от них. Зачем это дорогое шмотье? Разве оно сделало кого-то счастливым?
В течение пары недель я завершаю переезд в Плезир. Я хорошо знаю этот городок, часто бывала тут с Флёр у ее бабушки. К тому же так я смогу чаще ходить на ее могилу.
— Вы окончили Сорбонну? — восхищенно спрашивает директор школы, в которую я пришла устраиваться. — У нас нет ни одного учителя из Сорбонны… Конечно, мы вас берём. Сразу с сентября приступайте.
Сентябрь через неделю.
Я завершаю обустройство своей маленькой съемной квартирки и выхожу на работу. Мне достаются старшеклассники, так что не так уж и сложно. Они уже более-менее адекватные и слушаются на уроках. Есть несколько талантливых детей, которые искренне интересуются литературой. Одна девочка пишет просто замечательные сочинения.
В один из дней я прохожу мимо тату-салона. Бросаю на него взгляд и мнусь у входа в нерешительности. Но все же в итоге захожу.
— Здравствуйте, — говорю девушке на ресепшене. — Я хочу сделать татуировку.
— Здравствуйте. Если подождёте минут 15, то мастер сможет сегодня.
— Хорошо.
Я сажусь на диванчик и послушно жду.
— Что будем делать? — спрашивает меня молодой парень с машинкой в руке.
— Цветок на запястье.
— Какой именно?
— Самый красивый, какой только сможете, — слегка улыбаюсь.
Через пару часов я выхожу из салона с перевязанным запястьем.
Флёр не умерла. Она живет во мне.
Глава 34. Рассвет
POV Егор
Наши дни
У меня дурацкое предчувствие, что я очень долго ее не увижу. Через полчаса я поймаю на дороге такси, сяду в него, поеду в аэропорт и это будет конец. Поэтому сейчас, когда мы снова идем где-то по центру, я крепко держу ее ладонь и смотрю на нее боковым зрением.
Хочу запомнить ее профиль. Хочу запомнить эту едва заметную родинку на щеке. Хочу запомнить, как она поджимает губу, когда усердно о чем-то думает. Хочу запомнить, как у нее на лбу образовывается небольшая складка, когда она погружена в мысли. Хочу запомнить, как она небрежно заправляет за ухо короткую кудрявую прядь.
— Давай встретим рассвет на Марсовом поле? — говорит тихо и поворачивается ко мне с едва заметной улыбкой.
— Давай.
Мне все равно, где встречать рассвет. На самом деле я мечтаю вообще его не встречать. Я хочу, чтобы время остановилось.
Селеста ускоряет шаг и через 10 минут мы выходим на Марсово поле, с которого открывается прекрасный вид на Эйфелеву башню. Еще темно, и она светится огнями. Красивая.
Париж поразил меня. Я никогда даже не думал, что этот город настолько прекрасен. Какая же тут архитектура, какой воздух. Тут на каждом шагу — история. Одно кладбище с готическими статуями чего стоит.
Не то что эта австрийская Вена, в которой разве что жир по стенам не течет.
Мы садимся с Селестой на влажную от росы траву. Я обнимаю ее за плечи и облокачиваю себе на грудь. Мы смотрим на светящуюся Эйфелеву башню и молчим каждый о своем. Я несколько раз целую ее волосы и вдыхаю их фруктовый запах. Хочу его запомнить.
— Моя летняя девочка, — шепчу ей.
Селеста тяжело вздыхает и еще крепче хватается за мои руки, которые обнимают ее плечи. А через минуту она их убирает, чтобы вытереть слезы.