— Магия вышла из-под контроля по всей столице и, боюсь, в провинции тоже.
Оля-ля…
— Это то, о чем я подумала? Магические талмуды?
— Да.
Интересоваться, какого-такого лешего великие маги не предусмотрели подобное, вполне вероятное, развитие событий, я не стала. Гордыня еще никому в жизни не помогла.
— Бастарды?
— Не только. Обычные жители, слуги… Не коснулось только рабов.
Чудесная новость… Вот хочется мне знать, если я этого «умника» прямо здесь прибью и спишу данные действия на состояние аффекта, меня помилуют?
Ирма:
Муж хмыкнул и покачал головой, заинтересованно читая какую-то статью на экране монитора:
— Я и понятия не имел, что у Иры такое бурное прошлое. С другой стороны… Возможно, она и сама об этом не знала.
Видя мое недоумение, Тоша пояснил:
— Тебя вовсю пиарят, родная. Только пиар этот черный-пречерный. Не удивлюсь, если бывшая Ирина одноклассница решительно вышла на тропу войны.
— Рита? — изумилась я, давным-давно выкинув из головы несчастную женщину. — Что конкретно она пишет?
— Охотно раскрывает доверчивой общественности глаза на детство и юность одной новомодной писательницы. Например, с радостью оповещает всех желающих ее слушать, что девственности твоя подруга лишилась в пятнадцать лет, причем, судя по всему, определенно имел место свальный грех. Ирма, счастье мое, не красней, не стоит принимать всякую чушь близко к сердцу.
— Это подло!
— Согласен. Но когда мозгов нет, поможет только лоботомия. Не забивай себе голову, любимая.
Остатки последних моих книг разлетелись за три дня, народ начал массово скачивать электронные экземпляры, мой гонорар мгновенно увеличился. Издательство снова и снова напоминало о необходимости продаж новых текстов, пока народ желал прочитать как можно больше произведений скандального автора, я же ощущала себя полностью опустошенной и будто бы прилюдно облитой грязью и помоями. Никогда, даже в самых ужасных кошмарах, я и предположить не могла, что Рита опустится до подобной низости.
Через сутки после появления гадких и лживых текстов на разных сайтах Интернета мой телефон начали обрывать нахальные журналисты. Отвечал неизменно Тоша, причем ответы были всегда одни и те же, словно под копирку:
— Извините, жена сейчас занимается грудным ребенком. Интервью? Обязательно даст. Через пару дней, после того как подаст в суд иск о защите чести и достоинства. Конечно же, вы узнаете обо всем первыми. Да, спасибо, и вам всего хорошего.
Ира вышла на связь через пару дней после начала травли. Подруга выглядела взволнованной и измученной. Строгий, но в то же время элегантный темно-синий брючный костюм тщательно подчеркивал всевозможные достоинства слегка располневшей фигуры.
— Как дела в Зазеркалье? Судя по потухшему взгляду тебя опять кто-то ест.
Я вымученно улыбнулась.
— Почему людям не живется спокойно? Я же ее не трогала, ни словом ни делом, за что она так со мной?
— Она, говоришь? А до этого на презентации… To есть эта дурында снова решила проявить характер? Было бы что проявлять, скажу я по секрету. Что произошло на этот раз? Не томи, Ирма. И не нужно играть трагическую героиню. Ничего действительно ужасного Ритка сделать не способна при всем желании. Она по своей натуре всего лишь мелкая пакостница.
— Грязь… Она льет на меня грязь в Интернете, пишет гадости на различных сайтах, придумывает невесть что, лжет, не краснея. И ведь ей же верят!
— А книги твои при этом продаются в разы лучше. И могу поспорить, что издательство пищит от восторга и требует как можно больше новых «шЫдевров». Я права?
— Да, конечно, Тоша тоже утверждает, что это пиар, пусть и «черный». Но… Ира, как? Как она может? Откуда в ней столько ненависти и злобы? Я же в ней нигде больше не пересекаюсь!
Подруга покачала головой:
— Нам с тобой через несколько дней исполнится сорок лет, моя дорогая. Целых сорок лет. Тебе — раньше, мне — позже, бОльшая часть жизни давно прожита. Пора, наконец, повзрослеть, Ирма, снять любимые розовые очки, внимательно оглядеться вокруг и, как бы ни было больно, попытаться осознать: многие люди по своей натуре — лживые, злобные, завистливые твари. Им мало жить так, как хочется, им обязательно надо хорошенько нагадить ближнему своему, причинить ему боль, особенно если тот успешен, известен, богат. А Ритка, в отличие от Мишки, памяти не лишалась, она прекрасно все помнит: и нашу с ним глупую псевдосвадьбу, и его тщетные попытки вернуться через полгода, и излишнюю восторженность, с которой этот безмозглый толстый тюфяк тогда, на встрече выпускников, на меня весь вечер пялился. Помнит, бесится, ревнует. Она же по нему с отрочества сохла, каждый день своей безответной «любви» глазки строила, обстреливала с головы до ног, одевалась нарядно, красилась для него, а он, бессовестный, только меня и замечал. Так что ничего удивительного в поведении этой безмозглой курицы нет. Давай рассказывай, да в подробностях, что конкретно Ритка по Сети сейчас разгоняет, потому что, насколько я знаю характер Антона, у твоего мужа уже есть четкий и тщательно продуманный план дальнейших действий.
Внимательно выслушав сплетни, ни разу не перебив, моя собеседница задумалась всего лишь на мгновение, а затем начала отвечать, четко по всем пунктам. Мне пришлось вооружиться ручкой с листом бумаги, чтобы ни в коем случае ничего не забыть и не пропустить, так как информации было чересчур много. Получив необходимые ответы и проверив: все ли записано, я спросила:
— Ты в костюме? Что-то случилось?
— У нас постоянно что-то случается, — небрежно махнула рукой подруга. — Спокойных дней по пальцам пересчитать можно. Как на вулкане живем, честное слово. В этот раз, например, выбилась из-под контроля магия. Ирма, дыши. Это не так уж сложно. Вот так, умница. Ничего смертельного не произошло. Ну подумаешь, бастардам, слугам и обычным гражданам, включая женщин, стало доступно запретное ранее колдовство, в том числе и черномагическое. Такое положение дел даже полезно для касты местных зажравшихся магов. Может, горизонты расширят и поймут, что люди вокруг них тоже права имеют, не одни вечные обязанности.
— Его Сиятельство, наверное, недоволен, — у меня в голове не укладывалось данное невероятное событие.
— Его Сиятельство находится в состоянии перманентного бешенства. Третью ночь дома не спит, на настойках практически живет, тщетно пытаясь разгрести тот бардак, который сам же в свое время и устроил. Кто просил его, идиота чернокнижного, магические талмуды печатать? Жалко было деньги на переписчиков тратить? Сэкономить захотел? Ну вот теперь и получай.
— Я слабо себе представляю, что творится вокруг.
— Да ничего хорошего. У нас сегодня шикарное развлечение было: новенькая молоденькая служанка устала от повседневных забот и личных проблем, сначала нарыдалась вдоволь, а затем и распсиховалась в собственной комнате, ну и с кончиков пальцев молнии сорвались, небольшие, правда, но о-о-очень яркие. Итог: пожар в небольшом помещении и шок у ранее не способной к колдовству глупой девчонки. И такие случаи регулярно происходят по всей столице, пугая и самих доморощенных колдунов, и окружающих. До провинции эта напасть вроде бы пока не добралась, слава всем местным богам, так что я хочу всех детей к бабушке спровадить, так сказать, от греха подальше. Варт оставил разовый телепорт, слуги активно собирают вещи, скоро отправимся в гости. Надеюсь, ненадолго.
— Ты с ними останешься?
— Не знаю пока. Там посмотрим. Но чемодан со шмотками я все же возьму.
Ирина:
В подробностях поведав подруге о некоторых особо ярких грехах молодости, я наконец-то отлипла от зеркала и решительно отправилась в детскую. Мы с Зойкой собирались переправить к родичам семерых детей, сами же пока понятия не имели, останемся в гостях или вернемся домой. Слишком много факторов нужно было учитывать при любом раскладе, и первый из них: наличие/отсутствие подобного разгула магии в провинции. Слухи до столицы по этому поводу доходили весьма противоречивые, кто-то яростно утверждал, что вне стен этого несчастного города все осталось по-прежнему и аристократические семьи, не появлявшиеся здесь годами, не пострадали, другие с пеной у рта уверяли, что колдовство неизбежно проявилось во многих домах захолустья, независимо от положения в обществе членов семьи. Я пока склонялась к желанному первому варианту, но для собственного спокойствия предпочитала самостоятельно убедиться во всем на месте.