щелкнув ногтем по переднему резцу. А его лицо вновь вернуло себе нормальный цвет, перестав напоминать оттенком вареную свеклу. — А тебе, моя хорошая, придется подождать! — Проведя тыльной стороной ладони по щеке Апраксии, Локи непристойно подмигнул ведьме.
— Мне нужно, чтобы Черная месса была проведена именно сегодня, — Велес вновь вернулся к волнующей его теме и немигающим взглядом серых глаз уставился в лицо ведьмачки. — Если сможешь это устроить, моя благодарность не будет иметь границ. А ты, надеюсь, хорошо представляешь, кто я такой?
— Конечно представляю, Владыка Велес. — Девица вновь присела в глубоком реверансе. — Но я всецело принадлежу моему господину, — напомнила она. — Договор между нами подписан кровью, и ослушание может мне обойтись куда дороже, чем я могу себе позволить…
— Понял, — кивнул седобородый старец. — С него станется отправить тебя на вечное поселение в геену[6]. Можешь с ним быстро связаться?
— Простите, Владыка… — поспешно, но осторожно, чтобы не навлечь на себя гнев одного из Владык, ответила Апраксия. — Но господин ненавидит, когда его отрывают от важных дел… Он связывается со мной сам… Когда захочет… А чтобы мне достучаться до него, нужно провести очень сложный ритуал вызова… Да и то, только в самом крайнем случае…
— Хорошо, я понял. — Велес жестом остановил ведьму. — Я сам поговорю с ним, остался у меня один старенький способ связи…
Старик залез за широкий обшлаг своего заношенного плаща и с видом фокусника, вынимающего кролика из рукава, достал расписанную золотом небольшую фарфоровую тарелочку, размером чуть больше блюдца.
— Таких больше не делают, — печально прогудел он, чуть подбрасывая её в воздух.
Апраксия рефлекторно выбросила вперед руки, пытаясь уберечь хрупкую вещицу от падения на пол. Но тарелочка и не думала падать и разбиваться — она зависла в воздухе прямо напротив лица бородача, словно приклеенная, и медленно начала вращатся против часовой стрелки.
— Были раньше умельцы, да артефактных дел матера, — продолжал ворчать скотий бог, хлопая себя ладонями по плащу, — не то, что нынешние ущербные недоделки! Сколько веков прошло, а работает! И, прошу заметить — без всякой подзарядки силой обходится! Да где же оно? — Продолжал он искать что-то у себя в карманах, за пазухой и даже в рукавах. — Ведь точно недавно было… — После пары-тройки минут бесполезных поисков, Велес обратил свой взгляд на рыжеволосого напарника, ковыряющегося пальцем в носу с самым, что ни на есть, отсутствующим видом. — Локи, паршивец! Где яблоко, мать твою, великаншу[7], за ногу! — Надвинулся он на паренька с самым разгневанным видом. — Опять у тебя?
— С чего ты взял, старый? — Делано удивился Локи, широко раскрыв глаза и подняв брови. — Нахрена оно мне?
— Локи, не строй из себя дурачка! — Громыхнул бородач, грозно надвигаясь на рыжеволосого подельника. Глаза Велеса метали молнии, а от его грубого голоса задрожали даже каменные стены подвала. — Дал сюда яблоко! Быстро! — Выбросив вперед огромную лопатообразную ладонь, покрытую дубовыми шелушащимися мозолями, потребовал Велес.
Скотий бог нервно ударил своим посохом в пол. От его окованного металлом наконечника брызнули искры, а камни кладки встопорщились, вылетев из скрепляющего их раствора. Особняк тряхнуло куда сильнее.
— Ладно-ладно! Держи… — В руке Локи появилось небольшое золотое яблоко, которое он поспешно вложил в протянутую ладонь разгневанного бога.
— Сука! — выругался Велес, заметив, что яблоко оказалось надкушенным. — Убью паршивца!
— Да ладно тебе, старина, — елейным голоском произнес рыжий пройдоха, стараясь не смотреть в глаза Велеса, мечущие молнии в прямом смысле слова. — Я просто задумался… Вот и откусил… Неосознанно, Борода…
Велес в сердцах махнул посохом, стараясь попасть Локи по макушке. Но верткий повелитель огня ловко увернулся от удара, вновь оставшись безнаказанным.
— Где я сейчас найду еще одно яблоко Гесперид[8]? — взревел старец, продолжая махать своей крепкой палкой направо и налево.
Но Локи технично уходил от справедливого возмездия, уклоняясь от посоха раз за разом.
— У меня есть еще такие, Борода! — Бегая от Велеса, кричал он. — Несколько штук припрятано в тайном еще с тех времен! Я верну тебе… Могу даже два…
— Три! — пророкотал пожилой гигант, останавливаясь и опираясь на посох.
— Не, ну это ты хватил… Три… У меня их всего два…
— Я сказал три! — непререкаемо заявил Велес. — Иначе… — И он вновь приподнял свой посох, намереваясь продолжить экзекуцию.
— Всё-всё, Борода! Уговорил, красноречивый! — Выдохнув, согласился Локи. — Будет тебе три яблока!
— Вот какой же ты все-таки засранец, Лофт! — Велес сбросил капюшон и покачал гривастой головой. — И как умудрился столько яблок сохранить? Погоди-ка… — Просияв, сказал Велес, словно в его голову пришла какая-то неожиданная мысль. — Так это ты, что ли, неистощимый ларец Идунн[9] утянул?
— Ну… Так скажем… — Замялся пройдоха.
— Ясно, ты! — Махнув рукой, усмехнулся в бороду скотий бог, вновь опуская окованный наконечник посоха на пол. — А кто еще мог это провернуть, если не бог воров, проходимцев и всякого отрепья? Как же я до этого раньше не додумался? Жрешь яблочки потихоньку, да, Локи? Цветешь и пахнешь после молодильных яблок, а верные товарищи стареют и дряхлеют!
— Все равно бы они пропали, Велес, — Наконец разоткровенничался Локи, которому не осталось ничего иного, как признаться — бородатый напарник основательно «прижал его к стенке». — А так — все в целости и сохранности! Ты когда последний раз вкушал этот божественный нектар?
— Велес неопределенно пожал богатырскими плечами — не помню, мол.
— Тысяча лет еще не минула! — с видом знатока, произнес Локи. — Так что не прибедняйся, старый! Не одряхлеешь пока! Да и одно яблочко у тебя-таки имеется, — заметил он, указав на надкусанный фрукт в руке бога.
— Это — НЗ! — сурово припечатал старик. — Без него Всевидящее око не работает, — указал он на тарелочку. — И что теперь делать будем, дебил ты этакий? Без яблока-то? — Велес крутил в руке надкусанный фрукт, не зная, что с ним делать. — А до твоего запаса, думаю, так просто не добраться.
Апраксия неподвижно стояла, явно обалдевая от разворачивающихся перед её носом событий. Такого она себе и представить не могла — древние, как сам мир, боги, предстали перед ней как самые обычные смертные люди. Со