году. Ну, вот мы вроде все обсудили. А теперь, коллега, – потер руки и хитро улыбнулся прокурор. – Не пропустить ли нам по стаканчику?
Глава 28
Душевно посидев с Поповым, Ермолкин отправился обсудить свой план с Таисией Игнатьевной. По дороге его перехватил Юганов. Он был чем-то расстроен.
– Что-нибудь случилось?
– Я насчет Лебедева, Олег Константинович. В какую еще историю он влип?
– А, тут дело в браконьерстве. Он один из подозреваемых.
– Ерунда, – горячо воскликнул Юганов. – Вы, пожалуйста, разберитесь. Этого не может быть.
– Разберусь, Николай Дмитриевич, разберусь, – раздраженно проговорил прокурор. Ему уже начал надоедать назойливый секретарь.
Таисию Игнатьевну прокурор застал во дворе. Она собиралась на автолавку. Ермолкин вызвался ее проводить и по дороге изложил свою мысль.
– Интересно, – медленно произнесла Сапфирова. – Но ведь это орудие убийства, вы же не можете дать его на операцию.
– Конечно, но я дам ему аналогичный и скажу, что это его. Здесь еще одна проверка, так ли хорошо он знает свой инструмент, как говорит.
– Умно, Олег Константинович, умно, ничего не скажешь. Но что же вы все-таки хотите доказать?
– Сам не знаю. Чувствую, что надо что-то предпринять. Вы же не помогаете, – упрекнул он старушку.
– А мне за это денег не платят, – беззаботно ответила Сапфирова.
Ермолкин рассмеялся, Таисия Игнатьевна улыбнулась.
– Кстати, я хочу, чтобы вы присутствовали на операции, – продолжил прокурор. – Хочу, чтобы вы все видели своими глазами.
– Как я могу присутствовать, да и вы сами, Олег Константинович?
– Ничего, уладим. Скажем, что это ваша подруга или друг, не волнуйтесь – что-нибудь придумаю.
– А ассистировать будет Рубцова? – проницательно осведомилась Сапфирова.
– Вы угадали, – ответил прокурор.
– Ну, а доктор Брянцев? Вы не хотите проверить его подобным образом?
– Каким подобным? – удивился Ермолкин. – Он ведь не заявляет, что не может оперировать чужим инструментом.
– Да, извините. Это я о своем думаю. Видите ли, в связи с вашей проверкой мне пришла в голову другая мысль. Речь идет о тоже о проверке, только немного иного рода.
– Расскажите мне, – заинтересовался Ермолкин.
– Позже, Олег Константинович. Да мы уже и пришли. Ага, автолавка стоит. Странно, я и не слышала, как она гудит.
– Ничего, главное, что пришла, – сказал прокурор.
На автолавке было не протолкнуться. Как обычно, полянцы пререкались, кто за кем занимал, кто куда отходил и тому подобное. В этом году, однако, Таисия Игнатьевна, да и не только она, обратила внимание, что прибавился еще один повод для ругани – кто сколько берет. Товару, начиная с прошлой зимы, стали привозить мало, многие продукты: сахар, мясо, рыба, масло – стали дефицитом. Потому полянцы занимали очередь еще с ночи, а то и с предыдущего вечера, составляя списки, которые потом заменялись один другим. Таисия Игнатьевна оказалась в голове очереди, на нее заняла Арсеньева. Прокурор Ермолкин вообще влез без очереди, купив плитку шоколада.
– Вот эсэсовец втерся, – вдруг брякнула Пелагея Егоровна Цепкина в адрес прокурора. – Думает, раз с погонами, то все можно.
Ермолкин резко повернулся в ее сторону.
– Что, опять за старое? – резко спросил он.
– Нечего меня пугать, – вскинулась Коробочка. – Будет нужно, и на вас управу найду.
– Ну надо же! – усмехнулся прокурор. – Смотрите, не поломайте зубки.
– Смейтесь, смейтесь, – процедила Цепкина. – Я слов на ветер не бросаю.
– Ну, мама, перестань, – похлопала ее по плечу дочь, Зоя. – Ну зачем зря раздражать прокурора. Может, он нам еще пригодится.
– Да на кой? – удивилась Цепкина. – Пусть катит в свою Лугу.
– Спокойно, Олег Константинович, – прошептала на ухо прокурору Сапфирова. – Не поддавайтесь на провокацию.
– Вам легко говорить, – проскрежетал Ермолкин. – Эта чертова баба просто издевается надо мной.
В этот момент появилась старуха Матрёна Тимофеевна. Она громко заявила, что была записана в одном из списков, но ее куда-то дели и теперь она требует справедливости.
– Какой? – невинно поинтересовалась Мария Николаевна Симагина.
– Брать без очереди, – заявила Матрёна Тимофеевна.
– Только после меня, – отрезала Цепкина. Была как раз ее очередь отовариваться.
– Значит не пропустишь? – дребезжащим голосом спросила Матрёна.
– Не пропущу, – отрезала Коробочка.
Прокурор, наблюдавший эту сценку со все возраставшим раздражением, сделал несколько шагов в сторону Цепкиной.
– Я до тебя еще доберусь, – процедил он. – Учти. Вот найдем убийцу и тобой займемся.
С этими словами Ермолкин быстро зашагал к деревне.
– Не стращай, да и никого вам, ментам, не поймать! – крикнула вслед Коробочка.
– Ну, это как знать, – рассудительно заметил ее зять Амфитрион Редькин.
– Никшни, ты тут еще будешь выступать, – цыкнула на него Пелагея Егоровна.
– Мама, прошу, будь повежливее, – в голосе дочери скользили резкие нотки.
– Обойдется, – фыркнула Коробочка.
– Ну вот, опять скандал, – пожаловалась Арсеньева Сапфировой, когда они шли обратно.
– А, ерунда, – ответила Таисия Игнатьевна.
– Чем займешься? – поинтересовалась у подруги Арсеньева.
– Да прокурор тут кое-что придумал. Надо поучаствовать в его затее.
– Ну, как говорится, бог в помощь, Таисия Игнатьевна. Будь здорова.
– И ты, Ольга, – ответила Сапфирова, закрывая калитку.
Придя домой, она села на тахту и крепко задумалась. План прокурора ей нравился, но она решила внести в него личные коррективы. Ждать оставалось недолго.
Профессор Семенов на автолавку не пошел. Все покупки делала Ленка, и он был вполне этим удовлетворен. У него совершенно не было желания лишний раз появляться среди полянцев. Ну, а если ему что-нибудь понадобится, он скажет Ленке, в крайнем случае Юля купит.
Седьмого августа Семенов проснулся довольно поздно, часов в одиннадцать. Наскоро умывшись и позавтракав, он заслушал Ленкин доклад о последних новостях в деревне.
– Прокурор уехал в Лугу, приходила Шельма и объявила, вскоре все разъяснится.
– Что разъяснится? – напряженным тоном спросила Рубцова.
– Как что?! – хлопнула глазами Ленка. – Убийства и всякая прочая мерзость.
– Она-то откуда знает? – недоверчиво протянул профессор.
– Она все знает, – заверила приятеля Ленка. – Ведьма, да еще старая, не может не знать. С таким стажем не ошибаются.
– Я удивляюсь тебе, Лена, – спокойно заметил Семенов. – Живем в конце двадцатого века – и все о ведьмах болтаешь.
– Я говорю о том, что есть, – отрезала Ленка. – Шельма постоянно бывает права, а если ты не веришь в сверхъестественные силы, то это твое дело.
– Ладно, хватит пререкаться, – вмешалась Рубцова. – Пойдемте лучше пить кофе. Я сварила.
За кофе разговор вновь вернулся к убийствам. Семенов поинтересовался, не знает ли Шельма, кто убийца.
– Она не говорила, – ответила Ленка.
– А ты бы спросила, – усмехнулся Семенов.
– Ну, а ты как думаешь, Василий? – поинтересовалась Рубцова.
– Маньяк какой-то, – пожал плечами Семенов. – Что я, Шерлок Холмс?
– Да, уж ты человек современный, – хихикнула Ленка.
– Именно. И если ты опять о Шельме, то лучше не затевай эту белиберду.
– Значит,