Жаль, что теперь сон — это недолгое удовольствие. Вновь привезли младенцев, и нужно просыпаться, кормить маленьких человечков… Как трудно разлепить глаза… Полусонная Лиса машинально приняла свой дорогой свёрток. Малыш был неспокоен, вертел головой, дёргался, выгибал спинку, и она снова боялась не удержать его, выронить. Только теперь этот страх был глуше. «Наверное, и страхи устают», — подумала Лиса.
— Ну что ты, маленький… Не нервничай, я рядом… Мы теперь вместе. Давай, попробуем покушать?.. Пожалуйста…
Ребёнок, словно не слышал её, недовольно морщился и отказывался от груди. Странно… Лисе казалось, что он тут же бросится сосать. Что же не так? Что?.. Молока ещё нет, это понятно, но ведь он даже не попробовал… Лиса осторожно огляделась. У других мамаш всё в порядке — дети мирно едят, только у неё ничего не выходит. Последовавшие за этим уже почти отчаянные попытки тоже оказались тщетными, и лишь измучили обоих. Лиса сердилась молча, а малыш раскраснелся и недовольно кричал. Мало того, что мать — нарушительница и неумёха, так ещё и сын родился недисциплинированным! Ну что ты поделаешь?.. От смущения и незнания как себя вести всё внутри дрожало. Поглаживая ребенка, склонясь над ним, Лиса нашептывала ему успокоительные слова и тихо плакала вместе с ним. Мальчик вскоре затих, зачмокал красивыми губками и уснул, а мать ещё долго не могла успокоиться, судорожно всхлипывая и вытирая глаза.
* * *
В первой передаче обнаружилась записка. Вчетверо сложенный листочек, неровно вырванный из общей тетради. Кусочек бумаги с выведенными торопливой рукой буквами, из которых складываются самые важные, самые трепетные и незабываемые слова на свете. Такие, которые потом носишь глубоко в душе, и ответить на которые получается лишь в любви. В её конкретных, зримых проявлениях. Искренние и произнесённые от души, такие слова никогда не иссякают и не отпускают. Они требуют ответа.
Все проблемы и тревоги вдруг отодвинулись в сторону.
Лиса с аппетитом хрустела подсоленными хлебцами, и счастливо щурилась — хорошо, когда о тебе есть кому позаботиться! Прелесть как хорошо!
Вечером Лисе официально разрешили спуститься на первый этаж. А там…
Там её уже ждал Саша!
Всё завертелось перед глазами. Ноги онемели от радости. Захотелось улететь из этих чужих давящих стен домой, и там, дома, раствориться в родных объятьях. Они долго стояли, обнявшись, счастливые, позабыв обо всём на свете. Честно говоря, ещё по-настоящему недопонимая своего счастья и того, что их жизнь перестала быть только их жизнью.
— Давай, где-нибудь сядем? — предложила Лиса.
— Какой он, на кого похож? — опомнился Саша, устраиваясь рядом с ней на обтянутой зелёным дерматином больничной скамье. — Совсем маленький?
— Почему маленький? — насупила брови Лиса и приготовилась защищаться. — Очень даже большой! — и, поёрзав, но так и не найдя удобной позы, не без гордости уточнила. — Самый крупный в палате!
Позвоночник у неё ещё не окреп и ходил ходуном, прогибаясь в разные стороны при малейшем неосторожном движении. Создавалось впечатление, что Лиса крутится нарочно или кокетничает, несмотря на неприступно-грозный вид.
— Послушай, Лиса моя хорошая, — Саша заговорил с ней негромко, стараясь удержать обиду внутри, не дать ей проявиться в голосе. — Я вовсе не собираюсь обижать нашего сына. И не сомневаюсь, что он у нас самый лучший на свете! Разве я могу этого не понимать? — после этих слов он обезоруживающе улыбнулся и обнял её за плечи, зафиксировав в вертикальном положении. Получается — понял проблему, в очередной раз проявив внимание и проницательность.
— Спасибо… Без опоры пока не могу ровно сидеть, — заскромничала Лиса, и в самом деле вспомнив, что неплохо бы и пококетничать.
И снова смущённо улыбнулся её удивительный Саша. С облегчением, но смущённо. Не любя человека, ничего в нём не понять и не почувствовать. Они оба ощущали что-то необычайное и заветное… Каждый видел своё отражение в любящих глазах другого…
Впрочем, пора было возвращаться на землю.
— Слушай внимательно, Лиса. Слушай и вникай. Я тут, что положено, уже раздал. Все довольны — и врачи, и медсёстры… В общем — купили мы мальчишку по высшему тарифу! Недешёвое это дело, скажу тебе по секрету, — и Саша, явно бодрясь или, возможно, что-то самому себе доказывая, принуждённо рассмеялся. — Местные роддома, по части денежных поборов, сто очков форы любым неуставным взаимоотношениям дадут!
Услыхав такое, Лиса, испуганно оглянувшись, дёрнула его за рукав, призывая замолчать или хотя бы говорить потише. Не обо всём же можно вот так, вслух… Им тут ещё лежать и лежать. Мало ли…
— Ты что… Услышат же…
— Ладно, осторожная моя, вот тебе мелкие деньги, я тут специально наменял, — и он протянул стопочку рублей и трёшек. — Дальше уж сама…
— Да, да, правильно! — зачастила Лиса, словно боясь, что Саша опять скажет что-нибудь, о чём говорить не принято. — Знаешь, тут за каждое пеленание нужно рубль заплатить. А на третий день, когда пупочек отпадёт, той медсестре, которая мне первой об этом скажет — три рубля, — и неожиданно побледнела. — Но это только послезавтра… Не скоро ещё…
Саша чутко уловил перемену в её настроении.
— Что-то случилось?
В ответ — молчание. Ну, не хотелось ей пугать мужа местными роддомовскими страшилками, которых в избытке наслушалась от рожениц со стажем. Ему, в его военной жизни, и своих забот хватает. А здесь она уж сама как-нибудь с этими бабьими страхами справится… Крепко зажав деньги в спрятанной в кармане халата ладошке, Лиса решила, что будет действовать рационально, без излишнего транжирства, но и с разумной осторожностью. А для этого, начиная с третьего дня, каждой смене медсестёр станет выдавать по трёшке. Чтобы пупочек у ребёнка раньше времени не сорвали, не занесли инфекцию в алчном порыве принести благую весть первой. Впрочем, до этого события ещё надо было дожить.
— Саш, а откуда ты столько денег взял? — опомнилась она, прикинув, что они ещё не успели собрать нужную сумму к той памятной ночи.
«Вот в чём дело! Вот почему она нервничает!» — понял Саша.
— Не волнуйся, всё в порядке.
— Но откуда? — растерянно и недоверчиво улыбнулась она.
— В общем, не важно, — замялся Саша, явно не желая отвечать.
— Как это не важно?! — распалилась Лиса и задохнулась от неприятной догадки. — Ты мне не доверяешь?..
— Вот пристала… В общем… я костюм продал.
— Костюм? Какой костюм? …Свадебный?!
— Именно.
Лиса растерялась, не зная, как реагировать на такую новость. Она была потрясена. Случившееся не подорвало её доверия к мужу, но, безусловно, в чём-то разочаровало. Или всё же огорчило?.. Но в чём? А вот, поди, разберись…
— Как же так, Саша?.. — Лиса понимала, что если муж поступил именно так, значит, это был единственно возможный выход из сложившейся ситуации. Понимала, но не удержала, выпустила из себя этот вопрос.
А в ответ — красноречивый, наполненный мудрым страданием взгляд. А потом ей стало совсем стыдно. Так стыдно, что дальше некуда — Саша принялся оправдываться.
— Ты, главное, не нервничай… Потом новый купим! Да и, если честно, мне старый костюм никогда особенно не нравился.
— Как, не нравился?.. — опешила Лиса.
— Да нет. Нравился, конечно… Но стал маловат.
— Как маловат? Почему?
— В плечах начал жать, — развил нечаянную находку Саша. — И брюки на пузе уже не сходились. Наверное, заматерел немного. Время же идёт… Вон — отцом семейства стал!
— А… Ну раз так… — быстро согласилась Лиса. — Только смотри, с первой же получки купим тебе новый костюм!
— Договорились. Купим и… повесим в шкаф! — усмехнулся Саша.
Обрадованная возвращению пошатнувшегося понимания и былого согласия, Лиса даже не почувствовала иронии в его словах.
— Ладно, мне пора бежать. Быстренько заказывай, что там тебе завтра принести. С утра, по пути на службу, всё заброшу.
«А что ей принести?» — озадачилась Лиса.
Немного поразмышляв, она вдруг поняла, насколько нелепо одета. Вещи из дома категорически запрещены, но Лиса решила проигнорировать столь унизительное правило. Нарушать, так уж всё сразу!!!
— Сашечка, ты ж видишь, в чём я? Принеси мне халатик, и книжку какую-нибудь.
— Конкретнее. Какой халатик? Какую книгу?
— Ой, да любой! — возмутилась такой непонятливостью Лиса. — Ты там сам посмотри. Какой-нибудь покрасивее. И книгу — поинтереснее.
Саша лишь покачал головой.
Похоже, более злободневные темы общих разговоров были исчерпаны. Это предположение тут же подтвердилось.
— …А кот… Что там кот делает? — спросила Лиса тихо, почти заговорщицки.
— Вот! В этом ты вся! Нет бы про мужа спросить!.. Как он там?.. Чем живёт?.. Так нет — она котом интересуется! Потому как кот у нас любимее и главнее!!!