устроил. – Йерген выдергивает у меня из-под ворота веревку с рабским ярлыком. Грубо тянет ярлык через голову. Цепляет за уши, стаскивает платок. Петля скользит по макушке и соскакивает, рабская метка остается в руке у хозяина.
80
Я тяжело дышу. Без платка голова кажется голой, а я - беззащитной. Спина, шея, бедра, - везде, где были его жуткие руки, - горят. А еще горят бок и отбитая половина лица.
Йерген задумчиво смотрит на лежащий у него на ладони кованый овал:
- Ты думаешь, это рабский ярлык? Символ моей над тобой власти? А до этого символ твоей принадлежности городу?
Я вообще ничего не думаю. У меня в голове черная жижа, вылившаяся из каменных облаков Дома Драконов.
- Это не обычная рабская метка. А сильнейший магический уравнитель, подавляющий твои склонности к чудодейству. Ты носишь его с рождения.
- Я….
- Да, Кирстен. Ты дочь своей матери, плоть от плоти отца. Еще до твоего рождения мы решили, что так для тебя безопаснее.
- А Габи..?
- И она тоже. У нее ведь тоже был ярлычок.
Йерген пропускает ярлык между пальцами, как ярмарочный фокусник монетку. У меня в ушах гремит это «был». Не «есть». «Был». Йерген давно с моей сестрой попрощался.
– Дельная штука. Все эти годы он подавлял твои склонности. Что-то без него чувствуешь?
Чувствуешь?! Как вообще ощущается магия? Бессчетное количество раз я мылась, снимая ярлык и оставляя его поверх сложенной одежды. Я не знаю, что и как должна ощущать. Особенно, сейчас.
Событий слишком много для одного дня. Я исчерпалась.
Йерген бросает мне ярлык. Не успеваю его поймать, жетон брякается о грудь и падает на пол. Тупо смотрю на него.
- На место верни и не снимай. Сейчас так для тебя безопасней. Тем более, ты все равно ничего не умеешь. Не выдай себя какой-нибудь глупостью. И не пробуй чудодействовать. А теперь, я должен уйти. У меня дела в городе. Отдыхай, раньше полудня я не вернусь.
Гордиан 12
Просыпаюсь с трудом. Как будто меня за уши вытягивают из черного колодца. Хотя, все не так: тащат не к свету, а в глубинную тьму. Может, мне на голову натянули мешок?! Испуганно дергаюсь, - уфф, руки свободны. Вслепую выхлестываю потайные кинжалы.
- Потише, Ваша Светлость! Потише. – Голос знакомый, но звучит необычно. Будто кто-то пытается подражать чужим интонациям.
Наконец, различаю, как сизый свет пробивается сквозь мрак полосами. Где я?!
- Ваша Светлость, во дворце Вас обыскались. Вы здесь, должно быть, заснули. – Сообщает Джон Роу.
Изумленно осматриваюсь. Зачем я приплелся вчера вечером в конюшни? Похоже, заснул в свободном стойле, по соседству со своим конем. Скорчился здесь, накрылся плащом… Конюхи меня не заметили, а я не слышал ни их голосов, ни лошадиного ржания с фырканьем.
После сна ломит спину. Я размяк в Сером замке… С кряхтением выпрямляюсь.
- Тише, Гордиан. – Одергивает Джон Роу. – А теперь, слушай сюда. Я избавил нас от соглядатаев, так что самое время поговорить.
Не узнаю Джона. Что-то в нем изменилось. Взгляд острый, внимательный, как у сокола. Разговаривает как-то иначе и обращается фамильярно.
Мне все еще хочется разбить ему морду. Должно быть, Джон Роу по моему лицу мысли читает, потому что поспешно поднимает растопыренные ладони:
- Эй, эй. Полегче! Я работаю на Независимое Содружество Городов, слышал о таком?
- Так ты шпион этих бессмысленных фанатиков. Говорят, вас передавят, как жаб.
Джон Роу самодовольно усмехается:
- Я играю роль самого бесполезного человека во всем Сером замке. Но ты тоже повелся, не так ли?
- Джон, осторожнее с берегами.
- Ваша Светлость… - Вернувшись к этикету, Джон Роу натягивает привычную личину светского бездельника. Но говорит серьезно. - Пусть думают, что хотят. Это нам на руку. Гордиан, Ваш отец – лидер Сопротивления Арглтона. Мы не рабы.
«Вот те открытие! Лучезарная Светлость, твой папаша-наместник со вторым дном оказался!» - Восклицает мастер Семиуст. Мне хочется отмахнуться от его голоса.
- А кто же мы? - Спрашиваю, невольно вспомнив Кирстен и ее незавидную судьбу. В Восьмигорье и без гнета захватчиков все очень, очень непросто. Джон Роу не раб, да и я с серебряной ложкой родился. Так что догадываюсь, к чему он клонит: освободить от кроммового влияния элиту, а остальных оставить в невольниках. Потому что таков порядок вещей.
- Наше время еще не пришло, но оно обязательно настанет. – Обещает Джон Роу. - Мы соберем армию, флот, мы поднимем своих чудодеев. Их не всех перебили. Кому-то удалось укрыться, кто-то был ребенком и остался незамеченным. Есть много разных историй. В конце концов, мы используем менданиум.
- Ясно. Вам помогут удача и ведьмины сопли.
Я намеренно использую просторечное название менданиума. Не люблю фанатиков. После того, что увидел в Доме Драконов, речи Джона Роу кажутся восторженным лепетом.
Осторожно бросаю взгляд на свои руки. Точно так же, как делал вчера, - добрую сотню раз, если не больше. Ладони все еще чистые, выделяются полукружья угольной пыли под ногтями. Моя одежда из сбивающей с толку черной ткани, выпачкалась после сна на конюшне, но следов дождя на ней нет.
Я не пропитался ядом Дома Драконов. Я – по-прежнему я.
Морок исчез. Это было лишь наваждение.
81
- Мне все еще хочется размять об тебя кулаки. Так что, давай, продолжай заговаривать мне зубы.
- Ваша светлость, Ваш отец жизнь положил, собирая для города необходимый запас. Менданиума хватит, чтобы накормить всех пустых чудодеев.
Здесь речь Джона Роу совпадает с известной мне правдой. Даже не представляю, скольких усилий наместнику стоило удержаться в сознании, да еще сделать так, чтобы сохранить в тайне момент передачи ключа. Да что там, сохранить свой секрет от Повелителя даже тогда, когда стал безвольной марионеткой.
Я так и не придумал, что сделать с ключом, и до сих пор его таскаю на шее. О боги, я даже приперся с ним к Дому Драконов!
Но почему отец не потрудился меня посвятить? Раньше, чем с ним случилось несчастье? Верил, что у него достаточно времени? Нет. Это не похоже на железного наместника Келебана с его привычкой просчитывать ходы наперед.
Теперь у меня ключ от сокровищницы, полной менданиума. Ключ от будущего