Читать интересную книгу Александр I - Джанет Хартли

ГЛАВА 9

ЭПИЛОГ: РАСХОЖДЕНИЕ ПУТЕЙ

Смерть Александра?

18 сентября 1825 года Александр уехал в Таганрог и прибыл туда 25 сентября. Его жена, Елизавета, все лето болела, и врачи рекомендовали ей пожить в умеренном климате для улучшения здоровья. Выбор маленького провинциального городка, расположенного в малярийной местности, был странен и даже фатален. К тому времени Александр смирился с опасением возможного начала военных действий со стороны Турции, а Таганрог располагался близко к русским военным и морским базам на Юге, требующим его посещения. Кроме того, отсюда удобно было посещать и многие другие места, интересовавшие его: монастыри, мечети, синагоги, а также немецкие поселения и госпитали. После посещения монастыря Святого Георгия 8 ноября Александр почувствовал себя плохо и не мог есть; сначала, казалось, не было причин беспокоиться, но ко времени его приезда в Мариуполь 16 ноября он уже был болен тяжелой формой лихорадки. Пришлось вернуться в Таганрог; самочувствие не улучшалось, но Александр отказался от какого бы то ни было лечения и не позволил пустить себе кровь, несмотря на настояния сэра Джеймса Виля, его личного врача, и Тарасова, его частного хирурга. По словам Виля, как записал Роберт Ли, бывший медиком семьи Воронцовых, Александр страдал «желчной перемежающейся крымской лихорадкой»[240]. Он слабел от ее приступов и поноса, и когда, наконец, согласился на медицинское лечение, сделать можно было уже немного. Александр умер утром 1 декабря 1825 года, за несколько недель до своего сорок восьмого дня рождения. После вскрытия труп был переправлен в Санкт-Петербург, куда он прибыл через два месяца. Императрица покинула Крым в апреле следующего года, но заболела и умерла в пути.

Практически в то же время поползли слухи, что Александр не умер в Таганроге и что на самом деле тело, лежащее в гробу, принадлежало курьеру Маскову, который умер во время поездки на Юг. Появилась легенда, что Александр при помощи своих докторов, жены и друга, князя Петра Михайловича Волконского, инсценировал свою смерть. Через одиннадцать лет после таганрогских событий в Сибири появился схимник Иван Кузьмич, сложением похожий на Александра, образованный и подозрительно хорошо знакомый с деталями придворной жизни в Санкт-Петербурге и с событиями из жизни Александра, особенно с кампанией против Наполеона. Ходили слухи, что члены царской семьи секретно навещали Кузьмича, а его почерк совпадал с почерком Александра. Кузьмич умер в 1864 году. Такие легенды о царях, конечно, неудивительны; если кто-то считал, что казак Пугачев на самом деле был Петром III, то не более невероятным казался факт, что Кузьмич являлся Александром I.

Александр часто говорил о нежелании править и стремлении отойти от мира. Летом 1819 года (как раз перед тем, как он разочаровался в событиях за границей и дома), по воспоминаниям Александры, жены Николая, император сказал:

Я решил избавить себя от обязанностей и отойти от мира. Европа как никогда нуждается в молодых правителях, которые находятся в расцвете сил; что касается меня, то я уже давно не тот, что был, и я уверен, что мой долг — своевременно уйти[241].

Увидев, что его слова вызвали испуг, он уверил своих слушателей, что это не произойдет немедленно. Позже он говорил об уходе во время поездки в Крым. Его так поразила красота крымского побережья, что он завел разговор о строительстве здесь дворца, когда можно будет оставить пост: «Когда я отрекусь от трона, я вернусь и поселюсь на Ореанде и буду носить костюм Тавриды»[242]. Так мог говорить человек, которого не оставляла мысль об инсценировании своей смерти, готовый предстать перед неясным будущим. Однако, Александр никогда не выражал желания вести грубую жизнь самоотреченца и стать отшельником в Сибири.

Некоторые люди, близкие Александру, заметили его депрессию в 1825 году. За год до смерти он перенес личную трагедию и увидел, как страдают его подданные. Летом 1824 года София, его незаконнорожденная дочь от любовницы Марии Нарышкиной, умерла от чахотки в возрасте восемнадцати лет. Тогда же Александр был глубоко потрясен великим наводнением в Санкт-Петербурге в ноябре 1824 года, унесшим тысячи жизней. В день отъезда из Санкт-Петербурга он встретился с массой народа у монастыря Александра Невского. Проходила служба по усопшим, и Александр был глубоко тронут. Он всегда посещал службу перед тем, как отправиться в долгую поездку, принимая религиозные церемонии очень близко к сердцу, так что его реакция не была столь необычной. Настроение Александра поднялось в Крыму; казалось, у него улучшились отношения с женой, и ему доставляли удовольствие частые экскурсии, драматичный пейзаж.

Дальнейшие споры поднялись вокруг смерти Александра из-за несовпадающих сведений о его болезни и необычных процедур после смерти. Имелись разногласия между сведениями очевидцев развития его болезни. Это, однако, может быть объяснено не только неполнотой воспоминаний спутников Александра, но также и природой болезни. Она перемежалась частичным выздоровлением и новыми приступами лихорадки и тошноты. И еще: доктор Тарасов позже заявил, что не подписывал заключения о вскрытии, а это наводит на мысль, что он отказался присоединиться к заговорщикам. Его подписи действительно не было в заключении. Дальнейшие подозрения вызвал тот факт, что прошел слишком долгий срок в тридцать шесть часов между смертью Александра и вскрытием трупа, то есть, в принципе, было достаточно времени, чтобы подменить труп, этому же способствовали смятение и неразбериха после неожиданной смерти. Гроб не был выставлен в Санкт-Петербурге для прощания с усопшим. Роберт Ли, который слышал о смерти Александра от Виля, на самом деле видел тело Александра, выставленное для прощания в Таганроге, но не видел его лица, так как ему сказали, что лицо было закрыто потому, что «уже совершенно изменилось и сильно почернело»[243]. Предположительно поэтому труп не был представлен на всеобщее обозрение. Правда, когда значительно позже гробница была открыта, она оказалась пустой, и есть легенда, что тело было секретно унесено из гробницы в 1866 году и предано земле на кладбище Александра-Невской лавры.

Несмотря на загадку пустой гробницы, очевидцы утверждают, что Александр действительно умер в Таганроге. Заключение вскрытия неясно, но нельзя с уверенностью утверждать, что оно было подделано и что мертвое тело в гробу и вскрытый труп не принадлежали одному и тому же человеку. И, кроме того, нет доказательств, что Кузьмич был Александром. Его хорошие знания событий 1812 года только наводят на мысль, что он просто присутствовал при кампании или знал кого-то, кто участвовал в ней. Действительно, Кузьмич часто восхвалял Кутузова, чего никогда не делал Александр, потому что это напоминало ему все его ошибки в кампании 1805–1807 годов и причиняло боль. Кузьмич также вспоминал о вступлении в Париж во главе войск бок о бок с Меттернихом, чего просто не могло быть. Также трудно поверить, что Александр, имевший несколько серьезных проблем со здоровьем, мог дожить до восьмидесяти шести лет (Кузьмич умер в 1864 году). Тот факт, что Александр умер очень далеко от Санкт-Петербурга при довольно неожиданных обстоятельствах и что болезнь поразила его очень быстро, вероятно, являлся основой для этих слухов[244].

Александр и декабристы

После смерти Александра I настало время фактического междуцарствия. Так как у Александра не было сыновей, а дочь умерла, его брат Константин оказался главным претендентом на престол. Но еще в 1819 году он говорил с Александром о том, что отказывается от своих прав на трон ради морганатического брака с польской женщиной не королевской крови. В 1823 году Александр официально принял это отречение, подготовив манифест, который передавал право наследования его младшему брату Николаю. Хотя самого Николая поставили в известность об этом решении, манифест был сохранен в секрете. Запечатанные копии этого документа, помеченные словами «Открыть только после моей смерти», были переданы на хранение в Успенский собор в Москве, с ведома Сената и Государственного Совета в Санкт-Петербурге. Неуверенный в преданности гвардейских полков и сознающий потенциальную угрозу со стороны польских сил Константина (Константин управлял Польшей), Николай сначала не решился принять трон и принес присягу Константину 9 декабря, вместе с гвардией и государственными служащими. Только после публичного отречения Константина от трона Николай твердо решил принять власть, и 24 декабря гвардейским частям было приказано принести присягу вторично, теперь уже Николаю. В этой обстановке члены тайной организации, известной в истории как Северное общество, решили поднять в Петербурге восстание 26 декабря (отсюда — «декабристы»), формально в пользу Константина (который заслужил почему-то репутацию либерала) и потребовать введения конституции. Распространенная легенда гласит, что гвардейские солдаты весело восклицали слово «Конституция!», считая, что это имя жены Константина. Около 3000 человек под командованием тридцати офицеров пришли на Сенатскую площадь, но, сумбурно управляемые и сбитые с толку, они не представляли действительной опасности, а большая часть гвардии вообще осталась верной своему государю. «Бунтовщиков» в конце концов с легкостью разогнали, когда артиллерия открыла огонь (было примерно подсчитано, что потери составляли 70–80 человек). За этим неудачным выступлением следовало восстание на Юге, поднятое Южным обществом вместе с Обществом объединенных славян, но оно было с легкостью подавлено царскими отрядами, и к середине января с ним было покончено.