своего чёрного «Ауди» и пригласил внутрь Юлиана.
Уэствуд повернул ключ, после чего мотор загудел, а автомобиль отправился прочь от злосчастного отеля.
Дорога до больницы святых Петра и Павла не была долгой, но Юлиану это не помешало вытянуть из имеющегося времени всё возможное.
– И всё же буква «М» не даёт мне покоя, – сказал он.
– Может, за кофе заедем? – предложил Уэствуд.
Юлиан недоверчиво посмотрел на полицейского.
– В больнице есть кофе-машина, – сказал он. – Мистер Глесон, ваша многолетняя практика помнит что-нибудь подобное?
Глесон посмотрел в зеркало заднего вида, перестроился на другую полосу, после чего ответил:
– Фанатиков и сектантов всегда хватало, Юлиан. Но, чтобы в нашем городе… Припоминаю лишь жалкие потуги. Такие глупцы не выдерживали долго.
– А полицейские сводки? Газеты? Хоть что-то подобное вы должны помнить, мистер Глесон.
– Не помню, – решительно отрезал Глесон.
– Вы понимаете, о чём я говорю, но уходите от ответа. Но спрошу в лоб. Оставлял ли Акрур Эодред Молтембер на месте своих преступлений какие-то знаки?
Уэствуду некуда было деваться, потому что ехать им предстояло не менее десяти минут.
– После его преступлений эти самые знаки попросту негде было оставлять. Он взрывал, Юлиан. Просто обожал взрывать, не оставляя камня на камне на местах своего пребывания.
– Выходит, он тут совсем ни при чём?
– Я не знаю. Я никогда не состоял в «Алой Завесе» и в их знания посвящён не был. Может, и было что-то подобное. Может, нет. Увы, у меня под рукой ныне нет ни одного агента «Алой Завесы». Оба мне известных ныне мертвы.
– Отец и Ривальда, – прошептал Юлиан.
– Мёртв и сам виновник того торжества.
– Не совсем.
– Это почти то же самое.
Нельзя быть мёртвым на половину или на треть. Человек либо мёртв, либо жив – третьего не дано. Юлиан своими глазами видел отражение Молтембера – его лик, напоминающий лицо смерти. И, пусть он находился по ту сторону бытия, он определённо не был мёртв. Ни на десятую, ни на сотую долю.
– А про Меркольта вам известно что-нибудь? – спросил Юлиан.
– Меркольт… Спросишь ты тоже иногда. Я искренне извиняюсь перед тобой, но во времена его злодеяний я не жил. Подозревать в чём-то Меркольта есть то же самое, что подозревать Александра Македонского. Или, к примеру, Карла Маркса или Иоганна Моцарта. Или Юлиана Мерлина. Абсурд же?
Всё происходящее в Свайзлаутерне – сплошной абсурд.
– Но Меркольт основал культ Халари, у которого было много последователей, – сказал Юлиан. – Возможно, они есть и сейчас.
– И ты видишь какую-то связь между сектой, убийством мэра и покушением на тебя?
– Выходит, была какая-то секта?
– Может, и была, Юлиан. Когда-то очень давно. Но я ничего – повторяю, ничего о ней не знаю. И, если бы знал, был бы сторонником того, что все тайны, окружающие Меркольта – художественный вымысел. Временами я сомневаюсь, не вымысел ли и сам он.
– Вы слышали о книге Багумила Дебровски «Откровения Меркольта»?
Уэствуд повернул налево.
– Приходилось, – ответил инспектор.
– Весьма странно, потому что Лиам Тейлор говорил мне, что это не очень известная книга.
– Не сказал бы. Видишь ли, этот Тейлор рос тогда, когда эта книга была уже запрещена.
– «Откровения Меркольта» запрещены? Надо же… «Лёгкое чтиво для подростков, написанное второсортным писателем из восточного Союза». С каких пор такие книги запрещают?
– Не читал, поэтому не могу сказать. Возможно, она пропагандировала какие-то нездоровые идеи, поэтому её решено было прикрыть. Вышла она где-то в пятидесятые, на польском языке и в мягкой обложке, и, сам понимаешь, ни у кого интереса не вызвала. Но однажды… Багумил Дебровски был найден мёртвым в своей квартире – без каких-либо следов насилия и симптомов. Просто умер и всё.
– Роковые часы, – прошептал Юлиан, и сам испугался своей же зловещей интонации.
– Очень похоже. Тогда-то всё и началось. Дух Меркольта пришёл за тем, кто его потревожил или оклеветал. Говорили о проклятии. Естественно, всем стало интересно. Книгу перевели на немецкий и английский, и она стала бестселлером. Правда, всего лишь на год. Люди читали её, но никакое меркольтово проклятье не давало о себе знать. После того об «Откровениях» благополучно забыли. В семидесятых же, насколько помню, книгу запретили. Случился очередной кратковременный бум, но он так же бесследно угас.
– И вам было совершенно неинтересно?
– Я похож на того, кто в молодости был бунтарём? – спросил Глесон и повернулся, продемонстрировав Юлиану своё лицо.
Более простодушное лицо было сложно себе представить. Но внешность подчас слишком обманчива, и самые милые с виду люди зачастую оказываются маньяками или злодеями.
– Выходит, в городе эту книгу не найти?
– Зайди в книжный магазин и спроси.
Гарет как раз собирался пройтись по магазинам и библиотекам и поинтересоваться этой книгой. Юлиану очень хотелось видеть реакцию тех, кому Гарет задал бы невинный вопрос «А нет ли у вас Багумила Дебровски?».
– Но вы помните силу Роковых Часов, мистер Глесон, – сказал Юлиан. – И знаете, что это не выдумка. Если Дебровски и впрямь был убит с их помощью, то можно сделать вывод, что он перешёл дорогу кому-то очень могущественному.
– Полсотни лет назад. Ты же представляешь, насколько это было давно?
– И что с того?
– Факты с годами только приукрашиваются. Порой настолько, что от первоначальной правды не остаётся ничего. Бог знает, что о нас скажут век спустя.
– И всё же это очень странно.
– Неприлично странно.
– И запретили её неспроста.
– Неспроста, Юлиан. Мы подъезжаем.
Юлиан увидел знакомую улицу. Ещё немного, и Уэствуд наконец-то сможет вздохнуть полной грудью, потому что избавится от столь надоедливого попутчика.
– Спасибо, мистер Глесон, – сказал Юлиан.
Уэствуд кивнул.
– Будь осторожен, Юлиан, – ответил он. – Знаю, что в сотый раз тебе это говорю, но всё же. Передавай привет своему другу.
– Если меня к нему пустят, – дополнил Юлиан.
Уэствуд усмехнулся и остановил машину.
– До скорого, Юлиан, – учтиво произнёс он.
– До скорого, мистер Глесон.
Пожав на прощание руку инспектору, Юлиан вышел из автомобиля. В лицо ему ударил холодный зимний воздух.
На какое-то время он ощутил облегчение. Первая глава детективного расследования закончена, а значит, можно наконец снять маску и вновь стать самим собой.
Не хотелось думать о том, что случившееся в кабинете мистера Тейлора когда-то может повториться. Однако, гарантий никто не давал. Если и впрямь покушались на него, то ничто не помешает попытаться ещё раз.
Не увидев никакого смысла в дальнейшем нахождении на улице, Юлиан открыл дверь отделения и вошёл в него.
Внутри было жарко. Слишком жарко, особенно в пальто и шарфе.
Купив стаканчик эспрессо, Юлиан отправился на поиски палаты, в которой