с собой так много денег привёз. Ведь хунхузы могли его просто убить и ограбить. Для них это было бы правильно.
— Мне трудно сказать. Я и вас-то не сильно понимаю, а уж этих… — Торгат кивнул на пленника и презрительно скривился. — Что теперь делать станешь?
— Охоту закончу и в посёлок поеду. Пора добычу увозить, пока река не встала.
— А с этим что делать станешь?
— Илкен пусть пока у меня поживёт. Присмотрит. Раненым он сбежать не сможет, но и без присмотра его оставлять нельзя. Ещё заимку мне спалит.
— Он придёт, — кивнул охотник.
— Тогда собираем всё и уходим отсюда. В стойбище решим, кому что достанется.
Спустя ещё полчаса на поляне остались только тела бандитов. Все ящики, баулы, оружие и сумки хунхузов унесли. Уже вечером, попивая свежий чай и перебрасываясь с Илкеном ленивыми фразами, Мишка прикидывал, правильно ли поступил, забрав себе только английские деньги и одну винтовку с патронами к ней. Впрочем, вспомнив, как обрадовался Торгат, когда услышал, что все российские ассигнации он отдаёт им, Мишка кивнул самому себе. Всё правильно.
Живые деньги у местных бывают редко. А по весне это возможность для них приобрести нужные товары. К тому же ханты крепко помогли ему, обеспечив одеждой и ребёнка и тётку. Да ещё и выделанными шкурами одарили так, что можно будет всю избу обить. В принципе, как только закончится процесс копчения окороков, он будет готов уехать до самых снегопадов. Раньше тут делать нечего. Хотя сам Мишка с удовольствием просидел бы на заимке до самой весны.
Утро принесло новые неприятности. Торгат, войдя на рассвете в избу, кивнул подскочившему Илкену и, присев на табурет, устало выдохнул:
— Плохо, Мишка. У нас шатун есть.
— Погоди, какой ещё шатун? Медведь, что ли?
— Аю, — кивнул охотник. — Большой. Матёрый. Хромает сильно, а жира не набрал. Нашего даже сейчас легко задерёт, если встретит. Матёрый, — устало повторил охотник.
— Откуда знаешь, что шатун будет? — не удержался парень.
— Он на женщин наших кинулся. Хорошо, рядом молодые охотники были, стрелять стали. Попасть не попали, но отогнали. Я потом следы смотрел. Большой след. Очень.
— Плохо, что не попали, — скривился Мишка.
— Хорошо, — вдруг возразил охотник.
— Как это? — растерялся парень.
— Они на утку ходили. Патроны только с дробью были. Попали бы — разозлили. Никто бы не ушёл, — мрачно вздохнул Торгат. — Стрелять его надо, Мишка. Сильный патрон только у тебя есть. Наши винтовки ему слабые будут. Большой он. Очень большой. Я таких не видел. Шаман сказал, дух Келе в нём. Помогай, Мишка.
— Помогу, — не раздумывая, кивнул парень. — Сейчас чаю попьём, и пойдём. Только пришли ещё парней, пусть за коптильней присмотрят и Илкену помогут. Этого одного оставлять никак нельзя, — он кивком головы указал на пленного.
— Всё сделаем, — кивнул Торгат, доставая трубку.
В избе Мишка разрешал курить только ему. Быстро умывшись и приведя себя в порядок, он поставил на печку кружку с водой и принялся нарезать вчерашние лепёшки. Мука, вода и немного масла или топлёного жира. Хочешь, пельмени крути, а хочешь, так ешь. Макая куски лепёшки в свежий мёд, которым его обеспечили ханты, Мишка плотно позавтракал и принялся готовить оружие.
Точнее, снял с гвоздя уже готовую подвесную с подсумками, набитыми патронами к английской винтовке. Сама винтовка хранилась в длинном ящике под лежанкой, вместе с прицелом. Надев портупею, Мишка подогнал ремни и, подпрыгнув, убедился, что ничего не звучит. Надев на винтовку прицел, он убедился, что стёкла надёжно закрыты колпачками, и повернулся к охотнику, коротко сказав:
— Я готов.
* * *
— Твою мать! Это не медведь, это мамонт какой-то, — еле слышно шептал парень, рассматривая зверя в прицел. — Тут не винтовка, а ПТР нужен.
— Что там, Мишка? — еле слышно спросил Торгат.
— Я говорю, он не просто матёрый. Он огромный, — так тихо отозвался парень. — И хромает сильно. Задняя правая лапа. Похоже, повредил где-то. Но голодать ещё только начал. Шкура не свалялась, и мышцы видно.
— Стрелять можешь? — поторопил его охотник.
— Нет. Кусты мешают. Даже моей пули тут мало будет. Нужно встретить его на открытом месте. Иначе уйдёт. Больно здоровый.
— Ты прав, — подумав, кивнул Торгат. — Что он сейчас делает?
— Корешки какие-то ищет.
— Смотри за ним, я скоро, — прошептал охотник и бесшумно исчез.
— Вот, блин, привидение с моторчиком, — проворчал про себя Мишка.
Отслеживая все перемещения зверя, он просидел в кустах около часа, когда над ухом раздался еле слышный выдох:
— Пошли. Всё готово.
Если бы не легкий запах табака, исходивший от ханта, можно было бы поседеть от неожиданности. Но Мишка узнал его именно благодаря обонянию. Медленно опустив винтовку, он осторожно подался назад и, развернувшись, настороженно посмотрел на охотника.
— Что задумал? — спросил Мишка, глядя ему в глаза.
— Парней послал. Там за перелеском поляна большая есть. Они там шуметь станут, песни петь. Аю придёт, и ты выстрелишь.
— Думаешь, придёт? — растерянно уточнил Мишка, не зная, как на всё это реагировать.
Ведь Торгат ни много ни мало рисковал жизнями своих людей.
«Неужели он так верит в меня? Или это осознанный риск, чтобы спасти остальных?» — промелькнуло у него в голове.
— А мы где будем? — спросил он, двигаясь следом за охотником.
— Там недалеко от края куча кустов есть. Там и спрячемся, — пожал Торгат плечами.
Понимая, что местность он знает лучше, Мишка решил осмотреться на месте. Обходя зверя по большой дуге, он регулярно вскидывал винтовку, чтобы проверить местонахождение медведя. Но тот продолжал спокойно заниматься своим делом. Спустя час они вышли к нужной точке и принялись обустраивать лёжку. Несколько раз развернувшись во все стороны, парень наметил сектора обстрела. Убедившись, что из этих кустов они могут видеть всю поляну, Мишка вздохнул и, повернувшись к Торгату, сказал:
— Пусть начинают.
Вместо ответа охотник пронзительно свистнул ястребом. Спустя пару минут на поляне раздалась протяжная песня, зазвеневшая над тайгой.
— Теперь ждём, — прислушавшись, кивнул хант.
Прикинув, откуда примерно должен подойти медведь, если пойдёт прямо на звук, Мишка улёгся на лосиную шкуру и снова принялся осматривать опушку в прицел. Почему он решил, что зверь пойдёт прямо? Да потому, что его никто не спугнул, а ещё потому, что он хромой. Ходить ему больно, а значит, он постарается сократить путь. Лёгкий ветерок дул от реки, то есть от того места, где находился зверь. А значит, учуять людей он не мог.
В очередной раз поводя стволом, Мишка вдруг замер и, чуть вздрогнув, еле слышно выругался.
— Что? — моментально насторожился Торгат.
— Он уже здесь. Вон там, за выворотнем.
— Глаза совсем плохие