Пенелопу.
– Куда едем? – спросил он.
– К тебе едем, – ответила Пенелопа. – И завтра ты подойдёшь к кому-нибудь и договоришься о сдаче.
Юлиан стоял в ступоре. Он не был готов к такому развитию событий, поэтому покорно молчал, стесняясь даже поднять взгляд на внезапно ставшую строгой Пенелопу.
Но, если другого выбора не оставалось, Юлиан готов был принять этот.
– Стойте, – перебила всех Хелен. – Подождите. Мы так-то к Йохану пришли.
Пенелопа недоверчиво посмотрела на дверь палаты, в которой находился Йохан. Ещё немного, и она просверлила бы взглядом в двери дырку, поэтому вовремя остановилась.
– У Йохана есть ты, – сказала Пенелопа и вручила Хелен пакет с фруктами.
Та, растерянная от подобного поворота, покорно приняла его.
– Ну ты и даёшь, Пенни, – сказала она. – Всё за вас приходится делать. Пока вы там…
– Мы будем заниматься учёбой!
– Да-да, – ухмыльнулась Хелен. – Именно учёбой.
Юлиану хотелось бы, чтобы Хелен была права. Но он знал, что всё будет так, как того хочет Пенелопа, а хотела она принять вид строгой учительницы и гонять Юлиана по предметам, в которых он ничего не понимал.
– Заткнись, – бросила напоследок Пенелопа и взяла Юлиана под руку.
Как и ожидалось, до самого вечера Юлиан и Пенелопа занимались историей Союза Шмельтцера. Комната Юлиана и Гарета мало походила на учебную аудиторию, но сама Пенелопа с ролью преподавателя справилась на «отлично».
Она знала практически всё, и оттого Юлиан ощущал себя на её фоне более чем жалко. К своему сожалению, он не мог перечислить список всех бывших европейских государств, ныне являющихся коммунами Союза, не мог восстановить порядок диктаторов, а впоследствии и канцлеров. Трудно было представить схему власти – какое место в его государстве занимают парламент, правительство и сенат.
Для Пенелопы же это было проще некуда. Вполне возможно, когда-то она добьётся большого успеха в жизни, и болван вроде Юлиана будет смотреться рядом с ней весьма неуместно. Возможно, поэтому так и стоит ценить нынешние моменты, когда они вместе, и бросать его она не собирается. Возможно именно она, а отнюдь не дед, вытащит Юлиана из ямы и сделает из него человека.
Возможно, что когда-то. Но не сейчас.
Проводив Пенелопу, Юлиан дал ей серьёзное обещание, что завтра придёт в академию и сделает всё возможное, чтобы записаться на экзамен.
Увы, уже ранним утром Пол Уэствуд Глесон похоронил все его надежды.
Юлиан вышел из общежития, заспанный, но готовый к бою. Он выкинул из головы события последних двух дней и мысленно настроил себя на учёбу. Конечно, он делал это ради Пенелопы, а не ради тяги к знаниям, но суть оставалась прежней.
Пройдя пару шагов, Юлиан услышал, как сзади посигналили. Он не сразу понял, что адресуется это именно ему, поэтому гордо пропустил это мимо ушей и проследовал дальше.
Но неугомонный автолюбитель и не думал останаваливаться.
– Юлиан! Юлиан Мерлин!
В Свайзлаутерне, скорее всего, был всего один Юлиан Мерлин, поэтому пришлось обернуться.
Чёрный «Ауди» вежливо дожидался его.
– Мистер Глесон? – спросил Юлиан, увидев, как дверь со стороны водителя открывается.
– И я рад тебя видеть! – позитивным тоном сказал Уэствуд. – Ты готов?
– Готов… К чему?
– Мы едем к парикмахеру Густава Забитцера. Мы же вчера договаривались! Забыл?
Укоряющий взгляд Пенелопы Лютнер, из ниоткуда возникший перед глазами, прожёг Юлиана насквозь.
– Уже сегодня? Мы не договаривались на сегодня. Я не могу, мистер Глесон, – сказал Юлиан. – Я иду на экзамен. Почему нельзя навестить парикмахера, скажем, в воскресенье?
Позитив Уэствуда мгновенно пропал.
– Прости, но на выходные дни все места уже заняты, – ответил инспектор.
– Что? Какие ещё места?
– Ну не я же буду стричься у одного из самых дорогих парикмахеров Свайзлутерна. Не переживай. Полиция оплатит стрижку.
Возможность бесплатно подстричься в самой престижной парикмахерской города не воодушевила Юлиана. Он был готов с силой ударить по колесу «Ауди» Глесона и пойти прочь, но любопытство одолело.
– Мы успеем до обеда? – спросил Юлиан.
– Скорее всего, – ответил Глесон. – Прыгай в машину, запись в девять.
Ощущая себя последним лгуном на этом свете и виновником всех мирских бед, Юлиан открыл дверь и уселся на мягкое кожаное сиденье немецкого седана.
– Пенелопа убьёт меня, – глядя в потолок, сказала он. – Мистер Глесон, я уже предупредил всех друзей, что в моей смерти будете виновны мы.
Уэствуд повернул ключ, и мотор загудел.
– Ты сам так настойчиво рвался помочь, – ответил инспектор. – Я отговаривал тебя, но ты стоял на своём. Ничто не мешает тебе отказаться прямо сейчас.
– Но вы знаете, что я не могу оставить всё это просто так.
В этот момент Юлиан ощутил вину уже перед Уэствудом. Он был слишком милым и дружелюбным и более всего нуждался в друзьях и поддержке. Юлиан понимал, что если не он, то никто не поможет инспектору.
Юлиан ощущал вину перед всеми, кто его окружал, и это тревожило больше всего. Йохан из-за него едва не погиб, Пенелопе он снова наврал, а старика инспектора он едва ли не использует. Нелегко работать на нескольких фронтах и пытаться угодить всем.
– Обязательно стричься? – спросил Юлиан, когда они уже тронулись со стоянки.
– Каким ещё образом ты намеревался пообщаться с парикмахером? Ты не полицейский – устраивать допросы не имеешь права.
«Из вас двоих только ты один обладаешь интеллектом выше нуля» – послышался в голове голос Ривальды.
Парикмахерская находилась далеко от центра, поэтому на дорогу Уэствуд и Юлиан потратили немало времени. Прибыв на место, Юлиан увидел незнакомую для себя улицу – длинную, лишённую высоких домов и заполненную различными магазинами, лавками и тому подобным.
– Мы приехали, – сообщил Уэствуд. – Парикмахера зовут Шарль де Монсо. Он может показаться тебе слегка необычным, потому что француз… Желаю удачи.
Юлиан не знал, что необычного во французах, но на всякий случай морально подготовил себя к худшему.
– Вы будете ожидать здесь? – спросил Юлиан. – Не пойдёте со мной?
– Мне нужно в участок, – ответил Глесон. – И, Юлиан… Ты должен дать мне слово, что это в последний раз.
– Что именно?
– В последний раз ты лезешь на рожон и подвергаешь себя опасности.
– Это всего лишь парикмахер. Вряд ли я узнаю от него что-то настолько секретное, что может убить меня.
Глесон по-отечески покачал головой и поджал губы.
– Мы не можем знать наверняка, – сказал он. – Но я должен знать, что после этого ты остановишься. Мы встретимся с тобой вскоре, и ты дашь мне показания – сколь невероятными они бы не показались. А заботы о поисках преступника оставь на меня. Обещаю, я найду его.
Наверняка, услышав это, Ривальда громко рассмеялась бы. Она и