Вот тебе бы и чудесно с ним отправиться...
Ян пристально поглядел на Детмара, затем подошёл к нему и, совершенно искренно вперив взор ему в самые очи, сказал:
— Вы за что-то на меня сердиты, а то, вероятно, вы не старались бы так скоро от меня отделаться.
— Ну, что ты там ещё выдумываешь! — проворчал Детмар. — Я лично ничего против тебя не имею, даже и люблю тебя, и если бы это от меня одного зависело, то...
Очень сильный и выразительный кашель раздался в соседней комнате. Должно быть, фрау Детмар недаром так раскашлялась... Мейстер Детмар, видимо, собрал весь запас своего мужества и поспешно проговорил:
— Так поезжай, поезжай поскорее на Шонен, милый дружок, а уж там мы... посмотрим... посмотрим!
И он старался отвернуться от Яна, делая ему и губами, и глазами какие-то многозначительные знаки, а затем вытащил из кошелька маленький свёрточек денег и сунул их в руку удивлённому и недоумевающему Яну.
— Ступай, ступай скорее, — говорил он ему, — а то ещё, пожалуй, не застанешь Берндта в гавани...
С тяжёлым впечатлением ушёл Ян в свою комнату и тотчас уложил свои жалкие пожитки. Когда же он снова вышел к мейстеру Детмару и заявил ему, что желал бы проститься с его женой и дочкой, тот окончательно растерялся:
— Ты уж, того... не беспокойся об этом, я передам им твои поклоны. Жены-то, видишь ли, теперь дома нет, да и Елисаветы... той... тоже теперь нет дома... Так с Богом, брат, и матушке своей от меня кланяйся... ну, и вот...
В заключение этой необыкновенно ясной прощальной речи мейстер Детмар чмокнул Яна в губы и полегонечку выпроводил его за двери.
Слёзы до такой степени душили бедного юношу, до того переполнили его глаза, что все дома слились перед ним в какую-то неясную сплошную массу.
Но он всё же распознал ту молодую девушку, которая к нему подошла, подала ему на прощанье руку и сказала ему шёпотом:
— Мужайся, я знаю, что ты ни в чём не виноват.
Ян хотел было что-то сказать — и не мог: до такой степени сердце у него было переполнено.
— Полагайся на Бога, — продолжал шептать ему на ухо тот же милый и знакомый голос, — Он лучше нас знает, что нам, людям, нужно. И если на то будет Его воля, так мы ещё свидимся... — И она не договорила и тоже зарыдала... а потом добавила чуть слышно: — А коли нам не суждено свидеться, так я в монастырь пойду.
Милый образ исчез, и Ян, сам себе не отдавая полного отчёта в том, что с ним происходило, направился к гавани.
XXIV
Коммерческие принципы
Госвин Стеен облёкся в своё ратсгерское платье, собираясь на чрезвычайное заседание совета для обсуждения важных сообщений из Данцига, пришедших от прусского гроссмейстера.
Но прежде чем зайти в большую залу заседаний совета, он зашёл в малую аудиенц-залу, в которой его уже ожидал Варендорп.
На зелёном столе перед бюргмейстером лежал толстый том решений совета, заключавший в себе все акты, совершенные во время управления Виттенборга.
Бюргермейстер встретил купца словами:
— Я перелистал вместе с моим секретарём весь отдел книги, на который вы мне указали, но упоминаемого вами документа я не нашёл.
Госвин Стеен побледнел.
— Не нашли?! — спросил он. — Да разве же из книги решений совета могут пропадать официальные акты?
— Я и сам тоже думаю, что не могут; вот почему и я удивлён этою пропажей не менее, чем вы.
— Иоганн Виттенборг изготовил это долговое обязательство собственноручно и на моих глазах, — сказал Стеен изменившимся голосом. — А он был честный человек!
— И в этом я с вами совершенно согласен, — отвечал бюргмейстер. — Но, несмотря на всё это, загадка остаётся загадкой.
— Да вы, вероятно, как-нибудь проглядели этот документ, г-н бюргермейстер, — продолжал утверждать купец, приближаясь к зелёному столу. — Мой глаз, может быть, будет более зорок; позвольте мне самому перелистать книгу.
— Это, собственно говоря, не допускается законом, — сказал Варендорп, — но я, впрочем, готов сделать для вас в данном случае исключение, хотя и уверен, что ваши поиски тоже будут напрасны.
Но Стеен уже не слушал его, а поспешно перелистывал толстый фолиант. Так как акты были расположены в хронологическом порядке, то ему было не трудно тотчас же отыскать и соответствующий год, и число, и месяц, под которым он просил изготовить долговое обязательство. Но как тщательно он ни рылся — документа не нашёл!
— Да что же это? Околдован я, что ли? — воскликнул он, наконец, в совершенном отчаянии. — Книга решений совета принадлежит к числу городских сокровищ и бережётся как сокровище, хранится в архиве под десятью замками, никому не доступная, кроме высших чинов совета, — и всё же документа в ней нет!
— Признаюсь, — сказал Варендорп, — это случай из ряда вон выходящий.
— Но, к сожалению, не единственный, — заметил секретарь. — Я уже указывал вам на другое денежное обязательство в 172 гульдена золотом, которое во время бюргмейстерства Виттенборга моей рукою вписано было в книгу, — и тоже исчезло бесследно.
— Да, да! Припоминаю, — сказал Варендорп, — и этот документ тоже пропал. Оба эти случая бросают очень странный свет на покойного.
— Вы Человек разумный, г-н бюргмейстер, — сказал Госвин Стеен, — так посудите же сами, какую пользу могло привести Виттенборгу уничтожение этих двух документов?
— Последний не имел для него положительно никакого значения, — сказал Варендорп, — ну, а что касается другого... — Он пожал плечами и замолк.
— Извините, не могу вас понять! — отозвался Госвин Стеен.
— А я понимаю, в чём дело! — заметил секретарь, усиленно моргая глазами. — Ведь если Виттенборг и укрыл ваш документ, г-н Стеен, то это произошло во всяком случае только ради пользы вашего должника-датчанина, которому он этим оказывал большую услугу. Этот факт был бы только ещё одним доказательством в пользу его благорасположения к датчанам вообще и до некоторой степени разъяснил бы нам ту непонятную темноту, которая всё ещё покрывает его медленные и странные военные действия против датчан.
— Мёртвые не могут себя защищать, — строго заметил Стеен секретарю. — Но я убеждён, что вы, г-н секретарь, не дерзнули бы при жизни Иоганна Виттенборга выразить такое