— Ну отелепатеть, — выдохнула сестра, разглядывая меня в зеркало.
— Ага, сама телепатею. Но официально я попросила тебя не выражаться, ага?
— Ага, — улыбнулась она. — На деловую встречу, значит, в таких нарядах ходить принято? — игриво заметила сестренка и подмигнула.
— Альби!
— Ой, перестань. Мне четырнадцать. Поверь, я уже знаю о сексе и других вещах.
Почему-то при упоминании этого слова мои щеки опалило огнем, а глаза так медленно выползли из орбит.
— О чем знаешь? — удивленно подняла брови.
— Очень смешно.
— Надеюсь, только понаслышке?
Она закатила глаза и пожала плечами, а я сделала страшные глаза. Кажется, у меня начинается инфаркт…
— Видела бы ты себя сейчас, — сестренка рассмеялась и обрызгала меня любимыми жасминовыми духами.
С кем-то, похоже, необходимо провести беседу о половой культуре и необходимости предохраняться от нежелательных болезней. Беременность в наше время что-то невероятное, но она не исключена, а четырнадцатилетней девочке только жить начинать, ей ни к чему такая ответственность! Конечно, в случае чего, мы примем ребенка в семью и выходим, но… Я тряхнула головой, отгоняя такие мысли. Нет. Альби ответственный подросток. К тому же, без ума от плохиша Итана, который на нее и не смотрит. И слава богу! Слышишь, боженька? Спасибо тебе за это. Пусть и дальше не смотрит! У сестренки должен быть хороший мальчик, который будет ее ценить и уважать.
Некстати вспомнился Харви. Вот уж кто плохой парень, а нас, женщин, почему-то тянет к таким…
— Все. Мне пора! Я потеряла планшет, потому связаться со мной не получится. Но не теряйте, буду поздно.
— Или вообще к утру, — Алби закатила глазки и невинно похлопала ресничками.
— Не язви! — притворно шикнула и отогнала Пугало, которое все время норовило цапнуть меня за подол. Чтобы спасти наряд от затяжек, сестренка взяла енотика на ручки. Животина тут же принялась перебирать маленькими черными пальчиками ее белокурые пряди, зарываясь в них носом и громко чихая. Милота-то какая! И почему мы раньше не завели такую прелесть? — Я серьезно. Не теряйте, ведите себя хорошо. Никому не открывайте. Хотя охрана, вроде как, на месте.
— Ланни, нам не по пять лет. Все будет хорошо. Иди! Только денег на волар возьми. Ну, мало ли во сколько возвращаться придется?
А вот тут сестренка права. Без планшета я не смогу расплатиться за поездки, придется откопать наличные. Где-то у меня на черный день лежали. Надеюсь, в заначке прилично… Нижние этажи очень рано ложатся спать, поскольку пустышки работают на обслуживающих должностях, а, значит, день для них начинается существенно раньше. Поэтому и спать они ложатся раньше. Подземка закрывается в девять, последний телепатобас уходит в десять. Если хочешь добраться до дома в более позднее время, придется раскошелиться на аэротрен или волар.
Залезла под матрас и извлекла тысячу анников. Вполне приличная сумма, на волар туда и обратно хватит и еще останется.
Поцеловав белокурую головку сестры, я попрощалась с Таном, который, высунув язык, паял какие-то детали и даже не заметил меня.
Волар уже ждал на улице. Божьи коровки отправились следом на своем аппарате и по-прежнему на мои обращения не отзывались. Решив ответить взаимным игнорированием, я представила, что их и вовсе нет.
На ужин почти не опоздала. Семь минут за опоздание не считается, ведь женщину даже полезно несколько подождать. Стоп! Это собеседование, а не свидание!
Ускорила шаг, цокая каблучками по идеально черной плитке, по которой полз мой двойник, только кверху ногами. Но даже он был миленьким. Такие же миленькие отражения смотрели на меня со всех сторон. Широкий коридор, который вел к двустворчатым, украшенным золотыми витиеватыми узорами дверям, наполняли зеркала во всю стену. Видимо, чтобы гости могли любоваться собой во всех ракурсах. Или чтобы огонь, медленно плавящий свечи в высоких напольных подсвечниках, причудливо отражался в зеркальных коридорах, настраивая гостей на романтический лад. Я вот уже настроилась и никак не могла отделаться от мысли, что фет Сайонелл оказался прав и это свидание.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Передо мной распахнулись тяжелые двери, и я разве что не задохнулась от восторга. Огромная двухэтажная зала поражала богатством и великолепием. Я словно попала на несколько тысяч лет назад. В те времена, когда люди жили во дворцах, украшенных лепниной, золотом, цветами и дорогими тканями. От обилия винно-красного и золотого глазам на миг стало больно, но приглушенный свет, льющийся ото множества свечей, быстро сгладил этот контраст. Музыканты нежно терзали струны, мягко порхали пальцы пианиста по инструменту, плакал саксофон. Изящно одетые леди краснели под жаркими взглядами кавалеров, а ко мне подошел управляющий, в черном фраке.
— Добрый вечер, фета. Вас ожидают?
— Здравствуйте. Да. Фет Ронхарский.
Мужчина профессионально улыбнулся и предложил проследовать за ним.
Мы поднялись по широкой лестнице, застеленной рубиновым ковром, на второй этаж.
«Точно свидание», — подумалось мне, когда тяжелые бархатные шторы, украшенные золотой бахромой, открыли доступ в частную ложу, отгороженную от посторонних глаз. Ну как отгороженную. Столик располагался на балконе и отсюда открывался прекрасный вид на холл и сцену с музыкантами.
Фет Ронхарский, заметив меня, тут же поднялся. Я невольно прикусила губу, залюбовавшись им: высокий, мускулистый, с идеально прямой спиной, красивыми чертами лица. Черные волосы зачесаны назад, лежали мягкими волнами и блестели в отблесках свечей. Так же, как блестели и его глаза. Карие, почти черные, они обещали невероятно опасное и захватывающее приключение. Как минимум на этот вечер.
На мужчине были черные брюки и рубашка из красного атласа, словно под стать моему наряду. Заметив это, мы оба улыбнулись, хотя мне стало несколько не по себе. Не слишком ли я вырядилась для собеседования?
— Извините, если я выгляжу слишком… — вместо приветствия выпалила какую-то глупость. Сердце зашлось, дыхание сбилось. Взгляд Максимилиана, темный, чарующий, медленно обвел очертания моего тела и вернулся к глазами.
— Восхитительно? Такая красота почти преступна.
Ого! Такого я не ожидала. Улыбка сама собой растянулась на все лицо. Я снова закусила губу, чтобы совсем уж не цвести и опустила взгляд.
— Это место не достойно вас. Прошу, — он подал мне руку, помогая устроиться за столиком, придвинул стул. — Я взял на себя смелость сделать заказ. Если что-то не понравится…
— Благодарю, вы избавили меня от очень неловкого момента! Я не разбираюсь в таких блюдах.
— Только уверенная в себе женщина способна в этом признаться.
Его улыбка очаровывала, а комплементы кружили голову. Неловкость зашкаливала! Мало того, что я ужинаю в Рэдкайл, так еще с фетом Ронхарским! Хуже всего, что он действительно мне нравится. Красивый вежливый мужчина, к тому же танцор, балетмейстер! А какой голос! Глубокий, низкий, он словно создан пробуждать в женщинах низменные инстинкты. И у него перед Хартманом неоспоримое преимущество: отношения постановщика с балериной не вызовут скандала. Это классика. Насилу оторвала от Максимилиана взгляд, делая вид, что заинтересована розой, что украшала и без того богатое убранство столика: белоснежная скатерть, красные шелковые салфетки с ажурными узорами, золотые салфетницы. Я уже молчу о посуде из костяного фарфора с золото-рубиновыми каемками.
Мужчина ловко открыл бутылку вина и разлил жидкость по бокалам. Легко, непринужденно. Оуэн оказался прав. В компании кавалера мне не придется думать, какой из четырех правильный.
— Фет Ронхарский, прежде всего я хотела объяснить по поводу слухов…
— Меня это не интересует, — отмахнулся он. — Единственное, что представляет интерес — желание работать. Оно есть?
— Не то слово, — я часто закивала.
— Тогда сразу все решим, чтобы спокойно поужинать и перейдем на «ты». Хочу предложить тебе место солистки в запасном составе. Никаких гарантий и обещаний. Гонорар минимальный. Все будет зависеть только от тебя.