Читать интересную книгу Замуж с осложнениями - Юлия Жукова

Собственно, муданжские наёмники появились почти сразу после завоевания и состояли из людей, в наибольшей степени обременённых гражданской совестью. Наёмники первой волны категорически не имели никаких дел с джингоши, а наоборот всячески старались расстроить их планы, но следующее поколение, выросшее уже под властью джингоши, оказалось куда более толерантно. Теперь часто можно было наблюдать объединения из джингошских и муданжских наёмничьих банд, и в земном сознании эти две нации слились в некое единое представление об опасности в космосе. Тут следует упомянуть, что Старейшины категорически не одобряли кровопролитных восстаний против джингоши и призывали муданжцев к терпению. Муданжские наёмники вовсе не порывают с корнями. Даже в открытом космосе они продолжают соблюдать свои обряды и традиции, в составе команды обычно есть ученик Старейшины-духовника, и заветы Старейшин всё ещё играют для космических наёмников большую роль.

Даже формально признавая некоторое своё единство с джингоши, муданжцы всё-таки крепко держатся вместе. Одним из проявлений такого единства стали собрания наёмников, организуемые раз или два в год на нейтральной территории. На такие слёты собираются по нескольку десятков команд для обмена информацией, опытом, а иногда и вполне материальными приобретениями. Среди капитанов команд нет никакой узаконенной иерархии, поэтому получается круглый стол вообще без ведущего, однако вдумчивая размеренность – – неотъемлемая составляющая муданжского менталитета – – позволяет всем присутствующим высказаться и услышать друг друга. Собрания организуются в тайне, хотя и без видимой причины – – посторонним не имеет никакого смысла на них появляться. Однако те посторонние, которым довелось по какой-либо причине поприсутствовать на таком слёте, остаются под глубоким впечатлением от невероятной единой силы и величия этой угнетённой нации, подобно тому, как чувствует себя работник ядерного реактора, регулярно находясь под боком у чудовища, способного, казалось бы, при малейшей неполадке уничтожить жизнь на целой планете, и однако работающего на человечество.

* * *

После развлечений в машине мы всё-таки идём завтракать. Не знаю уж, смутили мы кого-то своим взрывом страсти в машине с незатемнёнными окнами или нет. Я лично считаю, что если человеку на автостоянке около супермаркета делать больше нечего, чем в чужие машины заглядывать, то это их проблемы, а не мои.

Азамат ест так, как будто неделю маковой росинки во рту не было. На моё хихиканье по этому поводу он только ухмыляется:

– – Я всегда много ем, когда доволен жизнью. А когда грустно, ведь вкуса не чувствуется, правда же?

Я никогда об этом не задумывалась, теперь пытаюсь прикинуть.

– – У меня скорее наоборот, когда грустно – – хоть вкусной еде можно порадоваться.

– – Молодец, правильно, сам всегда ищу хорошие стороны у всякой дряни, потому и жив до сих пор, – – тараторит он, наворачивая фаршированных мидий. – – Кстати, раз уж мы летим на Муданг, то имеет смысл подвезти наших бывших коллег. В качестве пассажиров, конечно.

А, так Гонд и Эцаган вернутся на борт? ...и Алтонгирел.

Азамат следит за тем, как у меня меняются выражения лица в соответствии с мыслями, и начинает хохотать.

– – Лиза, ну не переживай ты так. Алтонгирел с тобой примирился, он больше не будет строить козни.

– – Ещё бы я с ним примирилась, совсем было бы хорошо.

Азамат некоторое время сосредоточенно жуёт и только мотает головой.

– – Понимаешь, он сам себя подставил, – – говорит он наконец. – – Когда мы прилетим на Муданг, он должен будет представить нас Старейшинам и рассказать, из каких соображений он решил, что мы хорошая пара. И если он расскажет неубедительно, его учитель будет очень недоволен. Так что Алтонгирелу теперь жизненно необходимо, чтобы у нас всё было хорошо. Он больше не будет пытаться нас поссорить.

Я закатываю глаза.

– – Если он будет устраивать нашу личную жизнь с тем же рвением, с каким до сих пор расстраивал, то, боюсь, наш брак будет весьма недолговечным.

Азамат собирался как раз перейти к следующей мидии, но вместо этого теперь угрюмо смотрит в тарелку. Я легонько пинаю его под столом:

– – Не грузись, это я так шучу. Ты же не будешь спорить, что до сих пор у него с нами всё время получается наоборот?

– – Это да, – – соглашается Азамат и снова углубляется в еду. Я считаю это хорошим признаком и, успокоенная, вгрызаюсь в тост. Как я, оказывается, соскучилась по хлебу! А думала, я его совсем не ем...

– – У нас сегодня вечером ещё одно мероприятие, – – внезапно тихо говорит Азамат. – – Встреча с другими... нашими...

– – Тайная? – – шёпотом спрашиваю я.

– – Не совсем, но... чужих нам там не нужно. Я бы очень хотел, чтобы ты пошла со мной.

Мне нравится это не сильно завуалированное принятие в «свои» .

– – Пойду, конечно, – – охотно киваю. – – А что там будет?

– – Ну, сначала мне с другими капитанами надо будет поговорить, заодно, я думаю, удастся продать захваченный корабль. Нам-то он не нужен, но вот некоторые там копают под джингошей...

Подобные разговоры всегда заставляют меня осматриваться. Мы сидим в уютной забегаловке с закосом под средневековую таверну, столики отделены друг от друга довольно высокими деревянными перегородками. Когда заходили, тут почти никого не было, но...

– – Не волнуйся, сюда посторонних не пускают, – – подмигивает мне Азамат. – – Хозяйкина бабка была из первых сбежавших с планеты после завоевания.

Киваю.

– – А если продадим, из этих денег Эцаган с Гондом что-нибудь увидят?

– – Конечно, – – Азамат сдвигает брови. – – Собственно, всё, за вычетом того, что они съедят на обратном пути. А что?

– – Так, просто интересно... – – пожимаю плечами. Чувствую, кто-то не любит, когда женщина лезет в его дела. Ну, милый, если б я вела себя, как у вас принято, чёрта с два бы я за тебя вышла, не так ли? – – Так что там дальше будет на этой вашей посиделке?

– – Ну так... музыка, игры... там можно много приятного народа встретить. В общем, праздник, по сути.

– – Хм, – – о чём-то мне напоминает слово «праздник» ... А! – – Слушай, а туда надо эту хреновину платиновую надевать?

Азамат широко открывает глаза.

– – Ты ещё про неё помнишь?

– – Конечно, она у меня так и висит на спинке кровати. Так как, надо?

– – Можешь не надевать, – – говорит он после мгновенной паузы. Кажется, кто-то идёт на уступки.

– – То есть, по-хорошему, надо? – – уточняю я. Он мнётся. – – Ну, ты наденешь?

– – Да, но тебя никто заставлять не будет. Я понимаю, что тебе тяжело. Ты такая тоненькая, лёгкая, естественно...

Ну, положим, не такая уж я эфемерная, а на Тирбишевых харчах ещё и поднабрала. Страшно подумать, на что похожи эти их бабы. Но проблемы это не отменяет.

– – Может, я надену ненадолго, а потом потихоньку сниму? – – предлагаю. – – Если за столом будем сидеть, то всё равно не видно, она же длинная.

– – Хорошо, – – охотно кивает Азамат. – – Если тебе не трудно, то это прекрасная идея.

Так, этот вопрос решили. Дальше.

– – А что мне надеть из одежды?

– – Ну, это уж тебе виднее, – – теряется Азамат.

– – Да я вот думаю, что лучше – – подчеркнуть, что я с Земли или надеть одно из тех шикарных платьев, что ты подарил? Тебе что будет приятнее?

Он смотрит на меня с почти нездоровой признательностью, и я глажу его по руке, испачканной в масляном соусе. Руки-то и помыть можно, а мне надо сейчас же, сию секунду всеми возможными средствами показать, как мне хочется сделать ему приятное.

– – Надень синее платье, – – говорит он. – – Тогда все сразу заметят твои земные глаза.

Удивительно, как он умудряется произнести слово «земные» , как будто оно значит «небесные» .

Потом мы идём на почту отправить маменьке цветочки и камушки. Почта тут прогрессивная, пространственно-временная. То есть, по сути, тот же туннель, как те, через которые корабли летают, только тут сквозь него проходит просто контейнер на рельсах. Азамат говорит, что и на Муданге есть такие туннели, но естественного происхождения и очень неустойчивые. Не очень ценные вещи отправлять можно, а вот людям лучше не соваться, порубит в капусту.

Азамат отвозит меня «домой» , то есть на корабль (причём, залезая в машину, мы оба хихикаем, как подростки), выгружает мою посуду и бытовую технику, а потом извиняется, что вынужден укатить «по делам» . Ладно, я поняла, что меня это не касается.

Я чапаю к себе в каюту, но по пути налетаю на лазурную парочку.

– – Рада вас видеть снова на борту, – – я легко улыбаюсь Эцагану, а потом старательно растягиваю улыбку и на Алтонгирела тоже.

Эцаган ощеривает ровные белые зубы: