темные глаза смотрели томно, сочные розовые губы блестели карамелью. Ее великолепная, гибкая фигурка порхала легко и беззаботно. Меня до боли ранила мысль, что она принадлежала Акару. Она! Красивая, могущественная, идеальная — богиня, одним словом.
— Ты мог бы повелевать ими, как глупыми мальчишками, если бы не лишился неугасающего пламени, которое я вложила в твое сердце, — улыбаясь сказала Эмора, но вдруг нахмурилась: — Но даже ты предал меня… Жаль. Но знаешь, Бороган, я все-равно верну тебе Светоч. Каждый из вас получит утерянное перед тем, как мое возмездие, наконец, свершится.
За пределами покоев Эморы связь с Алемом окрепла. Его беспокойство ударило по мне, точно молот по наковальне. Ему вторили эмоции Хару и, в конце концов, безумие, охватившее Дериона. Они, конечно, почувствовали, как дрогнула нить, связующая всех нас.
— Еще несколько ходов не сыграно, — бросив на меня лукавый взгляд через плечо, произнесла Эмора. — Осталось только дождаться.
— Дело не только в Сирин? — предположила я. — Твое божественное возмездие касается всех нас, верно? Всех до единого?
— Ну, конечно, — захохотала она. — Вы оказались недостойны миров, которые я создавала. Недостойны дара, который я вам подарила. Я могла уничтожить вас раньше, но я хотела еще раз взглянуть в лицо Тангора. Хотела узнать, почему он предал меня! Почему выбрал Сирин? И я хотела сделать больно им обоим.
Когда мы оказались у лестницы, я кинулась вниз, но богиня снова рассмеялась. К моменту боя часов я вернусь, разумеется. Она облокотилась локтями на перила, провожая меня немного усталым взглядом:
— Ох, уж эти люди, — вздохнула она, опуская подбородок в ладони. — Бороган, давно в Зазеркалье не было весны, как считаешь?
* * *
Хару был здесь.
Я бросилась к нему, упала на колени и обняла за шею. Он принялся лизать мне щеки и ссадину над бровью.
Порывы ветра больно хлестали по обнаженным плечам и рукам, но я и не думала жаловаться.
— Все в порядке, Хару, — успокоила его, зная, что он разделяет мою боль. — Я должна увидеть Ха-шиира.
Хару нетерпеливо покрутился на месте, желая следовать за мной.
После всего, что я узнала от Эморы, страх за свою жизнь и жизнь Ха-шиира отошел на второй план. Теперь я боялась за всю Меясу и даже Драгму.
— Хару, — я схватила волка за морду и взглянула в его желтые глаза, — богиню способен остановить только Тангор. Он здесь, но где именно — не известно.
Поцеловав Хару в нос, я вскочила в село, и Алем резко взмыл в воздух.
Очень скоро замок остался позади, а мы с кондором полетели низко, над равниной к горам, где развернулась битва. Слишком жестокая, чтобы мое сердце осталось спокойно. У черных гор, у самой зеркальной скалы, снег стал бордовым от крови. И каменные воины бездушно махали мечами, разбивались осколками под ударами всадников и под копытами коней. Изувеченные волчьи тела неподвижно лежали на снегу и камнях. Хищные птицы бросались вниз, хватали каменных чудовищ, поднимали в небо и сбрасывали вниз, разбивая о скалы. С гор взлетали тучи стрел, падали градом на снежных барсов, раздирающих каменное войско.
А затем грянул удар катапульты, сбивший одного из всадников. Раздался короткий крик, наполненный болью — на снег упал окровавленный Оруэн. И прежде, чем он смог сообразить, что случилось, шипастая булава размозжила ему голову.
Я припала к Алему, стискивая зубы. Глаза заслезились, и к горлу подступила тошнота.
— Вниз! — закричала я.
Алем коротко вскрикнул, пошатнулся, закрутился в потоках ветра.
Сначала я почувствовала резкую боль, а затем увидела стрелу, попавшую ему под крыло. Он упал в снег, выкидывая меня из седла.
— Нет, Алем… нет… — я вскочила на ноги, задыхаясь от слез.
Подняв голову, я заметила на валунах камней лучников, среди которых угловатой фигурой выделялся Ашарес. И я не почувствовала к нему ничего, кроме всепоглощающей ненависти. Неосознанно коснулась кинжала, мечтая снова ударить им Ашареса, но теперь в самое сердце.
— Тея!
Снова вокруг меня возникли оглушающие звуки боя, едва отступившие на второй план.
Рядом на одно колено припал Ха-шиир и притянул к себе, заключил в объятия, а затем резко отстранил с удивлением взирая на мое платье.
— О, боги, тебе здесь не место! — закричал он.
Его белые одежды, рукоять топора, перчатки и лицо были забрызганы кровью.
— Эмора здесь!
— Что? — Ха-шиир был так ошарашен, что не смог произнести ничего вразумительного.
Он снова выхватил топор, глядя, как к нам приближается каменный великан.
— Алем мертв! — срывая голос, закричала я. — Нам нужен Светоч, чтобы дать жизнь Сакралу. Мы должны попасть в Пустошь!
— А? — Ха-шиир побледнел, но кивнул. — Что нужно делать?
— Нужно заставить Ашареса пропустить нас в Железный дворец!
Драгманец поморщился, но произнес:
— Без проблем.
Но проблемы встречали нас на каждом шагу — каждый воин Акара хотел остановить нас. И, невзирая на то, что я ощущала связь со снежными барсами и птицами, что кружили в небе, я больше не слышала ни одного волка, кроме Хару.
— Ты можешь управлять ими? — переводя тяжелое дыхание и сбрасывая с себя осколки камней, спросил Ха-шиир, — как их королева?
Меня коснулось дыхание леса — призрачная длань распростерлась надо мной. Я услышала каждую душу, каждое сердце, ощутила боль и отвагу своего маленького войска. Опустилась на колени в снег — смотрела глазами ястребов с высоты птичьего полета, рвала противников когтями барсов, била копытами белогривых сильных коней. И, наконец, я велела им разбить наших противников.
Ха-шиир настиг Ашареса в несколько прыжков, когда путь к нему был расчищен. Ашарес был силен, но раны, которые я нанесла ему утром, сильно его ослабили, поэтому Ха-шиир сумел его обезоружить и бросить к моим ногам.
— Открой нам двери в Железный дворец! — потребовала я. — Эмора здесь. Она не пожалеет даже твоего повелителя.
— Богиня? — прошептал Ашарес окровавленными губами.
— Мы сможет остановить ее, если найдем Тангора.
Ашарес не верил или не осознавал, что мир, в котором он прожил так долго, больше не может оставаться прежним.
— Впусти нас во дворец! — закричала я, притягивая его к себе за ворот и вынимая кинжал: — Ты убил Алема! Клянусь, я… — и оружие задрожало у меня в руке: — Я убью тебя, мерзавец! Я — королева Черного леса, и я повелеваю тебе — подчинись!
Все вокруг дрогнуло — над небом закружила воронка. Ледяной ветер ударил где-то между нами — я почувствовала, как природа Зазеркалья тяжелой, неповоротливой, вековой магией влилась в меня. И я соприкоснулась не только с лесом, но и со всем, что жило и живет, всем, что