Читать интересную книгу Полководцы Древней Руси - Андрей Сахаров

Но теперь поздно мучиться напрасными сомнениями и переворачивать, как бусины на нити, прошлые дела. Что сделано, то сделано, и сделанного не переделаешь. Нужно искать выход из безвыходности, свет в кромешной тьме. Это потруднее, чем отважно махать мечом на поле брани. Но он, предводитель войска, которому доверены тысячи жизней, должен безнадежное превратить в возможное, а возможное — в свершившееся…

Князь Святослав понимал, что здесь, под Доростолом, император Иоанн Цимисхий сильнее. У него больше воинов, в кольце окружения не видно слабых мест. Если бы Святослав был только полководцем, он бы давно завязал мирные переговоры с императором, чтобы не подвергать войско тяготам дальнейшей осады.

Но князь Святослав был не только полководцем, но и правителем огромной державы, вручившей ему свою судьбу и свое войско. Поле его сражения простиралось далеко за пределы окрестностей Доростола и даже за пределы Болгарии, и общая картина войны просматривалась Святославом несколько по-иному, чем можно было ее представить с крепостной башни.

У императора Иоанна Цимисхия при всем пышном блеске его трона был ненадежный тыл. Осаждая Доростол, император то и дело вынужден оглядываться назад, пристально следить, что делается в покинутой им Византии. В ненадежности тыла — слабость Цимисхия, которая сведет на нет все его военные успехи. Каждый лишний день осады увеличивал опасность мятежа внутренних врагов Цимисхия, а счет уже идет не на дни и даже не на недели, а на месяцы!

Вот почему князь Святослав отклонял советы воевод и упрямо повторял: «Ждать! Ждать!»

Советов было много, и почти все они с военной точки зрения были разумными. Одни предлагали тайно, под покровом ночной темноты или в непогоду сесть на ладьи и плыть к устью Дуная. Другие считали возможным силой прорвать кольцо осады и укрыться в горах и лесах Болгарии, жители которой благожелательны к руссам и ненавидят греков. Третьи настаивали на немедленном мире с императором, чтобы потом, собрав новое войско, отринуть невыгодные условия. Четвертые, самые отважные и безрассудные, призывали выйти в поле и погибнуть с оружием в руках, чтобы поддержать славу руссов, никогда не склонявших головы перед врагами. Но никто не говорил о продолжении обороны Доростола, истощавшей и без того ослабленное войско — дружинники сварили в котлах последних коней и голодали…

Князь Святослав терпеливо выслушивал советы, но отвечал всем одинаково: «Ждать! Будем ждать!» Воеводы недоумевали. На что надеется князь? Кто придет на помощь осажденным?

Но князь Святослав дождался своего часа. Верный человек, пробравшийся ночью через византийские заставы, принес в Доростол вести о новом мятеже Льва Куропалата, брата убитого Цимисхием императора Никифора Фоки. Пришло время действовать. Пришло время доказать Цимисхию, что русское войско еще достаточно сильно и может при желании оборонять Доростол бесконечно долго, а потому лишь заключение немедленного мира освободит императора от связавшей его по рукам и ногам осады. А чтобы императору было легче решиться, нужно еще раз крепко побить его…

Князь Святослав догадывался, что император Цимисхий возлагает большие надежды на метательные орудия, которые подтянулись к крепости и уже начали свою разрушительную работу. Нужно выбить из рук Цимисхия это действительно опасное оружие…

В полдень 19 июля, когда стража, отягощенная выпитым за обедом вином и разморенная зноем, утратила бдительность, руссы стремительно напали на метательные орудия. Начальник стражи Иоанн Куркуас, родственник императора, успел вскочить на коня и кинулся со своими воинами на выручку. Но конь споткнулся в рытвине, сбросил всадника. Руссы, привлеченные превосходным вооружением и вызолоченными доспехами Иоанна Куркуаса, приняли его за самого императора, толпой набросились на упавшего и изрубили мечами и секирами на части вместе с доспехами. Жарким пламенем вспыхнули деревянные рамы катапульт и баллист. Изрубленные топорами ремни и веревки из воловьих жил шевелились в огне, как паучьи лапы.

Подоспевшие катафракты успели отбить раненых, которых руссы волоком тащили к городу, но тело императорского родственника руссы унесли с собой. Стратиоты шептались, что магистр Иоанн потерпел наказание за безумные преступления против христианских храмов: он ограбил в Мизии многие церкви, а ризы и святые сосуды переплавил в слитки. Среди военачальников Цимисхия было немало людей, совершивших подобные подвиги, и страх небесного возмездия охватил грешников…

20 июля руссы под предводительством Икмора, знаменитого воина, занимавшего после смерти Сфенкела второе место в войске, снова вышли из города. Густая фаланга руссов долго сражалась с катафракторной конницей и нанесла ей тяжелые потери. Все меньше находилось храбрецов, желавших очертя голову бросаться на копья руссов. Только гибель Икмора от меча одного из телохранителей императора — Анемаса, сына предводителя критян, заставила руссов отступить. Византийцы, осматривая убитых руссов, нашли среди них женщин, которые в доспехах воинов сражались столь же храбро, как мужчины. И снова в страхе шептались стратиоты, в недоумении покачивая бритыми подбородками: «Можно ли вообще победить руссов, если у них мужчины и женщины одинаково мужественные?» Цимисхий велел объяснять воинам, что женщины вышли в поле лишь потому, что руссов осталось совсем мало. Однако этим объяснениям не верили, ибо видели своими глазами, сколько руссов благополучно возвратились в Доростол…

Князь Святослав готовился к новому сражению. Чтобы воодушевить войско, он собрал воевод и выборных от каждой сотни и произнес речь, которая стала известна каждому воину:

«Погибнет слава, сопутница русского оружия, без труда побеждавшего соседние народы и без пролития крови покорявшего целые страны, если мы теперь постыдно уступим грекам! И так с храбростью предков наших и с тою мыслью, что русская сила была до сего времени непобедима, сразимся мужественно за жизнь нашу. У нас нет обычая бегством спасаться в отечество, но или жить победителями, или, совершившим знаменитые подвиги, умереть со славою!»

— Слава не погибнет! — сурово заверили воеводы и поклялись сложить головы, но не посрамить славы русской. Следом за ними принесли клятву все воины, а волхвы скрепили клятвы новыми жертвоприношениями.

Наступило 22 июля, день последнего сражения под стенами Доростола. На этот раз войско вывел в поле сам князь Святослав. Он велел накрепко запереть городские ворота, чтобы никто из воинов не помышлял искать спасения за стенами, но думал только о победе. Или о смерти, если боги не признают руссов достойными победы.

Руссы не стали ждать, когда катафракты начнут свои обычные фланговые атаки, и сами устремились вперед. Зашатался византийский пехотный строй, привыкший заслоняться атакующей конницей, стал подаваться назад. Попятились катафракты, которые из-за неожиданного наступления руссов не успели разогнать коней для удара. Отступление было уже общим, когда прибытие императора Цимисхия с «бессмертными» остановило его. Но попытки отбросить руссов оказались тщетными. Воины князя Святослава сражались с невиданным мужеством.

Император Цимисхий видел, что в прямом бою руссы одолевают византийцев, и, оставив против русской фаланги пехоту полководца Петра и патриция Романа, послал отборную конницу Варды Склира в обход. Остальные катафракты спешились, чтобы усилить пехотный строй.

Неожиданное появление в тылу вражеской конницы заставило руссов приостановить свое победное шествие. Натиск на пехотные таксиархии полководца Петра и патриция Романа ослабел. Но сражение продолжалось с прежним упорством, и всадники Варды Склира тщетно атаковали руссов, повернувшихся к ним лицом. Император с «бессмертными» снова вынужден был вступить в бой. Из византийских рядов нарочно кричали, что князь Святослав тяжело ранен, но руссы не поверили и не поддались панике. Многие из них видели, как князь в бле-стящей кольчуге появляется в самых опасных местах, воодушевляя воинов. Святослав почувствовал, что наступает критический момент сражения, когда полководец должен бросить на весы победы последнее, что у него осталось, — личное мужество…

Но, как показалось воинам, стихийные силы природы в тот день были против князя Святослава. С юга надвинулись на Доростол черные грозовые тучи. Шквальный ветер ударил в лицо русским воинам, пыль ослепила глаза, а потом хлынули потоки косого стегающего дождя. Едва слышны были в свисте ветра сигналы труб, но руссы уловили их тревожный зов, разом повернулись, закинули щиты за спины и двинулись к Доростолу.

Всадники Варды Склира поспешно расступались, освобождая им дорогу. Препятствовать отступлению руссов было так же бессмысленно, как пытаться хрупким плетнем остановить горную лавину: масса тяжело вооруженных пехотинцев задавила бы катафрактов…