Читать интересную книгу Прекрасная Гортензия. Похищение Гортензии. - Жак Рубо

Вот почему Блоньяр так пристально смотрел на убитого. Он сразу понял, что задача его на сей раз будет чрезвычайно трудна.

Этот убитый был не такой, как другие. Он и инспектор говорили, в общем-то, на разных языках. И хотя он принадлежал к близкому, знакомому миру, инспектор не был подготовлен к тому, чтобы войти в этот мир. В данном расследовании ему придется совершать огромные усилия, чтобы думать, как жертва, рассуждать, как она. (В этом заключалось своеобразие блоньяровского метода: большинство великих сыщиков пытаются рассуждать, как преступник, ставят себя на его место — глубокое заблуждение! Решающей фигурой в преступлении является жертва; преступник — лишь ее тень.) На мгновение его охватила паника: а что если преступник — тоже… Однако он сразу же взял себя в руки: должно быть, на нем сказалась усталость, бессонница, реакция после успешного завершения Дела о Разбитом Сосуде.

Отведя глаза от трупа, отныне четко запечатленного в его памяти (а также на негативах полицейского фотографа), он медленно обвел взглядом место преступления. Как сюда попал убитый? Сам пришел? Что ему здесь понадобилось? Вопросов была уйма.

Когда он смотрел на толпу, взгляд его встретился со взглядом старой женщины, сидевшей на скамье среди других женщин, которые утешали ее, расспрашивали, ловили каждое ее слово, жадно и с восхищением смотрели на нее. (Как мы знаем, это была мадам Эсеб.) И вдруг вспыхнула и погасла какая-то искра, словно между ними пробежал электрический ток. Эта старая женщина что-то знала. Или скорее боялась чего-то, подумал Блоньяр. Она боялась чего-то такого, о чем не хотела знать.

Попробуем чуточку опередить инспектора. Этот непостижимый человек продвигается с такой быстротой. К счастью, у нас есть свои источники сведений. Мы ведь присутствовали, или почти присутствовали при убийстве.

Мы-то совершенно точно знаем, что жертва боялась Александра Владимировича. Мы знаем это с первой главы, которую пока еще не забыли. А еще мы знаем, что у мадам Эсеб было предчувствие: вскоре она вновь увидит своего любимого и потерянного кота Александра Владимировича. Поэтому мы, используя безошибочную интуицию Блоньяра, можем угадать, чего опасается мадам Эсеб: что Александр Владимирович вернулся в Город и замешан в убийстве. Эта мысль не дает ей покоя. Она даже забывает о своем Грехе, сегодня она так и не успела помолиться.

Блоньяру не пришлось долго прислушиваться к своей интуиции или выяснять, насколько она верна. В церкви послышался шум; все взгляды обратились к двери.

Пришел отец Синуль, сопровождаемый болезненным любопытством и поверхностным сочувствием окружающих. Он шел, согнувшись пополам от душевной боли, усугубленной болью физической (физическая боль была вызвана подагрой: у него как раз был острейший приступ подагры, — от неухоженности и от злоупотребления пивом); опираясь на двух молодых женщин, которые поддерживали его с обеих сторон, он пришел опознать жертву.

Мадам Ивонн, его соседка и хозяйка «Гудула-бара», разбудила его и со всей возможной осторожностью сообщила страшное известие. Перед этим ему снился часто повторявшийся тяжелый сон: маэстро Андре Изуар нещадно ругает его за исполнение чаконы Пахельбеля, которую, как ему казалось, он знал назубок.

Он не хотел идти один и, поскольку дочери его были в отъезде, попросил двух молодых женщин сопровождать его. У той, что поддерживала его справа, были рыжие волосы. Ее звали Лори. Вскоре мы с ней еще встретимся.

Та, что поддерживала отца Синуля слева, была Героиня нашего романа: Прекрасная Гортензия. Сейчас не время описывать ее внешность, — отец Синуль дошел до девятого ряда скамей. Арапед и Блоньяр отошли в сторону. Отец Синуль один идет к шестой скамье. И смотрит на убитого.

Его черты еще искажены ужасом, но в то же время они словно смягчились, проникнутые величавой безмятежностью, которая предшествует распаду. Он успокоился навсегда. Он больше не будет страдать, не испытает ни голода, ни жажды, забудет о муках любви.

В последней, отчаянной попытке самозащиты, перед роковым ударом, он зажал хвост межу задними лапами. Его шерсть слиплась от крови.

— Бедный ты мой старикан! — говорит Синуль.

Жертва — его собака Бальбастр.

Глава 4

Гортензия

Гортензия — это героиня; и не просто героиня, а Героиня с большой буквы. И это Прекрасная Героиня: Прекрасная Гортензия.

Кроме того, это Моя Героиня. Меня, Автора этих строк, радует и ободряет тот факт, что я могу предложить читателям такую прекрасную героиню. Мне кажется (впрочем, возможно, я ошибаюсь), что если у тебя перед глазами, по крайней мере, на время, необходимое для чтения книги, будет красивая, милая и неглупая героиня, это доставит тебе удовольствие и отвлечет от жизненных тягот. В вечном споре, который ведется в литературе с самого ее возникновения: что лучше — молодая, красивая, милая и абсолютно здоровая героиня, или же старый, уродливый, противный и больной герой, — я решительно придерживаюсь первого мнения.

Итак, Гортензия — это Героиня. И все же я не могу, здесь и сейчас, дать вам ее портрет.

Причина проста: это мне запретил Издатель.

А почему Издатель запретил мне давать портрет Гортензии, моей героини, обладающей всеми моральными и физическими свойствами, какие положены молодой и красивой героине? Именно из-за ее физических свойств, о которых я без конца распространялся в первом, машинописном варианте моего произведения.

Дело в том, что в данный момент мой Издатель занимается самоцензурой. В окружающем мире, с которым я стараюсь не иметь ничего общего, поскольку недоволен тем, как обстоят в нем дела и хочу наказать его за это моим невмешательством, в окружающем мире, говорю я, у издателей есть в данный момент два непримиримых врага: как пробурчал мне по телефону мой издатель («пробурчать» — редкое старинное слово, обозначающее тон, каким издатель разговаривает с автором, требуя сделать купюры), некто Правонезнайский и некто Квипрокво (по крайней мере, так я расслышал сквозь бурчание и дипломатичное покашливание) не желают читать о физических свойствах героинь (а тем более героев).

Я сказал Издателю: «Если господа Правонезнайский и Квипрокво поражены вирусом сморщивания томата, вирусом перемежающегося некроза табачного листа, а также, вероятно, вирусом скукоживания репы (такие вирусы действительно существуют, их названия были мне любезно предоставлены Жюли Синуль), это не объясняет, почему я не могу подробно остановиться на физических свойствах моей героини, как того хотелось бы читателям, и особенно на некоей выступающей части тела, находящейся позади, которая так гармонична и вызывает столько эмоций».

Но Издатель ничего не желал знать.

Однако я отлично знаю Гортензию. Я ее знаю вдоль и поперек, спереди и сзади, сверху донизу, но не подумайте ничего такого: я ее знаю, потому что я ее Автор. Часто мне приходилось по настоятельной необходимости, для подготовки и стимуляции творческого процесса, следовать за нею в постель, или в ванну, где она любит подолгу нежиться в ароматной пене, или под живительный холодный душ, от которого заостряются кончики двух округлостей, расположенных ниже шеи. Я видел ее под дождем, в теплом море в полночь, среди прохладной травы в летний зной; и в каждом случае одежда находилась на некотором расстоянии от нее, но не на ней.

Все это я сказал моему Издателю, но он был непоколебим.

Я встретил Гортензию в автобусе «Т», когда она, юная, серьезная и старательная студентка философского факультета, ученица нашего великого философа Орсэллса, направлялась в Библиотеку нашего Города, чтобы предаться там оргии чтения, необходимой для написания диссертации (которую она потом благополучно дописала): «О некоторых парадоксальных, но закономерных случаях применения основного принципа онтэтики». В то время я тоже регулярно посещал Библиотеку. И мы с ней часто встречались. То есть мы часто оказывались в одном автобусе: тесные, но целомудренные отношения Автора с Героиней допускают лишь незримые встречи, ведь роман — это не автобиография.

Я был почти рядом в тот день, когда напротив нее сел молодой человек и произнес фразу, с которой у них началась захватывающая любовная история.

Как видите, мои отношения с Гортензией начались не вчера.

Вот резюме того, что нам сейчас нужно знать о былых приключениях Гортензии:

1) встреча с молодым человеком.

2) Гортензия влюбилась, у Гортензии возникли подозрения, Гортензию обманули (но не в любовном смысле), Гортензия разлюбила, ибо молодой человек обманул и разочаровал ее.

3) Тем не менее она не перестала ездить на автобусе «Т» в Библиотеку и нашла в себе силы дописать диссертацию.