– Как-никак они шли к Марку поиграть в железную дорогу, – продолжила она. – А теперь один умер, а другой пропал. Не обманывай себя, Генри. Мальчик наверняка переживает.
– Он крепко стоит на ногах, – возразил мистер Питри. – И что бы он ни чувствовал, я уверен, что справится.
Марк вклеил в плечевой сустав фигурки Франкенштейна левую руку. Это была особая сборная модель, которая в темноте светилась зеленым. Совсем как фигурка Иисуса, которой его наградили в воскресной школе в Киттери за выученный наизусть 119-й псалом.
– Мне иногда жаль, что у нас всего один ребенок, – произнес отец. – Среди прочего Марку это бы точно пошло на пользу.
– Нельзя сказать, что мы не старались, милый, – игриво ответила мать.
Отец только хмыкнул.
Разговор надолго прервался. Марк знал, что отец наверняка листает «Уолл-стрит джорнал», а у матери на коленях лежит роман Джейн Остен или Генри Джеймса. Она постоянно их перечитывала, и Марк никак не мог взять в толк зачем. Конец-то все равно был известен заранее.
– Как думаешь, его можно пускать в лес, что за домом? – наконец спросила мать. – Говорят, здесь где-то есть зыбучие пески…
– Они далеко от города.
Марк немного расслабился и приклеил монстру вторую руку. У него была коллекция сборных фигурок чудовищ, выпускаемых компанией «Орора пластикс корпорейшн», которые он каждый раз расставлял по-другому с появлением новых экспонатов. Коллекция действительно была достойной, и Дэнни и Ральфи направлялись взглянуть именно на нее, когда… Ладно, не важно!
– Думаю, можно, – ответил отец. – Конечно, пока не стемнело.
– Надеюсь, что после этих ужасных похорон у него не будет ночных кошмаров.
Марк не сомневался, что отец при этих словах пожал плечами.
– Тони Глик… жаль, конечно. Но смерть и горе – неизменные спутники жизни. И мальчику пора это знать.
– Может, ты и прав.
Снова наступила долгая пауза. Интересно, что последует дальше? Какая-нибудь очередная банальность типа «Кто есть Дитя? Отец Мужчины»[9] или «Что посеешь, то и пожнешь»? Марк приклеил фигурку к подставке, сделанной в виде могильного холмика с покосившимся надгробием.
– «Посреди жизни нас подстерегает смерть»[10]. Кошмары могут мучить меня.
– В самом деле?
– Этот мистер Форман, должно быть, настоящий мастер своего дела, как бы ужасно это ни звучало. Мальчик в гробу выглядел так, как будто просто спал. И в любой момент мог открыть глаза и зевнуть… Не понимаю, зачем только люди мучают себя, устраивая похороны с открытыми гробами. Это… язычество какое-то!
– Все уже позади.
– Да, наверное. Он ведь хороший мальчик, правда, Генри?
– Марк? Самый лучший!
Марк улыбнулся.
– Есть что-нибудь по телевизору?
– Сейчас посмотрю.
Марк потерял к беседе интерес – серьезный разговор закончился. Он поставил фигурку на подоконник, чтобы та окончательно высохла. Минут через пятнадцать мать отправит его в постель. Достав из верхнего ящика комода пижаму, он начал переодеваться.
На самом деле мать напрасно беспокоилась о его душевном состоянии. Марк отнюдь не отличался впечатлительностью, да и причин особых к тому не было – самый обычный мальчик при всей своей рассудительности и воспитанности. Семья жила в достатке, перспективы были радужными, а брак – прочным. Родители любили друг друга, хотя их любовь, возможно, и была лишена романтики. В жизни Марка не было никаких потрясений, а несколько драк в школе никак не сказались на его психике. Со сверстниками он ладил и в целом хотел того же, чего и все остальные ребята.
Если что-то и выделяло его из общей массы, то сдержанность и самообладание. Никто их не пестовал и не развивал – казалось, он имел эти черты от рождения. Когда его щенок Чоппер попал под машину, он настоял на том, чтобы отправиться к ветеринару вместе с матерью. Ветеринар сказал, что щенка надо усыпить, и спросил, понимает ли Марк, что это значит. Марк ответил, что речь идет не о сне и собаку поместят в газовую камеру, где лишат жизни. Ветеринар подтвердил, что так и будет. Марк согласился и поцеловал Чоппера на прощание. Ему было жаль щенка, но он не плакал и глаза не были на мокром месте. Мама плакала, но через три дня Чоппер стал для нее туманным прошлым, а для Марка не станет никогда. Вот в чем была ценность умения не плакать. Со слезами, как с мочой, все уходило в никуда.
Марка потрясло исчезновение Ральфи Глика, а потом смерть Дэнни, но он не испугался. Он слышал в магазине, как взрослые обсуждали, что Ральфи, наверное, похитил какой-то извращенец. Марк знал, кто такие извращенцы. Они делали с тобой нечто, от чего испытывали оргазм, а потом душили (в комиксах жертвы обычно хрипели: «Хрррр») и закапывали труп в гравийном карьере или под досками пола в старом заброшенном сарае. Если какой-нибудь извращенец предложит ему конфету, Марк ударит его ногой в пах, а потом рванет со всех ног наутек.
– Марк? – окликнула снизу мать.
– Я здесь, – отозвался он, улыбнувшись.
– Не забудь про уши, когда будешь умываться.
– Не забуду.
Он отправился вниз поцеловать родителей на ночь и в дверях обернулся на стол, где красовалась его коллекция. Дракула, разинув рот с торчащими клыками, угрожающе навис над лежащей девочкой; Безумный Доктор истязал женщину на дыбе, а мистер Хайд выслеживал старика, бредущего домой.
Понимать, что значит смерть? Проще простого! Это когда человек попадает в лапы к монстрам.
6В половине девятого Рой Макдугалл подъехал к своему трейлеру на стареньком «форде» и, пару раз газанув, выключил двигатель. Глушитель давно пора менять, поворотники не работали, и в следующем месяце надо платить транспортный налог. Что за машина! Что за жизнь! В доме надрывался ребенок, а Сэнди на него орала. Что за брак!
Он выбрался из машины и упал, налетев на упаковку плиток, которыми уже давно собирался вымостить дорожку к ступенькам трейлера.
– Проклятие! – пробормотал он, злобно глядя на плитку и потирая ушибленную голень.
Он был совершенно пьян. Закончив работу в три, он с тех самых пор пил в заведении Делла в компании Хэнка Питерса и Бадди Мэйберри. Хэнк недавно разжился деньгами и угощал, решив, похоже, спустить на выпивку все до последнего цента. Он знал, какого мнения Сэнди о его друзьях. Ну и черт с ней! Разве мужчина не имеет права выпить пива в выходные после того, как целую неделю вкалывал на фабрике, да еще сверхурочно?! Да и кто она такая, чтобы попрекать?! Сама сидит дома и ни черта не делает, разве что точит лясы с почтальоном да присматривает за ребенком. Да и с этим не справляется! На днях проклятый младенец свалился со стола, когда она его пеленала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});