Читать интересную книгу Крыса в чужом подвале. Часть 2 - Игорь Федорцов

− Не лезь! − приказал девице Хенч.

− Сама разберусь, − Кэрри взяла во вторую руку дагу и мелкими пружинистыми шажками пошла к Костасу. Ноздри её раздувались от еле сдерживаемого бешенства. Она не боялась и хотела победы! Только победы. Победит и её перестанут считать маленькой сестренкой.

Кэрри ловко поменяла из руки в руку меч и дагу, став в левостороннюю стойку. Что не ожидал?

Костас держа яри одной рукой направил острие ей на встречу. Апелаты притихли. Хенч зашел с боку. В случае опасности помочь, прикрыть.

Девушка остановилась. Напружинила ноги, готовая в любой момент переместиться в удобное положение для атаки. Костас поддержал древко второй рукой. Со стороны хват кажется не достаточно удобным. Обе руки близко одна к другой. Всякий бы посчитал это оплошностью. Костас ткнул яри в лицо противнику. Расстояние велико и девушка лишь качнулась назад наблюдая. Слишком пристально наблюдала. Рука Костас сорвалась с древка. Рондел, рукоятью, больно стукнул пальцы ноги.

− Ай! − воскликнула она. Побороть боль ей понадобилось секунда. Этого много. Удар по запястью, выбил у нее меч. Острие яри уперлось в горло. Поверх кольчужного воротничка. Ранка сразу же заалела.

− Если твой придурок не оставит в покое лук, она умрет, − обратился Костас к запоздавшему с помощью Хенчу. Вожак лишь усмехнулся.

В следующий момент уходя с линии полета стрелы, Костас подался вперед и в сторону. Его передвижение ознаменовалась махом правой руки. В противоходе мелькнули стрела и рондел. Кинжал по рукоять вошел в грудь лучника. Стрела, прошипев за спиной Костас, угодила в ляжку Хенча. Вожак осел на землю. Рядом с ним шлепнулась Кэрри. Костас подбил её под коленки. Лигом кинулся вперед и подставил клинок к груди Хенча.

− Это что за цирк? — раздался грозный оклик.

Апелаты, готовые ринуться в атаку, смешались. Вооруженные люди въезжали на запруженный двор.

− Э! Дружище Хенч! Кажется, я вовремя, чтобы спасти твою шкуру, − из кавалькады выехал подтянутый мужчина. Непомерно широкие плечи говорили о не дюжей физической силе. — И крошка Кэрри здесь?

Прибывших человек десять, но апелаты беспрекословно уступали им место.

− Циркач!? Каким ветром занесло? − простонал Хенч, зажимая рану.

− Для тебя это счастливый ветер. Убери меч от горла моего приятеля.

Лигом вопросительно поглядел на Костаса, ища поддержки. Не нашел. Тому безразлично, как поступит керн.

− Убери, говорю, − повысил голос Циркач. − Считай, свою свободу ты завоевал.

Керн убрал клинок и показательно, щелчком, вогнал в ножны.

− А что с тобой Кэрри? Похоже, братец плохо тебя учил, раз ты не в лучшей ситуации, чем он сам. Всегда говорил и говорю, дело женщин постель, кухня и пеленки. Причем постель первенствует. А ты приятель осади малость назад! Это же девушка! Погляди, какая красотка! А сиськи!? Что скажешь? Ух, хороши!

Кэртису очень хотелось отомстить. Он с ехидством выпалил.

− Сиськи сиськами, она манду проиграла.

− Это правда? Кэрри? Детка?

Хенч злобно глянул на керна.

− Заткнись, падаль! — предупредил вожак апелатов.

Но Кэртис не унимался. Ему просто ужас как хотелось отыграться за унижения.

− Уговор каков? Проиграет — подставит! Все свидетели.

− Кэрри у тебя серьезные неприятности, − Циркач рассмеялся ничуть не заботясь как отнесется к его смеху Хенч. − Или приятности? Пари есть пари.

− Но Циркач…, − попробовал спорить вожак апелатов.

− Ты же знаешь, долги надо отдать, − в голосе Циркача и насмешка и приказ. — Ты вот не послушался меня и к чему это привело. Так что…, − он кивнул Костасу. − Можешь тащить её в сарай. Косицу только не вздумай ей срезать! Женю!

Дверь дома приоткрылась. Выглянул Пирс. Незамедлительный мах руки. Увидев опасность Пирс дернулся спрятаться. Рондел, разбрызгав глаз, вошел через глазницу в мозг. Охотник свалился через порог.

− Чувствую руку, — восхитился Циркач и приказал одному из своих. — Собери швырялки, я погляжу.

Его приказ тут же выполнили.

− Как ты с ними управляешься? Они паршиво сбалансированы? Дерьмо не оружие!

− Практика, − ответил Костас.

Пожонглировав ронделями, Циркач выбросом кисти метнул один в дверь. Клинок вонзился в доску и слабо задрожал.

− Ладно. Вижу, толковый человек. Не мудак.

Циркач вернул оставшиеся рондели Костасу. Тот забрал оружие.

− Айда парни, угощу. Да и разговор есть. А ты… сено твое.

Девушка не верит, что с ней поступят не благородно. Но что такое вера? Всего лишь наши заблуждения в чужих истинах и в своей правоте.

Рука Костаса сжала сзади её шею. Сжала больно не вздохнуть, не взбрыкнуть.

− Пустииии, − тянет Кэрри, не в силах шевельнутся. — Ой! Ой!

Чем громче она ойкала, тем сильнее сжимались пальцы Костаса.

− Шею не сверни, − посоветовал Циркач.

Костас повел Кэрри к сараю. Та мелко перебирая ножками, послушно шла.

Хенч сунулся за оружием помочь девушке.

− Тпру, парень! − пресек Циркач попытку вмешаться. — Говорил не повожай девку. Нечего ей с мужиками валандаться. Вот и до валандалась.

Вожак апелатов застыл не в силах ослушаться приказа. Циркач с великим удовольствием наблюдал за внутренней борьбой. Ослушается или нет. Если рискнет, хрен с ним может и отобьет свою сестрицу. Хенч не рискнул. Циркач многозначительно глянул на своего ближайшего подручного. Как после этого верить попам? Человек подобие Создателя? Червяку он подобен. Вше прыгучей!

− Ну, так что парни? — снова обратился к окружающим Циркач. − Или вы теперь не пьете за чужой счет? Вас тоже приглашаю ше-ны керны. Есть у меня пара вопросов ко всем. И к нему тоже, − и рассмеялся. — Как освободится.

16

Злой ли, добрый, наполненный звоном булата или утопающий в садах, лежащий в руинах или поднимающийся к небу по строительным лесам, Мир такой, каков есть и всецело принадлежит мужчинам. Это простая истина, не требующая никаких доказательств. В нем, в Мире, действуют правила мужчин, установлен порядок мужчин и главенствует сила мужчин. И правила, и порядок, и главенствующая сила могут видоизменяться, но суть остается неизменной. Мир был, есть и будет Миром мужчин. Женщины должны помнить об этом. Те, кто считает возможным тягаться с мужчинами на равных, глубоко заблуждаются в своих устремлениях. Равенство мнимое! И хорошо если заблуждение обойдется безнаказанно или искупится малой мерой жертв. В большинстве случаев женщине напомнят, жестоко напомнят кто она. Можно вздыхать о несправедливости, всхлипывать о подлости, молить богов об отмщении, но ведь это Мир мужчин! И он таков! Правда, приходится признать, и мужчины признают, самое прекрасное, что есть в мужском Мире − женщина. Мать, сестра, жена, дочь, возлюбленная…. Разве недостаточно?

Кэрри изредка вздрагивала. Ей хотелось плакать, реветь, выть, но она пересилила слабость. Не дождется! Подумаешь, важность! Не он, так другой бы ей ноги раздвинул! Но другого она, возможно и простила, но его… Его нет!

− Убью, − произнесла она легко, будто говорила о чем-то обыденном. Настолько легко, что ей веришь. Она так и сделает.

− Верю, − согласился Костас. Её желание понятно и объяснимо.

− Не сейчас. Позже. Когда смогу!

Она отомстит. Действительно отомстит. Но не ему. Как охотничий пес, пройдет по его следу вспять. Доберется до Метахи. Начнет с деда, обещавшего присмотреть за Элиникой и не дать в обиду. Потом очередь дойдет до самой Элиники. Женщины жестоки. Невообразимо жестоки. И жестокость их одного корня с инстинктом материнства. Переступить все и всех, но выносить, выходить потомство, пустить в жизнь. Но как часто бывает, материнство не реализовалось и ждет своего часа, а жестокость: подлая, вседозволяющая, страшная, на поверхности, готовая воплотиться в явь.

− Ммм… − выдохнула она, не сдержав клокочущую ярость.

Её неистовство Костас почувствовал кожей, потом принял сознанием.

− Понадобится, буду искать тебя всю жизнь! Слышишь?

Кэрри было бы легче, ударь он. Значит права, значит так и следует поступить!

− Слишком долго, − посочувствовал Костас и вогнал дирк ей под сердце.

Девушка дернулась и вытянулась. Жажда мести так и осталась желтой крапинкой в застывших глазах, направленных вверх.

Костас сел, взялся за рукоять выдернуть оружие, но так и оставил торчать в остывающей плоти. Что он испытывал сейчас? И испытывал ли вообще? Почему там внутри него спокойно? Не колыхнулись ни гнев, ни жалость, ни иное свойственное человеку чувство.

Он поднялся, стряхнул солому с одежды и с волос. В значительно подросший ершик набилось трухи. Оторванный в борьбе с Кэрри ноготь, цеплялся за одежду. Откусил его и сплюнул.

Рассуждать о вариантности прошлого бессмысленно. Если бы да кабы! Он специально отпустил Кэрри из захвата, едва они скрылись в сарае. Урок преподан, осталось сделать выводы. Она могла заплакать. Могла просить и умолять. Могла забиться в угол. Могла, в конце концов, попробовать сбежать. Кэрри предпочла ринуться в драку. Выхватила припрятанный стилет и атаковала, брызгая слюной и грязно ругаясь.