Высокая женщина прошла к ним с Айслинг в руках. Он бросился вперед, но Эльва обогнала его. Она осторожно взяла сестру, прижала голову Айслинг к своему плечу.
— Я буду рада приглядеть за ней до ее пробуждения.
— Она может оставаться, сколько нужно, — сказала Скатах, — но он должен уйти.
Бран покачал головой и подавил рычание.
— Я там, где она.
— Тогда вы оба уйдете, когда она очнется. Я помогаю только женщинам. Я приняла мужчину на этом острове, хотя не такого, как ты, Неблагой. Я знаю о горьком предательстве мужчин.
Он не спорил. Все знали историю Кухулина, который пришел к Скатах тренироваться, а потом от него забеременела ее сестра-близнец. Скатах и ее сестра поссорились после этого, но ее племянник был любим. Она послала его воевать с отцом, чего он и желал. Но Кухулин убил сына по ошибке. Рана в сердце Скатах так и не зажила, она страдала даже во снах. Теперь она оставалась на своем острове и тренировала женщин сражаться, отвернувшись от мужчин.
Эльва мрачно посмотрела на него. Может, она не хотела, чтобы они ушли, но он не забыл их цель. Он был близко к свободе, почти ощущал ее. Даже рана Айслинг сейчас не остановит его.
Она сделала бы так же, будь это ее проклятие, он был уверен.
Он пошел за Эльвой в палатку, чуть не наступая ей на пятки в спешке. Кислый вкус во рту и бурление в животе пропадут от ее вида. Или если он ощутит ее. Ему, что странно, хотелось поднести ладонь к ее рту и ощутить ее дыхание.
Это не было нормально, да? Он не знал, что с ним происходило. Он еще не переживал за кого-то другого, не так. Он едва узнавал эмоции, хотя всю жизнь думал, что уже любил. А теперь он не мог сосредоточиться, не узнав, что она в порядке.
Ему это не нравилось.
Ткань палатки тихо зашуршала за ними. Свет проникал в мелкие отверстия в ткани, окружившие их узорами звезд. Эльва могла даже палатку в Шотландии сделать красивой.
Он поспешил к койке, куда Эльва опустила Айслинг. Он нависал за ней, напоминая себе, что Эльва была семьей. Она имела право увидеть сестру, убедиться, что она жива.
Эльва выдохнула.
— Если будешь стоять за мной, посмотри уже на нее. Ты сводишь меня с ума нервной энергией.
Бран едва дождался очереди рядом с Айслинг. Он поднес ладонь к ее губам, ждал выдоха. Когда воздух задел кончики его пальцев, напряжение покинуло его плечи.
Когда он был младше, он смутился бы проявлению эмоций при Эльве. Он хотел, чтобы она видела его не просто мужчиной, а сильным, умелым и непоколебимым. Теперь он едва замечал, что она была в комнате, опустил голову на грудь Айслинг.
Он ощущал биение ее сердца лбом, ее грудь вздымалась и опадала, и в мире все было хорошо.
— Ты меня напугала, — прошептал он. — Я знаю, что ты в порядке. Я ощущал, что ты будешь в порядке, но все равно не мог отогнать страх.
Тихое движение зашуршало за ним.
— Ты не был таким. Я не таким тебя помню.
Бран склонил голову, чтобы видеть Эльву. Дискомфорт портил ее обычно красивое лицо. Он должен был поднять голову, но биение сердца Айслинг успокаивало его. Он оставил голову на ее груди и тихо говорил с ее сестрой:
— Не был. Я был тогда другим. Даже после того, как ты меня бросила. Эгоист. Злой.
— Что изменилось? — сглотнула она. — И не неси бред, что она тебя изменила. Мы знаем, что любовь этого не делает.
— Не думаю, что ты права. Но это была не она, — он покачал головой, — а ты. Ты изменила меня, потому что я узнал, что такое — потерять. Собирать себя по кусочкам, пока мне не стало легче. Я впервые в жизни решал, кем хочу быть, а не слушал желания других.
— Потеря так влияет? Заставляет стать лучше?
— Я не терял тебя, Эльва. Я тобой никогда и не владел.
Бран не хотел ощущать вину, когда его прошлая любовь развернулась и покинула палатку. Если она хотела бежать от прошлого, он не будет ее останавливать. Он бежал от прошлого, сколько себя помнил.
К счастью, больше бежать не требовалось.
Айслинг пошевелилась под его головой. Мир накренился, ее ладонь поднялась и опустилась на его макушку.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Бран?
— Ты очнулась, — он поднял голову, ее ладонь съехала к его щеке и лежала там.
Она была сонной, взгляд не мог сосредоточиться, но она очнулась, была жива, и он радовался тому, что она все еще была рядом.
— Где мы? — спросила она. — Я не помню это место.
— Что ты помнишь последним?
— Герцог… — она покачала головой. — Вряд ли он хотел быть таким.
— Нет. Некоторые пытаются изменить себя, чтобы тот, кого они любят, ответил взаимностью.
— Герцогиня может любить?
— Могла ли? — он подвинул ее ладонь и скромно поцеловал ее пальцы. — На этот вопрос мы уже не узнаем ответа. Как ты?
— Тяжко, — прошептала она. — Словно меня ударили веткой по голове. Что случилось?
— Герцогиня отравила тебя.
Он смотрел, как ее глаза проясняются.
— Паслен.
— Наверное, это был ее любимый яд. Я принес тебя сюда, когда мы не смогли тебя разбудить.
— Мы? — она попыталась сесть, но он надавил на ее плечо, чтобы она лежала. — Где Лоркан? Он должен быть тут. Он знает, как меня исцелить.
— Он сказал, паслен ему не по силам.
— Нет, — фыркнула она. — Он исцелял множество отравившихся. Так он и стал ведьмаком. Паслен не сложнее красавки.
Бран выругался.
— Врущий мелкий…. Мы тут из-за него.
— Как мы сюда попали?
— Я… — он кашлянул и отклонился. — Допустим, я открыл портал.
— Ты умеешь теперь открывать порталы?
— Ну… да?
Даже ослабев от усталости, она пронзила его пугающим взглядом.
— Ты всегда мог, или это недавно появившийся талант?
Он сглотнул.
— Недавно.
— Бран, нельзя воровать заклинания! А если бы ты увидел руну не под тем углом? А если…
Он не мешал ей ругать его, но не слушал. Он улыбался. Он и не думал, что когда-то обрадуется тому, что его ругают за глупость, но это случилось. Важно было, что она могла кричать на него, ведь была жива и здорова. Она еще дышала, только это имело значение.
Он решил, что упреков хватит, склонился и накрыл ее губы своими, прижимаясь улыбкой к ее еще двигающемуся рту.
— Айслинг, хватит говорить.
— И еще одно!
Он изобразил стон, прижал ладони к ее щекам и попросил ее помолчать своим поцелуем. Он изучал ее рот заново: нежный бархат губ, изящную форму зубов и робкий язык. Он задержался, раскрывая части нее, которые должен был изучать дольше одной ночи.
А потом отодвинулся и вдохнул ее тихий выдох.
— Глупый, ты мог погубить нас обоих.
— И я не впервые рисковал нами.
— Тихо, — она провела пальцем по его лбу, нежно поправляя перья.
Он облизнул губы.
— Я принес тебя в Крепость теней. Только там тебя могли исцелить. Прости, если тебе не хочется быть тут. Я не знал, кем была твоя семья, и я…
Она прижала ладонь к его рту.
— Я проснулась раньше, чем подала вид. Я слышала, что ты говорил Эльве. Все слышала.
Если бы она раскрыла землю под его ногами, она удивила бы его меньше. Его рот раскрылся, но он не знал, что сказать. Как он мог объяснить, что любил ее сестру? Должен ли? Вряд ли такой разговор хотелось бы проводить с тем, кто важен.
Она закрыла пальцем его челюсть.
— Все хорошо, Бран. У всех нас есть прошлое, и я хотела рассказать тебе о своем раньше. Я не думала, что герцогиня попытается убить меня, или что у моей сестры была история с тобой. И я не знала, что могла встретить тебя давным-давно, если бы мои родители не отдали меня.
Он не думал об этом так, но он разозлился, поняв, что мог встретить ее, как только ступил на Благие земли. Он знал бы ее лицо с детства, смотрел бы, как пухлые румяные щечки становятся изящными, которыми он восторгался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хотел бы я больше времени для нас, — он коснулся ее ладони. — Похоже, ты знаешь меня больше всех.
Она зевнула, челюсть хрустнула от силы ее усталости.
— Я думала, они исцелили меня.
— Ты ведь проснулась?