причитать! — оборвал его другой мастер. — Лучше давай послушаем, что ещё нам предложит.
— Может и кто-то один из вас со мной уйти с золотом, а остальных усыплю — как хотите, только золото мне особо и не нужно, мне камни драгоценные лучше.
— Камешков хороших и в лавке, и в мастерской немного. Надо сундук наверху, в спальне смотреть — там могут быть. — сказал Трёма.
— Я останусь, мне нельзя уходить, — сказал ученик. — Мать больная лежит. Как её увезу?
— И мне нельзя, — добавил другой мастер, — Семья большая: жена, дети и вся родня здесь, — сёстры, братья. Исчезну, на них отыграются. И ещё: если из сундука камни заберёте, — сразу на нас подумают и пытать начнут — как он узнал, кто подсказал?
— Не начнут! — вмешался Трёма. — Валите всё на меня. Я сегодня же из города сбегу: жену схоронил и ничего больше меня здесь не держит. Так и скажите, мол, Трёма всё сказал и показал.
— Вот и договорились, — сказал Костуш. — Делить будем: половина моя, половина ваша.
— Трёма, понятно, свою долю сразу заберёт, а с нашими как? — спросил мастер.
— Решайте сами: Трёме можете отдать, здесь припрятать — думайте, а пока начинайте в мастерской всё собирать, а мы с Трёмой наверх пойдём к сундуку. — сказал Костуш.
— Только это…, — замялся Трёма, — там в комнатах сейчас жена Юдовика с сыном и Стаха — прислужница ихняя.
Костуш проверил уровень силы, её оставалось критически мало, а помимо людей наверху, ему позже придётся «отключать» ещё и мастера с учеником.
— Что-нибудь придумаю: или свяжем женщин наверху верёвками, или посижу, подожду, как накопиться сила — решил он.
Вслед за Трёмой, который, как оказалось, заметно прихрамывал на правую ногу, Костуш стал подниматься по ступенькам к жилым комнатам
Прошли коридор, только вот дверь в спальню, где, по словам Трёмы, находился сундук, оказалась заперта.
Трёма прошептал Костушу, что сейчас пригласит прислужницу Стаху, — якобы Юдовик просит её прибраться в лавке, а как только она дверь откроет, так сразу и вломимся.
Стаха сразу не открыла, допытываясь, кто там так кричал и почему прислали за ней Трёму.
— Будто не знаешь, кто там может кричать, — отвечал Трёма, — Охранники сейчас в подвале, с новым клиентом беседуют, мальца воду наносить отправили, вот меня и послали. Велели тебя позвать — полы замыть.
— Сейчас приду, — ответила Стаха, и шипя что-то ругательное ушла.
Через некоторое время Стаха вернулась и, как только немного приоткрыла дверь, Трёма с Костушем, сбивая с ног, стоящих за ней в проходе двух женщин, влетели вовнутрь.
Жена хозяина пошла провожать прислужницу, чтобы сразу закрыть дверь и сейчас они обе визжа валялись на полу.
Костуш прикосновениями, быстро утихомирил обоих.
— Ловко! — заметил Трёма. — Теперь сына надо найти.
Мальчишку нашли под кроватью, он лежал, накрывшись с головой какой — то тряпкой. Когда его вытащили, продолжал притворяться спящим, крепко сжимая веки.
— Ничего не бойся, — сказал Костуш, укладывая ребёнка на кровать и прикасаясь к его голове.
Сундук, где должны были храниться основные ценности, оказался закрыт.
— Будем ломать? — спросил Костуш.
— Зачем ломать, ключом откроем. Только, это, ключ на шее у Юдовика висит. Ты сбегай принеси, а я пока здесь пошарю.
Пока они искали мальчика, Костуш заметил, как взгляд Трёмы постоянно возвращался к телу хозяйки, которая лежала с задранной юбкой, демонстрирую белизну полных бёдер и поэтому сразу догадался, где Трёма будет «шарить» и кого «шарить».
— Пойдёшь со мной, — скомандовал Костуш.
Кинув в очередной раз взгляд на прелести мадам Юдовик, Трёма, нехотя пошёл к ступенькам вниз.
Спустившись в лавку, они застали там ученика, выгребающего последние ценности из витрины, ссыпая их в деревянное ведро. Помимо золотых изделий, в отдельном мешочек складывал монеты.
Костуш прошёл к телу хозяина и снял с шеи ключ.
К этому времени ученик собрал в ведро последнее золото.
— Дяденька, дяденька, а вы можете…, — начал было говорить ученик, и, точно запнувшись, неожиданно замолчал.
Польщённый, что его назвали «дяденькой», Костуш поощрительно произнёс:
— Ну, ну — говори. Что хотел-то?
— Дяденька Дровосек, а вы можете совсем убить вон того, с удавкой в руке? — сказал ученик, показывая на охранника, до сих пор держащего в руке волосяную удавку. — Он такая сволочь!
— Во-первых, я не дровосек, а Древоходец, — поправил его Костуш, а во-вторых: «Вот, бери!» — сказал он, доставая из ножен и протягивая ученику свой огромный кинжал.
Ученик растерянно взял в руки оружие, подошёл к телу охранника, встал над ним, подняв кинжал и в этой позе застыл.
— Его мать возвращалась домой и ей стало плохо, — начал рассказывать Трёма, — Прохожие помогли добраться до дома, а соседская девочка прибежала сюда, сказать, что его мамке плохо и надо вызвать целителя. Эта тварь, — Трёма кивнул на охранника, над которым стоял ученик, — взялся проводить девочку в мастерскую, а сам затащил в чулан под лестницей и снасильничал.
Костуш на слова Трёмы никак не прореагировал, продолжая молча смотреть на ученика.
Тот стоял неподвижно, держа двумя руками кинжал, слёзы текли из его глаз, но нанести удар не решался.
Трёма, подошёл к ученику, забрал кинжал и нагнувшись ловко перерезал охраннику глотку. Также неторопливо, обошёл остальных лежащих на полу, в том числе и хозяина лавки, и всем одним движением резал горло.
Ученика начало рвать, Костушу тоже стало нехорошо, и он поспешил выйти из торгового зала. Задержался, увидев арбалет, по-прежнему лежащий на стуле за занавеской. Оставлять арбалет, пусть и разряженный, когда за спиной присутствовал человек, способный легко перерезать глотки четверым, показалось ему опасным.
Арбалет хозяина лавки, который был у него в руках, Костуш разрядил и засунул в мешок. Теперь уже взял арбалет со стула и уже с ним направился в мастерскую.
От греха подальше, Трёму наверх, в спальню хозяина, с собой не взял, а попросил подняться с ним другого мастера.
В сундуке оказалось не так уж и много ценностей, но Костуш очень обрадовался, заметив там три амулета защиты. Один, правда был разряжен, но из остальных двух он откачал себе немного силы — такому трюку его недавно обучил Ярич.
Поднявшийся с ним в спальне мастер-ювелир, нагнулся над телом хозяйкой, заставив Костуша подумал: «И этот туда же!», но был неправ: мужчина просто проявил основательную рачительность, — он аккуратно начал снимать с женщины все украшения, не посягая на её честь.
Перстни сверкали камнями, почти на всех пальцах мадам Юдовик, а ещё и браслеты.
Пока шёл процесс изъятия украшений у мадам, Костуш огляделся и заметил достаточно большое зеркало, причём неплохого качества. Он некоторое время постоял перед