Плэгас замер и уставился на него:
– Продолжай.
Сидиус подобрался:
– Нам стоит сыграть на их тщеславии и слепом повиновении Республике, – сказал он абсолютно уверенно, как будто истина была очевидна. – Сделать их врагами мира и справедливости, а не хранителями.
– Врагами мира и справедливости, а не хранителями, – повторил Плэгас, словно на него снизошло озарение. – Даже пережившие массовую резню будут вынуждены уйти в подполье… – Вернувшись к реальности, он искоса посмотрел на Сидиуса: – Нужно быть предельно осторожными, чтобы не превратить их в мучеников, Дарт Сидиус – коли мы хотим, чтобы народы Галактики повернулись к светлой стороне Силы спиной.
– Чувствительные к Силе дети продолжат рождаться.
– Без должных тренировок и промывки мозгов они не будут представлять для нас угрозу. И ты за этим проследишь, верховный канцлер Палпатин.
Сидиус уткнулся взглядом в пол и покачал головой:
– Это вы должны им стать, учитель.
– Нет, – твердо возразил Плэгас. – Им должен быть ты. У тебя достанет политической сноровки, и, что более важно, ты – человек. В наше время только человек способен подняться на вершину политической пирамиды Корусканта, насквозь пропитанной стереотипами и предубеждениями.
– Человек не человек, а мои знания о темной стороне никогда не сравнятся с вашими. Титулы, престол – все это должно принадлежать вам.
– И будет принадлежать – как только ты в открытую объявишь о том, что назначаешь меня соканцлером. Сильные мира сего боятся и уважают Хего Дамаска – и мое возвышение воспримут как благо для Республики. Но даже тогда я буду лишь тайно наставлять тебя, скрываясь в тени трона.
Сидиус почтительно склонил голову:
– Вы войдете в анналы ситской истории как Плэгас Мудрый.
Плэгас плутовато улыбнулся:
– Ты мне льстишь.
– Я сделаю все, что вы попросите, учитель.
Плэгас притих на мгновение, а затем промолвил:
– Тебе следует узнать о моем первом большом задании, которое я выполнил для Дарта Тенебруса. Это произошло через двадцать пять лет после того, как я стал учеником. В то время Тенебрус старательно расширял свою сеть влиятельных агентов, и случай свел его с промышленником-человеком по имени Керред Санте…
– Бывший владелец «Корпорации Санте».
– Он самый, – кивнул Плэгас. – «Санте» поколениями производили грузовые корабли, но что касается звездных яхт, тут их успехи были куда скромнее. Мой учитель хотел заключить союз с Керредом, предложив ему эксклюзивные права на производство кораблей Руджесса Нома. Санте ухватился за предложение, но по-своему: пока он вил из Тенебруса веревки, его агенты выкрали технические планы.
Плэгас задумчиво сощурил глаза:
– Мне редко доводилось видеть, чтобы учителя переигрывали в его собственной игре, но это был как раз такой случай. Однако Тенебрус не кинулся мстить – по крайней мере, не сразу. Сошедшие со стапелей яхты пользовались таким бешеным успехом, что позволили Керреду Санте скупить контрольный пакет акций «Технологий Синара» и «Республиканских проектов Синара». Лишь выдав за Санте свою младшую дочь, Нарро Синар, бывший президент компании, смог сохранить за собой должность главного конструктора. К тому времени, однако, Нарро уже заключил тайное соглашение с Тенебрусом, и пришла пора свести счеты.
Плэгас вновь принялся расхаживать взад-вперед:
– «Капиталы Дамаска» были тогда в зачаточном состоянии, но я уже успел завоевать авторитет у галактической элиты и потому получил приглашение на промышленную конференцию на Корулаге, который был в то время штаб-квартирой не только «Технологий Синара», но и «Небесной гипернавтики», концерна «Данте» и десятка других корпораций. Приглашенным докладчиком значился сенатор от сектора Бормеа; присутствовали и самые разные светочи науки с Корусканта, Кореллии и Куата. А с далекой Лианны прилетели Керред Санте и его молодая и несчастная жена в сопровождении целой свиты слуг и охранников. Я сидел за столом прямо напротив него, а на ужин подавали иглобрюхого угря. Доводилось тебе пробовать этот деликатес, Сидиус?
– Еще подростком. На званом обеде, который давал дом Палпатинов.
– Тогда ты знаешь, что это создание – одно из самых ядовитых в Галактике. Процесс приготовления труден и опасен: с угря нужно снять кожу, пока он еще жив, иначе яд попадет в плоть. Разумеется, ничто так не оживляет скучный банкет, как близкая перспектива скоропостижной смерти, и гости едва могли сдержать нетерпение, когда официанты разносили блюдо.
Я дождался, когда Санте прожует первый кусочек, и сделал свой ход.
Плэгас свел вместе большой и указательный пальцы левой руки, и Сидиус, застигнутый врасплох, почувствовал, как сжимается его горло. Задыхаясь, он стал ловить ртом воздух.
– О да. Наглядный пример того, что ощущал Санте. – Плэгас развел пальцы, и Сидиус сделал глубокий вдох. Лицо его горело, а руки тянулись к горлу. – Но тогда я не ослабил хватку. Его лицо стало красным, пальцы растирали шею, а сдавленные крики о помощи переполошили всех гостей за столом. Кажется, я почувствовал на себе взгляд его выпученных глаз в тот момент, когда окончательно пережал ему трахею. Разумеется, к нему тут же подскочили медики – иторианцы, если я правильно помню, вооруженные ампулами с противоядием и препаратами от анафилактического шока. Но чуда не случилось – ведь темная сторона Силы крепко сжимала Санте в своих объятиях, и ни одно лекарство, ни один метод реанимации не могли спасти ему жизнь.
Плэгас потер подбородок:
– Многие голословно утверждали, что его смерть была подстроена Руджессом Номом и Нарро Синаром. Другие – что для этого были наняты Малкитские отравители или секта ГеноХарадан. Но так или иначе, в гибели Керреда обвинили поваров, которые и получили длительные тюремные сроки. В дальнейшем головорезы Санте не раз покушались на жизнь моего учителя, но мы смогли их отвадить. Позднее мы узнали, что тело Санте поместили в карбонитовую камеру, а все его внутренние органы заменили на искусственные. Не исключаю, что хирурги могли даже вернуть тело к жизни, но тот Керред Санте, которого все знали, был уже безвозвратно потерян.
Несколько долгих секунд Плэгас не издавал ни звука, но наконец промолвил:
– Твои обстоятельства будут иными. Ты не сможешь лично присутствовать при гибели твоего противника – ведь нельзя допустить, чтобы тебя каким-либо образом связали с произошедшим. Публичное убийство на Корусканте будет наилучшим способом доставить наше послание.
– Сенатору Паксу Тиму, – проскрежетал Сидиус голосом, в котором чувствовалась злость.
Плэгас покачал головой:
– Тим еще может оказаться полезен. Я говорю о сенаторе Видаре Киме. Настроен он серьезно и вполне способен помешать нашим планам. А еще важнее то, что его смерть дарует тебе пост, о котором ты мечтал столько лет.
Глава 16
Дерзкий, как любовь
Накинув капюшон элегантного плаща, чтобы укрыть голову от холодного ветра, Палпатин спешил по улицам Тида. Он совсем не жаждал встречаться взглядом с незнакомцами или, хуже того, попадаться на глаза кому-то, кто знал его лично, и резко испортившаяся погода была ему только на руку. Чем могущественнее он становился в Силе, тем более странным ему казался бренный мир, раздираемый потоками, которых он прежде не замечал, и наполненный смутными очертаниями жизненных форм, которые он воспринимал лишь как величины проявленной в них Силы. Как и приказал Плэгас, он жил будущим, в гармонии с темной стороной, воплощая планы, которые он разработал вместе с учителем.
Офис Видара Кима располагался в восточной части города, на расстоянии длительной пешей прогулки от дома, который Палпатин снимал последние несколько лет, и, чтобы добраться до цели, ему пришлось пересечь по мостам реку Солье и сонмище ее притоков, опутавших своей сетью все городские кварталы и предместья Тида. Он никогда не испытывал большой любви к этому городу: к его древним постройкам, площадям, десяткам тысяч жителей, суетливо спешащих по своим делам, – а сейчас Тид начал казаться ему сценой, которую тщательно готовили для изящной театральной постановки, а сама Набу – узелком в огромной паутине, которую сплетала темная сторона и в которую рано или поздно будут затянуты сотни планет и народов.
Ни разу за время пребывания Палпатина в Тайнике Дарт Плэгас не спросил его о чувствах, которые он испытывал в отношении смертного приговора, подписанного Видару Киму. И в этом не было ничего удивительного, поскольку Палпатин дал слово делать все, о чем Плэгас его ни попросит. Но было совершенно очевидно, что муун почувствовал конфликт, разгоревшийся в душе ученика. Палпатин хладнокровно убил свою семью из страха и ненависти, но его взаимоотношения с Кимом были близки к настоящей дружбе – даже несмотря на то, что Ким, будучи сенатором от Набу, стоял между Палпатином и его ближайшей целью. Прощаясь с учеником в Тайнике, Плэгас сказал: «Помни, почему ситы намного могущественнее джедаев, Сидиус: потому что мы не боимся чувствовать. Нас переполняет целый спектр эмоций, от безудержной радости до лютой ненависти и отчаяния. Мы бесстрашно вступаем на путь, которым ведет нас темная сторона, и готовы принять любую судьбу, какая нам уготована».