2 февраля на борту тяжелого крейсера «Куинси» Рузвельт прибыл на Мальту, где встретился с Гопкинсом, прилетевшим туда через Лондон и Рим. Затем в сопровождении огромной свиты на армейских транспортных самолетах делегация переместилась на 2 тыс. км, в Крым. Рузвельт и Черчилль оба прибыли в Ялту в субботу 2 февраля, а Сталин – в воскресенье 3 февраля. В воскресенье в пять часов пополудни состоялось первое пленарное заседание. Встречи под кодовым названием «Аргонавт», как оказалось, стали судьбоносными для будущей Организации Объединенных Наций, а также для военной и политической обстановки как в Европе, так и на Дальнем Востоке. Помимо «Большой тройки» на конференции состоялись многочисленные встречи министров иностранных дел и начальников штабов трех государств. За восемь дней встреч о ленд-лизе упоминали редко. Самым заметным исключением можно считать обед, который Сталин давал в честь гостей 8 февраля. Предлагая тост за президента США, усатый советский вождь упомянул ленд-лиз «как одно из самых значительных и жизненных достижений президента в создании антигитлеровской коалиции и в оказании союзникам поддержки на поле боя против Гитлера»24.
Даже тогда, в Ялте, когда все были окрылены успехами, ленд-лиз оставался жизненно важной программой. Участники встреч знали, что, хотя начались работы над Четвертым протоколом, он все еще не был подписан. Россия просила включить туда оборудование, которое с большой долей вероятности собиралась использовать после войны и которое также, вероятно, не могло быть произведено, поставлено и установлено вовремя с тем, чтобы успеть воспользоваться им во время войны. Представители США препятствовали тому, чтобы включать дорогостоящее промышленное оборудование в теперь уже неопределенные временные рамки программы ленд-лиза. Им казалось столь же неподходящим направлять энергию на производство чего-то, что не может быть использовано напрямую для завершения войны. Но в мае 1944 г. Соединенные Штаты попытались предложить России измененное Основное соглашение, куда были включены поставки промышленного оборудования под 2 и 3/8 процента (2,375%) прибыли. Такое соглашение было возможно по условиям раздела 3-С акта о ленд-лизе как дополнение. Если Россия не пойдет на подписание официального соглашения, то все поставки по ленд-лизу будут прекращены с 30 июня 1945 г., о чем также говорилось в разделе 3-С Акта. Если же советская сторона подпишет соглашение на условиях США, то поставки могут быть продлены при необходимости до 1 июля 1948 г.25
Россия не пошла на подписание соглашения, как предлагали специалисты по внешней экономике Комитета по ленд-лизу. Вместо этого советская сторона предложила собственный вариант соглашения, где увязывала программу ленд-лиза с предоставлением Советскому Союзу долгосрочного займа на сумму 6 млрд долларов. Как указывал Громыко, Советскому Союзу был нужен этот заем «для послевоенного переходного периода». Кроме того, советская сторона хотела бы включить в соглашение поставки железнодорожного подвижного состава и другого оборудования для железных дорог, грузовиков и промышленных предприятий, заказанных в рамках программы ленд-лиза, но не поставленных до конца войны. Похоже, русские не понимали, что кредит Советскому Союзу может быть продлен лишь на условиях, оговоренных в Акте о ленд-лизе, в рамках соглашения, предлагаемого американскими представителями. Иначе из-за юридических барьеров, преодолеть которые можно только с разрешения конгресса США, послевоенные кредиты не могли распространяться на СССР26.
Поскольку просьба Громыко о предоставлении послевоенного кредита на сумму 6 млрд долларов поступила незадолго до запланированной Ялтинской конференции, и Гарриман, и Стеттиниус считали, что этот вопрос будет рассмотрен во время ее. Гарриман полагал, что в интересах Соединенных Штатов было оказывать содействие развитию экономики Советского Союза. Однако при этом «русским следовало дать понять, что послевоенное сотрудничество будет зависеть от их поведения на международной арене». Гарриман был убежден, что вопрос о долгосрочных послевоенных кредитах следует «решать отдельно» от переговоров по ленд-лизу. В Государственном департаменте и министерстве финансов, а также в Комитете по международной экономике все были согласны с Гарриманом. Ему дали указание продолжать работу над Четвертым протоколом, а также не прекращать попыток убедить русских заключить «соглашение 3-С» (о котором говорилось ранее), но, по возможности, не на Ялтинской конференции27.
В Крыму Рузвельт счел необходимым лишь крайне небрежно отреагировать на просьбу обсудить с Англией и Россией статью VII Акта о ленд-лизе. Данная статья предусматривает устранение торговых барьеров с целью снизить трения в экономической сфере и поддержать высокий уровень занятости в послевоенном мире. В ответ на упрек Стеттиниуса Рузвельт направил письмо по данной проблеме в адрес Черчилля, но не стал ничего писать Сталину, причем сделал это на следующий день после закрытия конференции. Начальники штабов в попытке координировать военную политику выработали подробный список того, что было необходимо Красной армии в рамках операции «Майлпост», что обеспечивало складирование запасов для советских войск в Сибири, которые будут использоваться в военных действиях против Японии после завершения войны в Европе, к сроку, который определила Россия для вступления в войну на новом театре. Совместный Комитет по тыловому обеспечению направил председателю Комитета при президенте по поставкам по советским протоколам план поставок и списки необходимых грузов для исполнения28.
Рузвельт вернулся из Ялты в уверенности, что сделал первые позитивные шаги на пути к лучшему послевоенному миру. Как заметил Гопкинс, «русские доказали, что могут быть разумными»; он рассчитывал, что США смогут жить с ними рядом в мире. В рассуждениях Гопкинса была одна оговорка: будущее может стать неопределенным, «если что-то произойдет со Сталиным». Сталин, однако, пережил Рузвельта.
Когда под теплыми лучами солнца в штате Джорджия зацвели форсайтия (форзиция), магнолия и даже фруктовые деревья, Рузвельт, который отдыхал в Уорм-Спрингсе, пожаловался на сильные головные боли и в 16.35 12 апреля 1945 г. умер. Гопкинс, который сам «выглядел как смерть», прилетел в Вашингтон прямо с постели клиники Майо, чтобы присутствовать на похоронах. Вице-президент и бывший сенатор от штата Миссури Гарри Трумэн неожиданно оказался во главе огромного управленческого аппарата, который прежде контролировал лично Рузвельт. Гопкинс «в конце своего жизненного пути» попытался выйти в отставку и полагал, что весь кабинет, кроме Стимсона и министра ВМС Джеймса Форестола, который принял этот пост после смерти адмирала Нокса год назад, должны поступить так же. «Трумэн должен иметь вокруг себя своих людей, а не тех, что остались от Рузвельта», – заявил Гопкинс29.
Рузвельт не дожил до того, чтобы увидеть плоды своей политики, горькие и часто прямо противоположные тому, чего он добивался, которые, как он считал, должны были помочь установить прочный мир, в том числе с участием дружественной и способной находить взаимопонимание России. Однако после его смерти почти сразу же наступило разочарование. Ленд-лиз без соответствующей политической воли оказался не последним в списке. Через пять дней после смерти Рузвельта представители США, Великобритании, Советского Союза и Канады официально подписали
Четвертый протокол в Оттаве. Когда в Европе закончилась война и 8 мая 1945 г. нацистская Германия сдалась (что произошло на два месяца раньше, чем предрекали аналитики Комитета начальников штабов), Четвертый протокол автоматически подлежал пересмотру. После заседания правительства 8 мая Кроули и исполняющий обязанности госсекретаря Джозеф Грю пришли в кабинет Трумэна с распоряжением, которое Рузвельт утвердил, но не успел подписать. Здесь речь шла о предоставлении полномочий Комитету по внешнеэкономическим связям и Госдепартаменту сократить поставки по ленд-лизу после того, как Германия капитулирует. Как вспоминал сам Трумэн, «я достал ручку и подписал документ не читая»30.
Будто выключив кран, Кроули прекратил поставки по ленд-лизу в Европу, и фактически поставки по Четвертому протоколу завершились 12 мая. «Почти сразу же разразилась буря, – писал Трумэн, – русские стали жаловаться на наше недружественное отношение». Трумэн аннулировал распоряжение о прекращении поставок и пояснил, что ленд-лиз не был отменен: просто он будет постепенно пересматриваться. «Кроме того, я ясно дал понять, – писал новый президент, – что все то, что предусмотрено договором и протоколом, должно быть поставлено». На самом деле все поставки на европейскую часть России, помимо тех грузов, что были уже «в трубопроводе» (то есть находились в пути), были отменены. Это не затронуло поставки в Сибирь в рамках операции «Майлпост». Россия была в замешательстве из-за явной отмены поставок по ленд-лизу, и на организационной сессии Организации Объединенных Наций в Сан-Франциско советская сторона потребовала рассмотреть этот вопрос в особом порядке. Представитель Госдепартамента Чарльз Болен и Гарриман предложили, чтобы вернули из очередной отставки Гопкинса и направили его в Россию, где он должен был сгладить проблему и убедить Сталина в дружеских отношениях со стороны США. Трумэн поддержал эту идею, и поэтому Гопкинсу пришлось встать с постели и поступить «так же, как старая пожарная лошадь при звуке сигнала тревоги». 23 мая он вылетел в Советский Союз31.