Кролик на меня внимательно посмотрел сквозь пенсне:
— Ну, пожалуй, хватит.
Соня кивнула, спрыгнула со своего стула бросила на меня прощальный взгляд, подмигнула и растаяла в воздухе. Не успела даже спросить, чего именно «хватит» как из сказочной картинки стали пропадать цвета и персонажи, и самое печальное — стол с еще не уничтоженными пирожными так же распался на отдельные островки, а после и вовсе исчез в серой дымке.
Мне навстречу вышел огромный крылатый ежик, с клыков которого капал зеленоватый яд. Ежик постоял пару секунд в торжественной тишине и внезапно свалился в траву, забившись в истеричном смехе.
— Чтоб тебя моорны покусали, Бах, ну какого саа’ле тебе все неймется? Не надоели эти приколы за столько веков?
— Неееет!
Проблеяло из высокой травы нечто, захлебываясь хохотом.
Ну что с него возьмешь, каждый развлекается, как может. Чаще всего «может» за чужой счет. Мне не жалко, но все же стоит внести некоторую ясность.
— Я так понимаю, тебе удалось собрать все свои личности воедино?
Бах показался из кустов отряхивая несколько помятую кше от налипших веточек и букашек — неуважительное отношение Бахурупы ко всему, что было связано с законами и традициями успела войти в легенду, прежде чем он мне окончательно не надоел своей безалаберностью чрезмерной даже для нашего Дома.
— Не совсем.
Рассматривая Баха, я немного потеряла нить разговора:
— Что не совсем?
— Не совсем собрал, ага.
Тьфу ты. На месте утонченных черт прирожденного Реш, проявилась желтизна и грубые линии Бху.
— Ну что ты так недовольно зыркаешь? Ну, решили мы быть едиными в трех лицах, ну так нам по статусу положено, боги мы!
— Где положено, там и отнять можно. Впрочем, если тебе нравится, то и дальше оставайся смотрителем этого зверинца, только открой мне хоть небольшой проход, не хочется тут блуждать еще несколько столетий.
Бах вновь обрел привычные черты.
— Ну что ты сразу обиделась. Тана, где ты успела растерять свое феерическое чувство юмора?
Феерическое? Скорее черное. Хотя сейчас мне действительно было совсем не смешно, в очередной раз попытка исправить положение не привела к нужному результату.
— Опять ты начинаешь? Сама же учила нас всегда смотреть шире, чем нам позволяют границы разума. Ты же знаешь, то, что мы видим, зависит от того, куда мы смотрим, вот и Соня тебе намекала-намекала, а ты все прослушала. Ты смотришь на Реш и видишь Хаос, так чем ты недовольна?
— А что видишь ты?
Бах в очередной раз усмехнулся, пожал плечами отчего татуировка на груди растянулась, видоизменилась, превращаясь в огрызок крыла — явная памятка от Мри.
— Я вижу свою Тана, которая от чего-то взвалила на себя все заботы этого мира. Разве все сущее зависит от твоей воли?
Неожиданно именно эта его фраза принесла спокойствие и облегчение. Действительно, с чего я решила, что знаю, что будет лучшим для одного из моих братьев? Он давно вышел из стен Храма, он вспомнил все свои воплощения, и раз именно это нравится ему больше всего, значит так и будет.
Бах мягко, понимающе улыбнулся и кивнул моим мыслям.
— А дорогу я тебе открою. Тебе как обычно прямо к Дворцу?
— Не, на этот раз я решила обойтись без особых разрушений. Хватит ржать! Я тихо войду, заберу Призму и так же тихо выйду.
Надеюсь.
— Вот-вот. Надейся, зная тебя, могу с уверенностью утверждать, что Коф опять придется менять интерьер, ввиду полного разрушения предыдущего…
[1] Кот Шредингера — Мысленный эксперимент, предложенный австрийским физиком-теоретиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером, которым он хотел показать неполноту квантовой механики при переходе от субатомных систем к макроскопическим. Согласно предложенному примеру, кот одновременно и жив, и мертв, пока наблюдатель не откроет коробку. Соня же пытается объяснить Ваэль, что наличие или отсутствие Врага зависит только от того, кто его ищет, таким образом предостерегая от излишней бдительности.
Глава 31. Один на один. Лаит
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А я и не думал, что ты настолько хаосит.
Безднов Кхай стоял у открытого окна, опершись о каменный подоконник и разглядывал меня с легкой иронией.
— Ты о чем? — я был почти уверен, что он пытается меня подловить, лишь догадываясь о произошедшем.
— О «сбое» в порталах.
Нет, не поймаешь, я на такие трюки не поддаюсь.
— Думаешь, что моорнов привели намеренно?
— Уверен в этом, — Кхай ухмыльнулся и добавил веселым тоном, — Я могу видеть «коридоры».
Вот так новость… Он может видеть пути-между-мирами?! Кхай прочитав удивление на моем лице, кивнул и продолжил:
— Я вижу «коридоры». А еще, я вижу, когда в них вмешиваются.
— Это невозможно! Подобное могут только Старейшины!
— И? — Кхай вздернул бровь.
— Ты не можешь быть Тана Мейн! — подобная перспектива пугает до дрожи, действительно пугает.
— Почему это? — маска паяца вновь наползла на резкие черты этого чудовища, смягчая их, делая более «человеческими», — Разве ты не знаешь, что мы можем быть всеми, кем только пожелаем?
Вопрос прозвучал как шутка, подколка, ироничная аллюзия на наши ограниченные способности, но мне почему-то не было смешно. Его слова отдавали чем-то совсем не тем, вовсе не юмором, а очень черной и страшной правдой. Той, что знать совсем не хотелось, той, что знать не следовало. Той, что пульсировала чернильным пятном на одном из сердец, расползаясь уродливой паутиной фиолетовых прожилок…
Глаза Кхая сверкнули, он подался вперед, разглядывая меня еще более пристально.
— Даже так? — Ворон покачал головой, — Не советую тебе вступать на этот Путь.
Я отрицательно мотнул головой, хотя не имел ни малейшего понятия на что намекает Кхай. Или имел? Черно-фиолетовое сердце дрогнуло, сбилось с ритма, вызывая мимолетное головокружение и тут же пошло ровнее, словно ничего и не было.
— Кхай, я не понимаю твоих намеков. Если есть что сказать — говори, а нет, так хватит сотрясать попусту воздух.
Мой соперник еще какое-то время рассматривал во мне что-то одному ему видимое, а потом пожал плечами:
— Мое дело предупредить, я больше не Тана и приказывать тебе не буду.
— Больше?
— Да, да, Лаит, когда-то я был Тана Мейн, но это было давно и успело покрыться пылью времен. И все же способности мои остались, повторюсь, я вижу проложенные Пути и знаю, что ты вмешался в настройки порталов. Вопрос только один — зачем? Ты надеялся помешать мне? Не хотел, чтобы Аэль получила Регалии? Ты предал ее?!
Последний вопрос упал между нами целой глыбой льда, и я в полной мере осознал одну вещь — Кхаю плевать, если я пытался его убить, но вот за предательство по отношению к Аэль он порвет меня на много мелких саа’ле.
— Нет, я знал, что ты выиграешь. Чутье… Аэль получила бы Сандалии, так или иначе.
— Ясно. Значит устранить ты хотел меня, — констатировал он спокойно, а потом предположил, попав точно в «яблочко», — Ревность?
В вопросе не было ожидаемой насмешки или язвительности. Да он и не спрашивал, а скорее констатировал, так что вместо ответа я спросил то, что меня мучило уже давно:
— Что вас связывает?
— Любовь, — а вот теперь в голосе была ирония, вот только я был не уверен, что смеется он именно надо мной.
— Что ты ее любишь, я уже понял, вопрос в том, что вас связывает?
— Тысячелетия совместной жизни.
Три слова перечеркнули все. Нет, это был не просто случайный секс, они жили вместе, а это значит только одно…
— Вы женаты? По обрядам Хаоса?
— Нет.
Это короткое, оборванное «нет» плеснуло горючим на угасшую было надежду, но угольки грозили потухнуть в любой момент.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— «Нет» не женаты, или не по законам Хаоса?
На этот раз Кхай промолчал, отвернулся к окну, не желая демонстрировать свои чувства. В том, что я его смог задеть, я уже не сомневался. Еще не все потерянно, она так и не признала его!