же сам верзила находился в весьма деликатном положении… с опущенными штанами он сидел на корточках, в руках сжимал какую-то старинную попорченную книгу, явно собираясь вырвать из неё страницу для подтирки.
— Я не понял, ты какого тёмного здесь шляешься и…
Дослушивать Элрики не стал. Сердце его дрогнуло, и не раздумывая, и не пытаясь напасть, он рванул дальше по коридору, слыша за своей спиной возмущённую ругань и крик:
— ДА КТОЖЕ ТЫ, УШЛЁПОК?!
О чём думал коротышка в этот момент? О виселице, или о том, что его молча заколют как свинью. Или о том, как его утопят в какой-нибудь глубокой луже подвального этажа. Он бежал, спотыкаясь на ямах, не разбирая толком дороги, и ледяная грязная вода доходила ему до самых лодыжек, а брызги идущие от неё достигали и пояса, и даже выше… но он кажется не чувствовал холода, однако хорошо ощущал смерть, что дышала ему в затылок.
Но вдруг он остановился, и чуть пришёл в себя.
Где-то далеко позади злобно ругаясь, бежал косматый верзила, но не верзила привлёк внимание Элрики, а дверь с деревянным засовом и крепким железным замком. Именно за этой дверь Элрики отчётливо ощущал пульсацию своего кристалла, совсем рядом, буквально протяни руку и… именно эта дверь содрогалась под мощными ударами с обратной стороны, кто-то бил в эту дверь оттуда, ни говоря ни слова… просто молотил кулаком, снова и снова, да с такой мощью, что петли двери скрипели, трещал деревянный засов, а окованный замок покачивался из стороны в сторону. А ещё… оттуда веяло гнилью и тьмой.
Элрики услышал шлепки и повернул голову в проход, там к нему приближался верзила, в руках которого был нож. Он не по-доброму смотрел на Элрики, уверенно шагая всё ближе к коротышке магу.
— Ты явно не из наших, ушлёпок… так откуда же ты здесь взялся? Молчишь. Ну молчи-молчи… сейчас я тебя немного выпотрошу, и ты сам всё расскажешь!
Стук в дверь на миг прекратился, и верзила кинул быстрый взгляд на засов… Элрики отчётливо увидел в глазах верзилы промелькнувший там ужас. И тут же стук возобновился вновь, и он был куда как сильнее и чаще, словно то, что сидит за этой дверью, услышало их.
Элрики не совсем понимал, что он творит. Единственное, что он понимал в этот момент, единственное о чём вообще думал – о том, что он хочет жить! Наверное, поэтому он поднял левую руку, и из воды тут же вылетел мокрый булыжник, обломок от пола.
Верзила вздрогнул, Элрики видел, как всё тело косматого ублюдка напряглось. Но сам Элрики вдруг осознал, что… он не сможет напасть на живого человека. Не сможет применить против него заклинание. Не сможет убить сам, несмотря на весь ужас в груди. И вместо того, чтобы запустить булыжник в голову верзилы, он метнул его в дверь, что тут же лопнула под мощным ударом.
Элрики метнулся назад, он не знал, что вырвалось из той двери, успел лишь заметить лиловую вспышку среди поднятой им пыли и ошмётков трухлявой древесины. И он очень хотел убежать от той двери как можно дальше, но прямой проход оканчивался завалом, который в полутьме был сначала не виден ему, но стоило подбежать ближе, как… пути дальше нет, он в ловушке. А позади него в диком нечеловеческом крике завывал верзила.
Элрики зашуганной мышью обернулся назад, и впервые за последние недели с момента, как на их торговый караван напали, он увидел свой драгоценный кристалл маны. Он многого ждал от своего триумфа. Представлял всё то время, пока готовился к вылазке, как вернёт себе своё сокровище, но реальность оказалась дерьмовой штукой, и Элрики совсем не был рад.
Вопль верзилы резко прервался, ведь не легко продолжать кричать, когда твою голову размозжили об стену, брюхо вспороли когтями, и окунулись головой в твоё ещё горячее, истекающее кровью нутро. Тут совсем не до крика. И верзила не кричал, он вообще больше не шевелился.
А Элрики рассматривал существо, что когда-то явно было человеком, но давно сдохло и превратилось в нечто иное. Тёмное.
Высокое тело в дранных, во многих местах порванных, шкурах. Из живота, плеч и груди торчат стрелы. Шея перерублена, но вместо того чтобы отвалиться она каким-то образом срослась тонкой гибкой полоской мяса, и покачиваясь в разные стороны, нечто взирало на мир бельмами мертвеца. Рот его распахнут, челюсть перебита, язык свисает книзу, и слюна стекает по нему… нечто погружает свою голову в распоротое брюхо верзилы, что сейчас подвешен в воздухе, на одной когтистой ручище… которою теперь сложно и рукой то назвать, рукав лопнул и свисал лоскутами, вялую серую руку обтянули жгуты вздувшихся жил и лиловые светящиеся в темноте вены. Пока тварь купалась в чужой крови, явно испытывая какое-то больное удовольствие от процесса, её вторая рука висела плетью… в два раза тоньше когтистой, обычная посеревшая рука, с трупными пятнами, она сжимала кристалл маны, нутро которого пульсировало лиловым, тёмная руна на нём мерцала как огонёк свечи, и нити этого же цвета тянулись от кристалла к ладони ожившего мертвеца, и впивались под кожу…
Элрики в ужасе отшатнулся назад. Вода под его ногой слегка булькнула. Звук был совсем тихим. Почти не слышным. Но голова твари, вся покрытая склизкой бардовой плёнкой резко повернулась на звук, и бельма уставились на Элрики, словно видя его. Труп верзилы шмякнулся в воду.
Элрики заозирался по сторонам, чувствуя предсмертные корчи, и как рвота подступает к горлу мерзкой кислой волной. Но тут, у развалин, чуть сбоку, он заметил тёмный провал комнаты, полузатопленный, он быстро отшатывается туда, и бросая быстрый взгляд назад, с ужасом видит, что тварь неуклюже переваливаясь на бок идёт за ним…
Комната. Он по пояс в воде мечется из угла в угол. Это не проход. Это просто комната. В стороне затопленная старая кровать, плавают тут и там трухлявые доски, остальное убранство не разглядеть… лишь очертания сгнившей разрушенной мебель, и стеллажи полок.
Элрики слышит, как тварь булькая склоняется в проходе. Мрак комнаты чуть освещает лиловый свет его вен и кристалла. Элрики в ужасе отшатывается к полузатопленной кровати, она скрипит под его телом, он прижимается к самому углу, садясь на спинку, что протяжно трещит под его худощавой задницей.
Однако тварь стоит недвижимо в проходе. В комнату она так и не вошла.
Однако шея на гибкой полоске кожи протянулась вперёд, бельма, едва видимые, шевелятся в глазницах.
Странное дело. Но в