— Это не ваша юрисдикция! Мы сотрудники правоохранительных органов.
— Я так не думаю, сэр! Марианна, осторожно заходи в дом, внимание наверх!
Большему риску сейчас подвергалась она — потому что она входила с освещенной улицы в дом, зрение ее должно было адаптироваться к недостаточной освещенности, на это должно было потребоваться несколько секунд. Я не мог ее прикрыть, от того, кто сверху, ее мог частично прикрыть только негр своим телом. Возможно — если наверху кто-то и есть, то он не посмеет стрелять, опасаясь задеть своих. Возможно — и нет.
Марианна шагнула в комнату, держа наготове свой ЗигЗауэр, правильно держа, у бока, чтобы стрелять в случае чего накоротке, почти в упор.
— Ты, что с ружьем — медленно наклонись и положи оружие на пол. Потом подтолкни его ногой вперед, исполняй!
Стрелок так и сделал.
— Теперь вы, сэр. У вас есть оружие?
— Да.
— Достаньте его левой рукой и бросьте на пол! Не пытайтесь хитрить.
У негра оказался такой же Кольт, какие были заткнуты у меня за пояс в количестве двух штук, справа и слева. Он гулко бухнулся об пол прямо у ног Марианны.
— Наверху есть вооруженные люди?
— Нет.
— Если это не так, сэр — я буду стрелять на поражение.
— Сядете в тюрьму — сказал негр, у него был красивый, баритонистый голос как у певца — вы не имеете право вмешиваться в нашу деятельность.
— У вас есть удостоверение? Если да — передайте его моей напарнице, левой рукой.
— Сэр, мое удостоверение находится у меня в офисе. Вы вмешиваетесь в дело, имеющее отношение к национальной безопасности.
— Я так не думаю — сказала Марианна — пока что я агент ФБР и передо мной двое, проникшие в чужой дом. Вы арестованы сэр, и вы тоже. Вы имеете право…
Если бы это было так… Марианна не была агентом ФБР, и я не был — но мы работали на ФБР и, наверное, все же имели право задержать двух типов, проникших в чужой дом.
Пока Марианна зачитывала обязательную «Миранду» — я держал обоих под прицелом. Похоже, мы действительно столкнулись с чем-то серьезным — но пока у нас оружие, а они не могут предъявить нам ни единого документа, подтверждающего их привилегии. Этим надо пользоваться по полной программе, чтобы узнать информацию, которую нам знать не положено. Военные не слишком склонны к сотрудничеству и никакое 9/10 это не изменит. Свои проблемы они по обыкновению решают сами.
— У тебя есть наручники?
— Нет. Единственную пару мы надели на того парня, я же не думала, что придется производить массовый арест.
Я, собственно, так и думал.
— Сэр, вы будете хорошо себя вести? Предупреждаю — у меня есть пистолет помимо этой винтовки, и я умею им пользоваться. Возможно мы и на одной стороне, но вы не предъявили никаких документов, и мы вынуждены считать вас грабителями.
— Не говорите глупостей — негр повернулся, внимательно посмотрел на меня — откуда ты, парень? Ты не из ФБР. Мы знакомы?
— Флот — коротко сказал, не уточняя, какой именно.
— Я так и думал. Чертовы земноводные… — выругался негр.
Армия. Только они могут сказать подобное про флот.
— Сэр, пока автомат не у вас, а у меня — извольте относиться к флоту с должным уважением.
— Парень, по праву старшего по званию я могу относиться к флоту так, как сочту нужным. Ты с Литтл-Крик? С Коронадо?[715] Что ты сделал с нашими парнями?
— Они еще поживут. Правда, с головной болью.
— Ты напал на военных полицейских при исполнении.
— Переживу. Я хочу подняться наверх.
Негр покачал головой.
— Парень, не знаю, что наплели тебе ФБРовцы, но не забывай, что ты подчиняешься Единому кодексу военной юстиции. То, что ты собираешься сделать — это государственное преступление, ты можешь оказаться в военной тюрьме и провести там остаток жизни. Ты уже сделал достаточно глупостей, не усугубляй.
— Сэр, я так не думаю. Я не подчиняюсь Единому кодексу военной юстиции, потому что я не североамериканский гражданин и не североамериканский военнослужащий. И полагаю, что не вы старше меня по званию, а я старше вас. Я офицер флота Его Императорского Величества Николая Третьего, Государя Императора Российского в звании контр-адмирала. Извольте идти наверх, медленно и без глупостей. И вы тоже, сэр.
Видели, что бывает с неграми, когда они в шоке? Они сереют, если белые в этом случае бледнеют, то негры — сереют. Вот именно так и посерел этот хорошо одетый негр, посерел так, что я начал опасаться за его сердце. Но рискнуть он не рискнул.
Адвокат Борух Михельсон находился в комнате, которую я определил как спальню. Одну из спален — в таком доме спальня была явно не одна. Он сидел на стуле, жирный, поросший густым черным волосом и пучил на нас глаза. Сказать он ничего не мог, потому что рот его был заклеен широкой полосой серого канцелярского скотча, и встать со стула он тоже не мог, потому что кто-то его к нему привязал, и привязал очень хорошо, я бы лучше не привязал, с минимальным расходом веревки и максимальным эффектом. В комнате был разгром — кто-то что-то искал, сильно воняло мочевиной.
— Нормально… — оценил я.
Те двое, которые поднялись с нами — угрюмо молчали, они уже поняли, как влипли. Надеюсь, что глупостей делать не будут.
Не мешало бы еще раз напомнить, кто в этой комнате альфа-самец[716]. Пока и впрямь не забыли, и не наделали глупостей.
— Вы двое! Идете вон в тот угол комнаты, становитесь на колени! Лицом к стене! Нет, ты, в очках — отдерни шторы, открой окно — тут дышать нечем от вони. Не пытайся смыться — убью! Не дергаться!
— Я вызову подмогу… — решила Марианна.
Телефон — аппарат стоял на столике у кровати — не работал. Было бы глупо предполагать иное. Я бы удивился, если бы было по-иному.
— Как отсюда позвонить?
Я достал трофейную рацию и бросил Марианне.
— Воспользуйся этим, найди полицейскую волну. Или позвони из соседнего дома.
Когда моя напарница в этом дурно пахнущем (в прямом смысле слова) деле отправилась на поиски средства связи — я подошел к Михельсону, одним движением сорвал с него скотч — а если бы медленно, было бы еще больнее. Адвокат завизжал как резаный, на губах, там, где был прилеплен скотч, моментально появились алые точки крови.
— Не кричи! — сказал я по-английски.
Михельсон продолжал орать и ругаться на языке, который я определил как идиш, разговорный язык евреев. Увы, этим языком я не владел.
— Да не ори ты! — сказал я по-русски и для закрепления хлестнул жирняка по щеке. Подействовало — замолчал, ошеломленно пялясь на меня.
— Ты Борух Михельсон! — продолжал давить я — так?
— Так… — и снова посыпались ругательства, уже на русском.
— А это кто?
Кроме слова «поц» я ничего не разобрал, но понял, что Михельсон этих людей недолюбливает…
— Ты что, деньги должен им?
— Развяжите, я этих…
— Сейчас развяжу. Отвечай. Кто это!?
— Я их не знаю! Они ворвались ко мне, требовали денег!
— Денег? И ты не дал?
— У меня их нет!
— Заметно…
— Развяжите! Вы русский?
— Русский, русский. А ты — нет. И у меня к вам есть парочка вопросов. Кто такой Рахья Латиф, отвечай!?
По метнувшемуся в глазах испугу понял — знает. Помнит о нем, это не обычный клиент с улицы.
— Отвечай! Иначе я уйду!
По багровой роже адвоката я понял, что с ним делали эти заплечных дел мастера из армии. Рядом валялся пакет из прочной пленки, его надевают на голову и душат, пока ты не заговоришь. Не остается никаких следов, идеальная пытка — не то, что электроток или простое избиение. Так можно свести человека с ума — нужно знать меру и продержать пакет на голове ровно столько, чтобы от недостатка кислорода начали погибать клетки мозга, но человек при этом был бы жив. Есть и такие мастера.
— Ты не можешь бросить меня! Это бандиты! — Михельсон снова перешел на «ты».
— Не думаю. Они из армии и у них есть к тебе вопросы. Если не ответишь на мои — вопросы будут задавать они.
— Они бандиты.
Я отступил на шаг, потом еще.
— Господа, можете приступать. Этот парень не желает сотрудничать.
Негр глянул на меня, а я на него — и мы поняли друг друга без слов. Мы теперь временные — но союзники, ему тоже нужна эта информация, равно как и мне. Когда мы ее получим — начнем разбираться друг с другом, но пока надо разобраться с этой жирной тушей.
Негр сделал шаг вперед. Я — шаг назад.
— Скажу!!! Скажу! Скажу, будьте вы все прокляты!
— Так говори!
— Это… Это…
— Кто заплатил?! Кто?!
Михельсон заговорил.
Тот же день
Нью-Йорк, офис АТОГ
Збораван, мрачнее тучи зашел в зал для совещаний, где мы все собрались в ожидании результатов, шваркнул папкой по столу. Мантино подтолкнул в сторону своего начальника кружку с кофе, тот подхватил ее и выпил — одним глотком.