Читать интересную книгу Полководцы Древней Руси - Андрей Сахаров

Всю ночь вооруженные стратиоты стояли перед воротами Доростола, чтобы предупредить возможную вылазку руссов. А утром 24 апреля император Цимисхий приказал строить укрепленный лагерь. Вокруг возвышенности греки вырыли глубокий ров. Землю, извлеченную из рва, насыпали валом, а на гребне вала водрузили копья и повесили на них щиты. Была назначена дневная и ночная стража, потому что дерзость и предприимчивость руссов были хорошо известны, с ними приходилось соблюдать осторожность. Так предупредил Цимисхий, и военачальники согласились с ним. Руссы — опасные враги. Доблесть катафрактов и стойкость стратиотов полезно дополнить надежными укреплениями и зоркими сторожевыми заставами.

Весь день под Доростолом было спокойно. Византийцы копошились в своем укрепленном лагере, ставили шалаши и шатры для военачальников и знатных людей. Руссы отдыхали за крепостными стенами после вчерашнего боя. Война будто замерла, подарив усталым ратникам короткую передышку…

Военная хроника последних апрельских дней 971 года вместила больше драматических событий, чем иные месяцы или даже годы другой войны.

25 апреля отряды катафрактов подъехали к стенам Доростола, вызывая руссов на бой. Лучники и пращники императора Цимисхия принялись метать стрелы и маленькие ядра из обожженной глины. Им отвечали со стены защитники города. Поединок оказался неравным: византийские стрелы ломались, ударяясь в каменные зубцы, глиняные ядра рассыпались красной пылью, а тяжелые дротики, выпущенные дальнобойными крепостными самострелами, пронзали насквозь панцири катафрактов и щиты стратиотов. Убедившись в тщетности своих усилий, начальники катафрактов и лучников увели своих людей в лагерь.

Вечером руссы в конном строю вышли из города. Катафракты атаковали их, но успеха не имели. После равного боя руссы возвратились в Доростол.

Однако вечер 25 апреля все же принес императору Цимисхию удовлетворение. По Дунаю поднялся к Доростолу византийский флот. Огненосные триеры растянулись цепью поодаль от берега, в безопасности от крепостных метательных орудий, и встали на якоря. Так предписывали правила морской войны, и друнгарий флота следовал им неукоснительно. Руссы поспешно вытащили из воды свои легкие ладьи и унесли к стенам, под охрану лучников. Князь Святослав приказал крепко беречь ладьи, потому что между берегом и цепью огненосных триер оставалась широкая полоса мелководья, по которому русские ладьи могли свободно плавать. Оплошность греков сулила заманчивые возможности…

26 апреля произошел второй большой бой под Доростолом. Руссы снова вышли в пешем строю. И опять была равная битва, в которой военное искусство греков не смогло преодолеть мужества и стойкости русских пехотинцев. Только неожиданная гибель воеводы Сфенкела, пронзенного копьем катафракта, внесла замешательство в ряды руссов, и они отступили, но недалеко. Катафракты, утомленные битвой и устрашенные большими потерями, не осмелились их преследовать. Руссы остались на равнине, зажгли костры и простояли на виду у византийского войска всю ночь и утро следующего дня.

Только к полудню 27 апреля, когда император Цимисхий послал большое конное войско, чтобы отрезать руссов от города, воины князя Святослава свернули свой стан и неторопливо ушли в Доростол. На месте русского стана греки нашли лишь остывающие костры да тела катафрактов. Зрелище показалось византийцам столь ужасным, что они поспешно повернули коней прочь от стана. Руссы что-то кричали им вслед со стены, но из города больше не выходили.

28 апреля прибыли осадные орудия. Многочисленные баллисты и катапульты были пока поставлены возле византийского лагеря. Византийцы копошились вокруг них, как бурые лесные муравьи. Император торопил, ему не терпелось повторить преславскую бойню. Но с осадными орудиями пришлось провозиться до самого вечера. Деревянные рамы расшатались в дороге, веревки из сплетенных воловьих жил пересохли, рычаги и втулки колес требовали свежей смазки. Обстрел Доростола пришлось отложить на следующий день.

А на следующий день было уже поздно. Вокруг Доростола желтел свежими откосами глубокий и широкий ров, вырытый руссами всего за одну ночь с 28 на 29 апреля. Император Цимисхий был удивлен и раздосадован. Князь Святослав отыскал единственно возможное средство защиты от осадных орудий, причем средство, никогда раньше не применявшееся полководцами. Глубоким рвом он просто преградил путь осадным орудиям к крепостным стенам. А чтобы засыпать ров, требовалось сначала прогнать русских лучников, которые посылали через ров свои смертоносные стрелы и не подпускали воинов вспомогательных отрядов.

В ленивой перестрелке через ров прошел день 29 апреля, день очередного разочарования императора Цимисхия…

Ночь принесла новые огорчения. Дождь и шквальный ветер загнали воинов Цимисхия в шатры и шалаши. Даже караульные спрятались под крышу, забыв о своем долге. А князь Святослав посадил на ладьи две тысячи дружинников. Ладьи проплыли, не замеченные никем, между берегом и стоявшими на якорях огненными триерами. Выше по реке стояли возле берега обозы императора Цимисхия, о которых узнал князь Святослав…

Нападение руссов оказалось совершенно неожиданным. Стража паракимонена Василия была мгновенно перебита, запасы продовольствия перенесены на ладьи. То, что руссы не могли увезти с собой, они безжалостно уничтожили: рассыпали по земле и смешали с навозом зерно и муку, разбили кувшины с вином, изрубили топорами обозные телеги. Захваченное оружие и доспехи они побросали в воду.

Между тем ветер начал стихать, дождь прекратился, сквозь тучи стала изредка проглядывать луна. Пора было возвращаться. Ладьи тихо поплыли вдоль берега к Доростолу.

За прибрежными кустами раздались громкие, веселые голоса. Гребцы подняли весла, замерли. К воде вышли греческие воины — кто в рубахе, кто в одних штанах, а кто и вовсе голый. Они вели в поводу коней, принялись тереть их волосяными щетками. За плеском воды и громкими голосами греки так и пе расслышали осторожного журчанья воды под носами ладей. Ладьи благополучно миновали опасное место. Открылась большая поляна, освещенная дрожащими отблесками костров. Возле них сидели греческие воины, тоже без доспехов и оружия; другие собирали хворост на опушке леса. Разве можно упустить такой случай?

Воевода судовой рати пропустил вперед ладьи, нагруженные продовольствием, а с остальными причалил к берегу за лесом. Тихо, как охотники за бобрами, дружинники прошли через ночной лес и напали на греков. Много здесь погибло воинов императора Цимисхия, и только темнота спасла некоторых от смерти. Запомнилась та ночь грекам…

Император Цимисхий в гневе топал ногами и кричал на друнгария флота как на нерадивого раба. Жалко было обоза и погибших воинов, по еще больше сожалел император, что князь Святослав захватил много продовольствия и осада может затянуться. Сколькими жизнями придется заплатить за лишние дни осады?..

А то, что осада неизбежна, не вызывало сомнений. Непобежденное войско засело за каменпыми стенами Доростола и досаждало частыми вылазками. Единственное, что мог противопоставить император дерзости руссов, — это рвы, которыми были перекопаны все дороги из крепости, и многочисленные заставы, бодрствовавшие днем и ночью.

Недели тянулись, незаметно складываясь в месяцы. Прошел июнь, на вторую половину своей быстротечной жизни покатился июль, а над воротной башней Доростола по-прежнему развевался стяг князя Святослава…

11

Чтобы найти правильный путь, нужно остановиться и оглядеться. Князь Святослав мысленно повторял события последнего года, искал ошибочный поворот, который завел его в каменную ловушку Доростола, и — не находил…

Все сделанное представлялось правильным и единственно возможным. Необходимо было воевать Фракию и Македонию, чтобы показать императору Иоанну Цимисхию, избалованному победами над восточными народами, силу Руси. И мирный договор был необходим, потому что не штурмовать стены Царьграда шли русские рати, но лишь отвадить византийцев от Болгарии. И воеводу Сфенкела нельзя было не поставить в Преславе, ибо только под надежным присмотром царь Борис сохранил вассальную верность: глаза у царя, как у стрекозы, смотрели во все стороны…

Пожалуй, единственное, что надо было сделать, — еще зимой, не дожидаясь весеннего водного пути, позвать из Руси новые рати. Князь Святослав собирался так сделать. Но воеводы говорили, что подобного никогда еще не было, что зимой ратники не начинают походов, а у Святослава не хватило твердости отмести их возражения. Может, успокоился прошлыми славными победами, уверовал в свой неизменно счастливый жребий? Но кто знал, что Цимисхий вероломно нарушит свои клятвы?!

Но теперь поздно мучиться напрасными сомнениями и переворачивать, как бусины на нити, прошлые дела. Что сделано, то сделано, и сделанного не переделаешь. Нужно искать выход из безвыходности, свет в кромешной тьме. Это потруднее, чем отважно махать мечом на поле брани. Но он, предводитель войска, которому доверены тысячи жизней, должен безнадежное превратить в возможное, а возможное — в свершившееся…