дворах, нежели остальные геммы. Фундука и вовсе пришлось оставить в Вотре, на попечении конюха управления.
Путь лежал на юго-восток, где почти на подступе к церновским границам располагалось ущелье Меча. Из интересных городов поблизости были только Салазы, но заезжать туда, чтобы полюбоваться старинными, еще со времен Белоборского княжества уцелевшими теремами, было не с руки. А Норма годами мечтала увидеть тамошнее собрание берестяных летописей! Увы.
Примерно на середине дороги лежал городишко Кисель, славный своими сушеными ягодами и взварами – там-то и жила мать Лестера. На третий день пути он сменил гнев на милость и предложил остальным заглянуть к нему домой и провести там хоть одну ночь по-человечески.
Норме мать Леса показалась несчастной, хоть ее лицо, ее жесты и голос говорили об обратном. Она щедро накормила их щами и домашними пирогами, подробно расспрашивала о службе, истопила баню, то и дело теребила сына по голове и плечам – она была одновременно всюду и болтала без умолку, но при этом не светилась; все ее существо будто обволокла непроглядная туча. При этом женщина славила серафимов и била земные поклоны их образам каждый раз, когда проходила мимо. Ах, какое счастье, что у нее благословенный сын. Ах, какое счастье выпало вашим родителям! Как же они должны быть горды, что угодили святым наставникам!
Лес то багровел, то бледнел и яростно жевал губы, не позволяя себе ни единого лишнего слова. Он будто вовсе разучился говорить. Диана на вопросы только кивала и угукала, но не из вежливости (где Диана и где вежливость!), а потому что ее рот был занят горячими пирогами с грибами и картошкой. Илай и Норма из последних сил поддерживали видимость беседы с хозяйкой, хоть дорога вымотала и их.
Отвечать было неловко, особенно про гордых родителей, которых они с братом знать не знали. Были они или не были – не все ли равно? Жизнь гемма начиналась с пробуждения глаз, а служение – с первой миссии, куда бы тебя ни отправили.
Наутро они покинули Кисель, и мать Леса еще долго махала им вслед платком.
Через семь часов, уже на привале, Леса прорвало:
– И снова только о себе, об этом демоновом счастье быть родителем благословенного дитяти! Она ни разу не спросила, счастлив ли я!
– А ты что, не счастлив? – высунулась из-под капюшона Диана и с хрустом потянулась всем телом. – Выглядишь нормально.
«Нет, он серый и багряный, с нитями седой стали, оплетшей душу, – подумалось Норме. Проклятое свечение теперь почти не исчезало, хоть она пыталась его не замечать. – Брат зол и… тоскует, его терзают разочарование и вина за это разочарование. И капля горькой нежности».
Но вслух заметила только:
– Быть счастливым и выглядеть нормально – это разные вещи.
Диана пожала плечами, как бы говоря, что особой разницы не видит, и отправилась в сумеречное заснеженное поле добывать сусликов – на то у нее была своя испробованная метода.
Илай сосредоточенно ворошил костер, хмурясь и думая при этом о чем-то своем. Его свечение мерцало тревогой, непониманием и обидой. Только вот на кого? И почему Норма не может позвать его или Леса, обратившись напрямую к разуму? Особенно этого хотелось, когда они казались вот такими – взрослыми и чужими.
– Кажется мне, – неожиданно для себя начала она не своим, звонким голосом, – в имперском бестиарии значится, будто в этом вот бору живут барстуки. Как думаете, то правда или брехня, как с кобольдами?
Братья одновременно подняли головы – светлую кудрявую и темноволосую встрепанную.
Они разбили импровизированный лагерь на границе леса и поля, а деревья в том лесу могли похвастать завидной толщиной стволов, корявыми переплетенными ветвями и дуплами, что было особенно заметно теперь, когда такие пикантные детали не прикрывала тень листвы. А то, что сумерки сгущались с каждой минутой все сильнее, – их глазам не помеха.
Лес встряхнулся.
– А знаете, что можно найти в барстучьих гнездах?
– Клад? – ухмыльнулся Илай.
– Его, его.
Отчасти Норма выдохнула с облегчением, что они стали похожими на прежних себя, стряхнули это оцепенение, а другая часть ее разума уже била в тревожный колокол. Что они только задумали?
Барстуки, если верить имперскому бестиарию, а ему веры уже поубавилось, были довольно злобными коротышками, которые охотно грабили заблудившихся в лесу, потому что обожали собирать трофеи из мира людей. Им могло приглянуться что угодно: от поношенного башмака до золотого украшения. Все это они складывали в свои гнезда, что обустраивали в дуплах деревьев, но каждый имел по нескольку таких схронов, и они частенько забывали, что и где припрятывали. Эту часть описания и вспомнил Лес, теперь потиравший руки с выражением предвкушения на подвижном лице:
– Знал я мужика, который раз сунул руку в такое гнездо, и знаете, что вытащил?
– Что? – вздохнула Норма.
– Бутыль самогона!
– Ого-го! – тоже потер ладони Илай. – Нам такое подходит! Как раз согреться.
«Удушила бы, – обреченно подумала Норма, подбросив в костер ветку, а та язвительно зашипела. Костер Диана сложила на славу, а к вечеру стало холодно, как не бывало в городе у моря, так что не хотелось бы его ненароком испортить. – Язык мой – враг мой».
– Ты, брат, дальше слушай! – Лестер со значением поднял палец. – Одна девица тоже попытала удачу и вытащила целое серебряное зеркальце!
– Да ладно!
– С самоцветной рукоятью!
– Тоже хорошо, но выпивка была бы более кстати. Надо попытаться.
– А я тоже знаю историю, – буркнула Норма, – про мужика, который сунул нос в дупло и остался без него.
Лес рассмеялся:
– Ну и правильно поплатился, дурак. Зачем туда нос-то совать? Он бы еще хозяйство к дереву пристроил.
Неожиданно для самой себя Норма задумалась, что-то поделывает в такой момент Октав. Наверняка режет серебряными приборами какой-нибудь кусок телятины в самой дорогой комнате постоялого двора, который они решили миновать, чтобы быстрее добраться до ущелья – сам инквизитор так не торопился. Интересно, как бы он отреагировал на сальную шуточку Леса – посмеялся бы или по своему обыкновению скорчил презрительную мину? Хотя нет, Лес бы при нем и шутить не стал, много чести.
Увлекшись своими мыслями, она пропустила момент, когда братья засобирались в чащобу.
– Эй! – спохватилась Лазурит. – Только от опушки не уходите!
– Это почему еще? – напыжился Илай. Он-то явно намеревался отыскать все клады этого леса, причем немедленно.
Норма выдавила милую улыбку и пожала плечами:
– Ради меня. Вы же не бросите меня здесь одну?
Братья переглянулись, очень в этот миг похожие друг на друга.
– Так уж и быть. Посмотрим поблизости.
Пока они пробирались