атаки Чикатило. Если бы только она закричала, позвала на помощь… Но Мальвина не проронила ни звука. Вскрикнула она один-единственный раз, когда ненормальный мужчина сбил случайным ударом банку. Недопитое пиво пенной струей хлынуло на траву.
— Пиво разлил! Отвяжись, сука! Уйди!
Но Чикатило, впав в безумие, схватил Мальвину за лицо, пытаясь порвать ей рот. Девушка заглянула в остекленевшие глаза еще недавно казавшегося безобидным мужчины и вдруг осознала, что это уже не просто драка, что ее сейчас, возможно, убьют.
— Не надо… — цедил Чикатило сквозь зубы, страшно кривя лицо. — Не надо смотреть!
Эти слова стегнули, будто хлыстом, приводя в чувства, призывая к действию. Мальвина извернулась и каким-то невероятным образом вцепилась зубами в палец насильника. Сжала челюсти изо всех сил, так, что на губах ее появилась кровь.
Чикатило дико заорал. С трудом вырвал руку с окровавленным пальцем и шарахнулся к своему портфелю. Мальвина мгновенно подскочила на ноги, но, вместо того чтобы бежать, заметалась по полянке, собирая раскиданные вещи. Эта проволочка стоила ей жизни. Когда она, подхватив блузку и юбку, бросилась к кустам, Чикатило уже был рядом. В руке его сверкнул нож, глаза горели. Он в два скачка нагнал Мальвину, ухватил ее свободной рукой за волосы, и резко дернул назад. Девушка споткнулась, Чикатило повалил ее на землю и принялся бить ножом, не разбирая, куда наносит удары…
1992 год
Теперь Чикатило обращал внимание именно на журналистов и телекамеры. Он улыбался, позировал, вставал и садился таким образом, чтобы выигрышно смотреться перед объективом.
— Встать! Суд идет!
Шум в зале стих, люди привычно встали, наблюдая, как входят в зал и проходят к своим местам судья и его помощники. Чикатило тоже встал вместе со всеми.
— Садитесь, пожалуйста, — разрешил судья.
Загромыхали, заскрипели стулья. Люди в зале сели. Остались стоять лишь судья и Чикатило в клетке.
— На сегодняшнем заседании будет полностью оглашен приговор гражданину Чикатило Андрею Романовичу. — Судья сделал паузу и пристально посмотрел на Чикатило.
Тот кивнул, но не суду, а залу, скорее даже камерам.
— Обращаю внимание, что приговор будет оглашен в любом случае и вступит в законную силу вне зависимости от состояния подсудимого и его поведения в зале суда, — продолжил судья. — Вам ясно, гражданин Чикатило?
— Конечно, ясно, — нарочито громко отозвался подсудимый, работая на камеры. — Менi теперь уси ясно!
Судья нахмурился. Журналисты зашептались.
— А можно вопрос? — Поднялась с места молодая журналистка. — Господин судья, ответьте, каково состояние здоровья подсудимого?
И голос ее, звенящий от напряжения, словно открыл невидимые шлюзы — журналисты заговорили вдруг все разом:
— Подсудимый преследовался КГБ?
— Скажите, почему его признали вменяемым?
— Вы сами как считаете, мог он совершить все эти преступления?
— Вы думаете, у нас справедливый суд?
— Вы в августе 1991 года были за ГКЧП или против?
Чикатило стоял в своей клетке, улыбался и жмурился, словно кот на солнце, наблюдая за всем этим хаосом.
Судья побледнел от гнева и закричал, перекрывая шквал вопросов:
— Тихо!
Наступило затишье.
— Напоминаю всем: вы находитесь на судебном заседании, — продолжил судья уже тише, без крика. — Это не пресс-конференция, поэтому никаких вопросов. Это понятно?
— Господин судья, а как же свобода слова? — дерзко бросила журналистка.
— Есть регламент судебного заседания! — жестко осадил ее судья. — Еще один выкрик — и я удалю прессу из зала! И обращаться ко мне нужно «товарищ судья». Всем ясно?
— Ясно, — раздался одинокий голос. — За ГКЧП был, значит.
Чикатило улыбался, довольный сварой. Спровоцировать ее оказалось даже проще, чем он предполагал.
Судья пропустил реплику о ГКЧП мимо ушей, взял папку с приговором, открыл и начал читать:
— Именем Российской Федерации — России. Четырнадцатого октября тысяча девятьсот девяносто второго года Судебная коллегия по уголовным делам Ростовского областного суда в составе: председательствующего члена Ростовского областного суда…
Голос судьи отдалился, звучал приглушенно. Чикатило больше не слушал его. Он смотрел на журналистку. А та глядела на него, и в глазах ее разгорался жгучий интерес. Чикатило прижался лицом к решетке, голос судьи долетал до него как сквозь вату:
— …В открытом судебном заседании в зале Ростовского областного суда рассмотрев уголовное дело по обвинению Чикатило Андрея Романовича шестнадцатого октября тысяча девятьсот тридцать шестого года рождения, уроженца села Яблочное, Ахтырского района, Сумской области, Украинской ССР, украинца, женатого, имеющего дочь тысяча девятьсот шестьдесят пятого года рождения и сына тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения, с высшим филологическим образованием по специальности «русский язык и литература», окончившим в тысяча девятьсот семидесятом году Ростовский госуниверситет…
Чикатило и журналистка продолжали смотреть друг на друга. Чикатило улыбнулся ей сквозь прутья, и девушка неуверенно улыбнулась ему в ответ.
— В период с тысяча девятьсот семьдесят восьмого по тысяча девятьсот девяностый год подсудимый Чикатило А. Р. на территории Ростовской, Владимирской, Свердловской, Ленинградской, Московской областей, Краснодарского края России, на Украине и в Узбекистане совершил пятьдесят два убийства с особой жестокостью на сексуальной почве, в том числе двадцати одного мальчика в возрасте от шести до шестнадцати лет…
— Ложь! — громко выкрикнул Чикатило, прерывая судью. — Обмова! Наклеп!
Судья сердито посмотрел на Чикатило:
— Подсудимый, я предупреждал вас, что приговор вам будет зачитан в любом случае.
Чикатило опять поглядел на молодую журналистку, поглядел как-то особенно:
— Люди, розкажіть всім правду, як тут вбивають чесну людину на замовлення КГБ! Пожалуйста!
В зале снова возник шум. Судья перевел взгляд на журналистов. Те яростно щелкали затворами фотоаппаратов, слепили вспышками.
— Я удаляю прессу из зала суда! — решительно сказал судья. — Пять минут перерыв.
И в одно мгновение наступила тишина. Журналисты, явно не ожидавшие такого кардинального решения, удивленно переглядывались.
— Вы ответите за этот произвол! — отважно крикнула в тишине молодая журналистка, та, что так переглядывалась с подсудимым.
— Отвечу, — спокойно согласился судья. — Перерыв — пять минут. Пресса, попрошу на выход.
* * *
Из зарослей Чикатило выбирался, бережно поддерживая пострадавшую руку. Прокушенный палец он замотал платком, но тот болел и все еще кровоточил. Осмотрев себя, нет ли где пятен крови, и убедившись, что все в порядке, Чикатило вышел на дорожку и направился к станции, угадывающейся далеко впереди за деревьями.
Тут перед Чикатило и появился старший лейтенант Востриков. Выскочил он как черт из табакерки: совершенно неожиданно, так что бежать теперь было неразумно — это только вызывало бы лишние подозрения.
Милиционер представился, отдал честь. На Чикатило он смотрел до отвращения въедливо, словно рентгеном просвечивал. Чикатило молчал, не зная, что делать и как себя в этой ситуации вести.
— Документы разрешите? — спросил старший лейтенант.
— Зачем?
— Обычная проверка. — Что-то в этом