Читать интересную книгу Прячем лица в дыме (СИ) - Николаева Лина

— Я рада вашему приглашению, Лаэрт, мне интересно современное искусство.

Рена с сомнением посмотрела на ряд картин в тонких рамах. Это было что-то новое и непривычное для неё. Выставленные художники не стремились передать мир как можно достовернее, нет, они изображали его по-своему — более ярким, а вместе с тем — расплывчатым, что ли.

У фигур на картинах не было чётких контуров, они состояли из контрастных мазков, образно изображающих тела. Голубые, фиолетовые, зелёные, красные, оранжевые и жёлтые пятна смешивались и словно лезли вперёд друг друга.

Лаэрт, посмотрев на лицо спутницы, рассмеялся.

— Оно и видно! Это импрессионизм — вам знакомо слово?

Учёный подошёл поближе к картине: две девушки замерли напротив друг друга в танце. Их лица искажал яркий свет, и изображение казалось неустойчивым, мерцающим. Даже небо и поляна были размытыми, а контуры деревьев едва угадывались. Вроде красиво. А вроде и нет.

— Отчасти, — Рена улыбнулась. — Расскажите, Лаэрт, пока мы не дошли до тех историй, ради которых встретились.

Наверное, ей всё же интересна живопись. В какой-то другой жизни она могла бы знать больше и понимать задумки художников. В другой, не в этой, где ей оставалось только врать и притворяться, чтобы узнать необходимое.

Лаэрт шепнул на ухо, будто доверял тайну:

— Я и сам мало что понимаю, моё — это наука, а не искусство, — выпрямившись, он легко улыбнулся. — Импрессионизм появился как вызов в ответ на привычный академизм. Молодое поколение сочло его устаревшим, лишённым свободы и начало экспериментировать — родилось новое направление. Таков был ответ революционного Киона. Первую выставку даже назвали «мятежной».

— Это красиво, — решила Рена. — И свет так необычно изображён, кажется, что по ту сторону другой, лучший мир. В нём хочется оказаться.

Учёный улыбнулся, и было в этой улыбке что-то по-доброму снисходительное.

— Что вы задумали, Лаэрт? — торопливо спросила Рена. — Обсудим кондукторов и поезда?

Юркий мужчина в нелепом фиолетовом костюме подскочил к ним и на одном дыхании выдал:

— Дан Адван, я представляю журнал «Кионский обозреватель», позвольте задать вам несколько вопросов, — он заинтересованным взглядом скользнул по Рене. — Правда ли, что на Дне прогресса вы выступите самостоятельно, без поддержки гильдии? Над чем вы сейчас работаете? Наши читатели…

Лаэрт остановил его повелительным взмахом руки.

— Вам лучше подойти позднее.

Мужчина, скривив лицо, испарился также быстро, как появился.

— Кондукторов и поезда, — повторил Лаэрт. — Это был мой вопрос к вам.

Рена почувствовала, что лямка платья сползла, оголив плечо и, смущённо оглядевшись, быстрым движением поправила её. Вот поэтому она обычно и не носила такое! Но вечер того требовал. Девушки и женщины, точно забыв, что на улице зима, выбрали тонкие платья, которые смело приоткрывали руки, ноги или спину или показывали контуры их тел. Мужчины в костюмах были им под стать, а некоторые, выбрав необычные яркие цвета для рубашек или пиджаков, могли перещеголять даже тропических птиц.

— Хорошо, — Лаэрт кивнул с усталым вздохом. — Я больше не буду играть с вами в загадки. Если говорить честно, это были самые ужасные пять дней. Я три года считал, что мой брат мёртв и винил себя. Но это не так. Думаете, я бы не узнал его голос? Его рыжие волосы? — Адван провёл рукой по голове. — У нас же в семье ни у кого таких не было!

Лаэрт отвернулся от картины, изображающий пикник у озера, и посмотрел на Рену.

— Но что-то произошло, и Кираз оказался не на той стороне. И вы вместе с ним. Думаете, я не заметил, как вы пялились на меня в поезде? Или как несколько дней подряд следили? Вы всё знаете, Рена, так расскажите мне.

К ним направился ещё один газетчик, но Лаэрт так зыркнул на него глазами, что тот, буркнув себе под нос, быстро развернулся и подошёл к двум беседующим мужчинам в одинаковых жилетках с серебряным шитьём.

Рена пристально посмотрела на учёного. И это кто ещё из них начал игру! Она чувствовала себя перед Адваном совсем ребёнком — наивной девчонкой, которая смела поверить, что сможет перехитрить взрослого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Она подошла к следующей картине — девушке в лодке, плывущая среди кувшинок, — чтобы не смотреть на учёного. Он встал за её спиной. Не оборачиваясь, Рена спросила:

— А что знаете вы? Что вам нужно, Лаэрт?

— Мой брат. Я хочу поговорить с ним. Но раз он не пришёл ко мне раньше, этого не хочет он. Расскажите мне, Рена, что с ним произошло, — Адван сделал паузу и встал ещё ближе, так, что девушка ощутила его дыхание на шее. — Вы плохо следили за мной и не видели, как я встречался с Гайлатом Шидаром. Да, его не было, когда больница сгорела, но он знает, кто устроил поджог. Знает, с кем был Кираз. А теперь знаю и я.

Рена чувствовала сильное желание повернуться и посмотреть на Лаэрта, но она знала, что сразу отведёт взгляд, а этого показывать не хотелось. Никакие уроки, как вести себя сдержанно, достойно, уже не помогали. Девушка сжала кулаки, то ли от злости, то ли от бессилия.

— Что же, видимо, мне нужно ещё несколько уроков по слежке, — Рена попыталась говорить спокойно, но голос всё равно подрагивал. — Почему тогда, в поезде, вы исчезли? Почему дали мне подойти к вам? Почему сами не пришли к брату?

Ответа не последовало. Рена обернулась и увидела, что учёный уже отошёл к следующей картине и, встав рядом с какой-то девушкой, заговорил с ней.

И кто был невыносимее, Раз или Лаэрт? Чертовы братья — Найдер сказал бы про них так и оказался прав.

— Я так ясно вижу себя там, — услышала Рена лёгкий смех незнакомки, сделав шаг к разговаривающим. — только запаха моря нет.

— Это для того, чтобы вы захотели оказаться… — Лаэрт посмотрел на белую табличку под картиной. — На берегу Белого залива. Долг художника или писателя — показать, каким бывает мир, если выйти за порог, а долг смотрящих и читающих — сделать шаг.

Девушка снова рассмеялась, но глаза остались серьёзными — она посмотрела на Рену, остановившуюся рядом, как на соперницу.

— Дан Адван, вы не в ту сторону сделали свой шаг. Позвольте, мы продолжим наш разговор, — Рена улыбнулась незнакомке и, взяв Лаэрта под руку, потянула его дальше. — Вы хотите встретиться с братом, но решили убежать от меня?

Она выпустила руку учёного и встала напротив. Предательская лямка на платье снова начала потихоньку съезжать. Адван пожал плечами:

— Я взял паузу, прежде чем ответить. В мире нет правила, которое велит отвечать сразу же. Хорошо, — Лаэрт кивнул. — Почему я не пришёл к Киразу? Я уже говорил: я понимаю, что он не хочет говорить со мной, и у него есть поводы не встречаться. Что было бы со мной, если бы я появился на пороге его дома? Я знаю, как Кираз может быть опасен, — последние слова прозвучали невыносимо печально, и сам Лаэрт разом поник, точно вспомнил что-то ужасное.

Наверное, он говорил о поезде, но Рене показалось, между братьями было что-то ещё, о чём она не знала. Что же произошло, почему Лаэрт называл Раза опасным? Тот ни словом не обмолвился — только о своей наивной вере и предательстве. Может, Феб всё-таки прав, и у каждой истории действительно есть две стороны? И нельзя верить одной, не узнав другую?

— Поэтому я поспешил исчезнуть в поезде — как бы ни хотелось мне увидеть Кираза, прежде чем слепо бросаться вперёд, нужно вооружиться фактами. Дайте мне их, Рена. Почему вы следили за мной? По поручению Кираза? Чего он хочет? А ещё — чего хотите вы, Рена?

Девушка перевела взгляд на картину. Когда кто-то спрашивал о её желаниях? Память никак не могла вспомнить — то был вопрос не дней и месяцев, а лет.

— Почему я должна отвечать? Это вы хотите встретиться с братом, так дайте ответы первым. Как вы могли начать свои опыты на нём? Неужели вам мало его жертвы, теперь вы хотите всем дать свой «дар»?

— Вы не знаете, о чём говорите, — раздражённо ответил Лаэрт, дёрнув рукой.

Он не закончил — к нему опять подскочил газетчик.