отводя глаза.
Чикатило чуть заметно улыбнулся — он все понял.
— На мороженое? Или на газировку?
Саша испуганно посмотрел на Чикатило, но тот был не агрессивен, мягко улыбался.
— На билет в кино не хватает, — признался Саша.
Чикатило дружески потрепал мальчика по плечу.
— Так чего сразу не сказал? Обманывать нехорошо. Надо всегда говорить правду. Тебя как зовут?
— Александр, — по-взрослому ответил Саша.
— А меня Андрей Романович. Тебе сколько не хватает, Саша?
— Пять копеек.
Чикатило достал кошелек, открыл, заглянул внутрь. Саша подался вперед, закусил губу от напряжения — если этот добрый дяденька даст пять копеек и бегом в кассу, то еще можно успеть…
— Нет мелочи, — с сожалением сказал Чикатило.
Саша выдохнул, погрустнел. Все, в кино он сегодня не попал…
— Ты не расстраивайся, — заметив, как изменилось Сашино лицо, сказал Чикатило. — Сейчас что-нибудь придумаем.
Саша только махнул рукой.
— Слушай, а хочешь, пойдем ко мне, — внезапно, словно бы припомнил о чем-то, оживился Чикатило. — У меня видеомагнитофон есть. Я из Венгрии из командировки привез. Там, знаешь, такие фильмы, которые в кино не покажут. «Рэмбо» есть. И «Терминатор» про робота из будущего. Хочешь?
Саша недоверчиво посмотрел на доброго дяденьку в шляпе.
— А про Брюса Ли есть? — тихо спросил он.
— И с Брюсом Ли есть. Много. У меня двадцать пять кассет, — гордо сказал Чикатило.
— А можно про Брюса Ли посмотреть? — спросил Саша.
— Конечно, можно. Идем?
Саша кивнул, улыбнулся. Настроение улучшилось, жизнь наладилась. Пусть и не «Хищник», но он сегодня посмотрит кино с Брюсом Ли, кумиром всех мальчишек с их двора.
Саша и Чикатило вместе пошли по улице, оживленно болтая о кино. Чикатило достал платок, украдкой вытер губы и, увлекая за собой мальчика, свернул во двор.
* * *
Ночная электричка была практически пустой. Овсянникова, одетая на этот раз просто и скромно, не спеша шла по вагонам. Дежурство ее заканчивалось, хотелось домой, горячего чаю и спать.
Очередной вагон тоже почти пустой — два-три пассажира. Овсянникова прошла его насквозь, устало села у окна, на всякий случай оглядела пассажиров. Похожих на потрошителя людей здесь не было.
Через проход от Овсянниковой сидела совсем молодая девушка. Вот она была одета по самой лихой молодежной моде — мини-юбка, кофточка с вырезом, яркая косметика, крашеные волосы дыбом.
Овсянникова отвернулась, стала смотреть в окно, на проносящиеся ночные пейзажи. Из задумчивости ее вывел пьяный голос:
— Петюня, иди сюда.
Овсянникова повернула голову — напротив девушки уселись два нетрезвых бугая, стали, хихикая, разглядывать красотку, посыпались шуточки.
— Петюня, глянь, какая нимфа! — гоготал тот, что повыше. — Мы, кажись, третьего нашли.
Второй бугай изобразил «солидняк», делая вид, что подкатывает по всем правилам уличного флирта. Говорил он нарочито бархатным голосом, но звучало это вульгарно:
— Милая леди, не изволите ли составить компанию двум скучающим джентльменам в распитии веселящих напитков?
— Я не пью в электричках, — отрезала «милая леди».
— Слышь, Петюнь, она не пьет, — заржал длинный и вдруг ухватил девушку за голую коленку. — А мы, может, тоже не пьем, слышь? Мы спиртное уничтожаем!
На этот раз заржали оба. Девушка стряхнула руку, отсела, зло поджав губы.
— Да ладно тебе ломаться. Чего ты как неродная? Мы же нормальные пацаны, — позабыв о «бархатном» голосе, пробасил второй.
Девушка встала, вжикнула молнией кофточки, собираясь уйти, но низенький перекрыл ей дорогу. На лице девушки появился испуг.
— Гав! — шутливо гавкнул длинный.
Девушка отшатнулась, бугаи снова заржали. Электричка остановилась — станция. Девушка поспешила в тамбур на выход. Бугаи, перемигнувшись, устремились за нею.
Овсянникова проводила их взглядом, секунду потратила на принятие решения, поднялась и вышла следом.
* * *
Выйдя на перрон, Овсянникова увидела, что в стороне, у ограждения, бугаи догнали и остановили девушку. Та пыталась вывернуться, чтобы уйти, но бугаи не давали ей такой возможности, притирая к ограждению. Сыпались сальные шуточки, то и дело кто-то из бугаев гоготал. Со стороны все это выглядело вроде бы весело, но шутки уже давно перестали быть шутками и ситуация дошла до той грани, за которой веселье превращается в угрозу.
По платформе шло несколько запоздалых пассажиров. На девушку и бугаев они старательно не обращали внимания. Овсянникова вздохнула: «Если не я, то кто?» — направилась к бугаям.
— Молодые люди! — она старалась говорить как можно жестче и официальнее.
Бугаи обернулись. По их лицам было видно, что они уже распалены и готовы на все.
— Что здесь происходит? — спросила Овсянникова.
— Тебе чего? — рыкнул длинный.
— Старший лейтенант Овсянникова. Милиция.
Низенький ухмыльнулся. В гражданской одежде Овсянникова походила на кого угодно, только не на милиционера. Длинный театрально вскинул руки.
— Ой, боюсь-боюсь. А форму ты где потеряла, лейтенантка?
— Старший лейтенантка, — толкнул локтем приятеля низенький.
Оба заржали.
Девушка посмотрела на Овсянникову умоляюще.
— Я, кажется, спросила, что здесь происходит? — не обращая внимания на шуточки, повторила Овсянникова.
— Ничего. Общаемся, — пожал плечами низенький.
— А девушка хочет с вами общаться?
— Нет, я уже ухожу. Мне домой надо, — пискнула девушка, протискиваясь между бугаями. Оказавшись на свободе, она быстро пошла прочь, цокая каблучками по перрону.
— Э-э-эй! — Длинный дернулся было следом, но тут на платформе появилось несколько мужчин, видимо, работяг, возвращающихся с вечерней смены.
Овсянникова пошла следом за девушкой, стараясь держаться ближе к работягам. Бугаи зло смотрели им вслед, но сделать что-то не решились: на платформе было слишком много свидетелей.
* * *
Девушка спустилась с платформы, пошла вдоль лесополосы. Овсянникова нагнала ее, пошла рядом, спросила на ходу:
— Испугалась?
— Нет, — тихо ответила девушка.
— Ты себя-то не обманывай, — усмехнулась Овсянникова.
Девушка свернула в лесополосу, за деревьями вдалеке стали видны частные дома, в некоторых еще светились окна.
— Ты проще одеваться не пробовала? Сама же их провоцируешь. Знаешь, как моя бабушка говорит: «Не соблазняй. Люди слабые. Если в музее открыто выставить золото и бриллианты и выключить свет, что-то обязательно пропадет, какими бы честными ни были люди в зале». Не надо провоцировать.
— Вы как моя мама говорите, — недовольно бросила девушка.
— Так, может, стоит маму послушаться?
— Слушайте, что вам от меня надо? — сердито повысила голос девушка.
— Чтоб ты домой дошла без приключений.
— Спасибо. — Девушка театрально поклонилась. — Я дошла. Вон мой дом. Всего хорошего.
Она быстро пошла к ближайшему дому, открыла калитку, исчезла за забором. Ирина проводила ее взглядом и зашагала обратно к платформе.
* * *
Пока она шла мимо лесополосы, пришла электричка и забрала поздних пассажиров. Когда Овсянникова поднялась на платформу, там уже никого не было.
Она направилась к кирпичной будке кассы — там стояли скамейки. Внезапно из-за будки вышел низкий