к себе в покои, стараясь как можно быстрее выкинуть из головы эту сцену.
* * *
Зал для собраний освещала круглая лампа, способная в одиночку осветить весь устеленный картой Пироса стол. В свёрнутом состоянии карта была обычным листом, но как только её разложили, рельефы поднялись, показывая горы и низины, озёра и реки, города и деревушки. Сейчас по всей нижней части карты, на юге, были расставлены красные маячки. Обходя стол, вокруг которого собрались короли и генералы, Филипп отмечал всё, что видел и слышал, чтобы затем передать это мадам Монтель. Некоторые пометки он зарисовывал, чтобы перенести на собственную карту: оказалось, он не знал о стольких горячих точках!
Только вот… на самом деле то, что Филипп находился на собрании и слушал, не давало ему ничего. Он не имел права голоса, не мог высказываться по обсуждаемым вопросам, хотя столько мыслей крутилось в голове! Это отец был против драконов, но отец — не все. Гардиан Арт мог принять его идею хотя бы наперекор мнению короля Пироса. Но Филипп не имел права заговаривать с Артом. Он был безмолвным зрителем и мог лишь документировать и приносить бумаги. Как… секретарь.
А обсуждения были в самом разгаре.
— Что вы от нас, собственно, хотите, Элиад? — спросил Гардиан Арт, упираясь руками в стол и осматривая карту. — У вас есть какие-то мысли?
— Их можно разделить, — осторожно начал Элиад Керрелл. — Они блокируют нам выход к морю. Можно напасть на них с той стороны и отвлечь часть внимания от продвижения по югу.
— Что у вас там в море?
— Драконий остров, Гардиан, — указал на край карты генерал Кейз.
Филипп напрягся. Отец бросил на него короткий взгляд, но тут же отвернулся: Филипп, не меняя позы и ничем себя не выдавая, продолжал записывать. И к его счастью, никто не видел, что именно он пишет. Его отчёты не имел права просматривать или редактировать никто, кроме него самого, а потому Филипп без зазрений совести сделал рядом с записью об острове пометку: «Мы можем использовать драконов для большей эффективности борьбы?» Если он решится отправить бумагу в таком виде мадам де Монтель, обратит ли она внимание? Понравится ли ей такая идея? Пока других возможных союзников Филипп в любом случае не находил.
О Южном море говорили ещё какое-то время, но, как бы ни рассчитывал Филипп, что кто-то внезапно вспомнит про драконий остров и повторит его мысль, обсуждение ушло в другую сторону.
— Значит, остров терять нельзя. И кораблей там нет?
— Военных — нет, — покачал головой генерал Флиннстоун.
— Значит, с моря не заходим.
Элиад Керрелл с плохо скрываемым раздражением повернулся к Гардиану.
— Вы могли бы… — настойчиво начал он.
— Что я бы мог? — перебил его Арт, прищурившись. — Мы уже обсуждали это, Элиад, и не однажды. То, что Альянс заставил меня сотрудничать с вами, не означает, что я буду делать это так, как хочется вам. Запомните: Санаркс не сражается на чужих территориях и в чужих войнах. Вейер и Нур предложили вам своих людей — пользуйтесь. От Санаркса вы получите лишь помощь в разработке стратегии, — генерал Кейз согласно кивнул, — и поставку техники и оружия. Ни больше ни меньше.
Филипп бросил на короля Санаркса злой взгляд исподлобья, но, к счастью, остался незамеченным.
Элиад Керрелл с хмурым видом повернулся к королю Вейера, который вполголоса обсуждал точную численность войска, которое могло отправиться на Пирос.
— И ещё, — Гардиан поднял палец, — могу дать вам совет, Элиад. Избавляйтесь от мечей. В этой войне они вас не спасут. Райдос сотрудничает с Форкселли, и это принесёт к нам войну, в которой никто не будет сражаться в ближнем бою. Пусть ваши воины отдают себе в этом отчёт.
— Отлично, — сквозь зубы проговорил Керрелл.
— Продолжим…
Филипп выдохнул, когда все ушли. Его голова разрывалась, и столько слов оставались невысказанными. Слишком сложно оказалось просто сидеть и писать. Он не был уверен, что иначе вообще смог бы находиться в этой комнате и хотя бы слушать, но в то же время он понимал, что мадам де Монтель не стала бы молчать. «Я не она, — повторил сам себе Филипп. — Однажды они будут слушать меня. И будут считаться со мной больше, чем с отцом». Но он всё равно думал, что наверняка мадам Монтель бы не одобрила политику Гардиана Арта. Тот слишком ловко обходил всё, что было ему неугодно, при этом следуя приказам свыше. Возможно, она бы изменила его мнение. Заставила бы изменить. Филипп хотел бы иметь власть сделать это.
А пока он даже не мог сказать никому, кроме отца, который его не слушал, про драконов! Почему они даже не брали их в расчёт? Столько лет Пирос тренировал их на специальной базе на острове, и до сих пор никто не использовал те преимущества, что давали эти твари! От непонимания хотелось кричать.
Но Филипп молчал. Его бы никто не послушал.
Он ещё раз осмотрел рабочий стол, собрал бумаги и потушил световые шары. Выйдя из комнаты совещаний, он столкнулся с человеком с длинным, слегка крючковатым носом, похожим на клюв, и тёмными глазами. Он быстро смерил Филиппа взглядом, а потом поклонился, прижав руку к груди.
— Принц Керрелл, — сказал он. — Мы, должно быть, не знакомы. Элжерн Рейверн. Советник его величества Гардиана Арта. Меня послали запечатать кабинет и проверить, ушли ли вы. Вы закончили?
— Да, — коротко ответил Филипп, ничуть не смутившись под оценивающим острым взглядом.
— Не забывайте о конной прогулке, — сказал сэр Рейверн.
Филипп кивнул и пошёл прочь, стараясь не подавать виду, как его раздражает упершийся в спину острый взгляд королевского советника.
Неприятное и неожиданное чувство накатило в один момент, и Филипп застыл, пытаясь сообразить, что не так. Он огляделся. Это было то самое пересечение лестниц и коридоров, где он стал свидетелем неожиданной сцены прошлой ночью. Он не думал об этом весь день, у него не было времени и повода, но теперь случайно увиденные картины вновь стояли перед глазами. Он не хотел это помнить. Это было не его дело. Его в последнюю очередь волновало, с кем спит Хелена Арт, но неожиданная идея пришла в голову и захватила все мысли. И всё, что требовалось — привлечь внимание Хелены. Это вряд ли было трудно: она хотела, чтобы он её привлёк.
* * *
Хелена стояла перед зеркалом и пыталась придать лицу непринуждённое выражение. Не получалось. После произошедшего ночью она едва могла взглянуть самой себе в глаза, чувствовала себя разбитой, и всё на