Поджала губы и выкинула из головы неприятные мысли о скорой смерти фета Сайонелла. Если бы только был способ…
К нотариусу Оуэн Голд пошел один. Мое присутствие понадобилось лишь для подписи на согласии стать душеприказчиком и развеять прах на Льдистом утесе. Том самом, куда я так люблю приходить, чтобы побыть в одиночестве и выплакаться. Том самом, что познакомил меня с Харви. Вот только сейчас начинает казаться, что случайная встреча была вовсе не случайной.
Оформив необходимые документы, фет Сайонелл подвез меня до дома, дал множество наставлений, в том числе по поводу журналистов и попросил смириться с тем, что со мной будет находиться охрана.
— Да вы шутите? — возмутилась, когда мы подлетали к дому, но, толпа журналистов, облепивших фету Шурью, как муравьи упавший на землю леденец, живо изменила мой настрой.
Не шутит. И правильно делает. От таких отстреливаться надо. Затопчут и не заметят, а потом еще об этом и сюжет снимут.
Пожалуй, отказываться верх глупости. Мне даже представить страшно, с какими заголовками выйдет завтрашняя пресса и о каких подробностях моей личной жизни расскажет фета Язык-без-костей…
— Ладно. Поняла. Согласна. И, фет Сайонелл… Тысячу раз спасибо. Если бы не удивительная случайность, я бы оказалась принцессой, навеки запертой в башне с драконом. Вот только вы, мой принц, вовремя нашли меня и спасли.
— Хотел бы я, чтоб все было именно так, — устало протянул фет Сайонелл. Передавай от меня привет брату и сестре. Они славные ребята.
— Обязательно передам. Берегите себя. Лоби, береги его.
Подруга кивнула и проводила меня беспокойным взглядом. А беспокоиться стоило.
Только кольцо из ква… кар… гра… в общем, бойцовских божьих коровок, позволило мне добраться до лифта. Репортеры обступили нас со всех сторон, кричали, шипели, просили, умоляли, плакали, рвали на себе волосы. В общем, кто во что горазд и все пытались привлечь к себе внимание. Енот, выпрашивающий печеньки, и тот позавидует артистизму! Но мне было не до этого. Я думала лишь о том, какая я плохая мать. Точнее, какая я плохая пародия на мать. А еще думала, захочет ли фет Ронхарский встречаться со мной после всего, что увидел по телепатовизору… Но, как бы то ни было, платье куплено и должно быть надето! Оставить его в шкафу — настоящее преступление.
Мне долго не открывали. Ребята заверяли, что у Ланни есть свои ключи и впустили меня лишь тогда, когда я исполнила им партию Джорджианы, только без пуантов. Заставили пятнадцать минут танцевать, только тогда эти юные террористы соизволили пустить домой собственную сестру. Сначала хотела поругаться, но потом поняла, что правильно, в общем-то, они поступили.
Оказавшись дома, первым делом стиснула их в крепких объятиях, получив такие же в ответ, а потом:
— Тан, что с твоим глазом?
Альби тут же как ветром сдуло по направлению к кухне.
— Ты хоть поела? — крикнула заботливая сестренка.
— Нет, не успела, — стягивала туфли, неотрывно рассматривая недовольное лицо брата. — Тан.
— Они назвали тебя Хартмановской шлюхой.
— Вот боданы плешивые!
— Это самое безобидное, что они о тебе сказали. Пришлось хорошенько поработать кулаками, чтобы заткнуть им глотки.
Посмотрела на замазанные зеленкой кулаки брата и поджала губы. Я подумала, что делать выговор за то, что защищал честь сестры, не стоит. Он поступил как мужчина. Неважно, что получил в ответ, и неважно, что распускал руки, важно, что им двигало желание защитить дорогого человека. Желание защитить семью. Увы, но в среде подростков редко что-то можно доказать словами. А в среде подростков-парней и вовсе все решает сила. Хотя поощрять агрессию нельзя.
— Надеюсь, им досталось больше?
— А об этом тебе завтра наверняка директриса расскажет, — Тан пожал плечами и выглядел так виновато, что я невольно улыбнулась и потрепала его по шевелюре.
— Я люблю тебя, знаешь?
— Я тебя тоже. Но во что тебя угораздило ввязаться?
— Пойдемте кофейку хлебнем? Я как раз тосты нажарила, — с кухни донесся аромат жареного хлеба, который манил меня, словно сырые мозги зомби. Прямо сходу вцепилась в сочный сэндвич с овощами и чем-то мясным, откусила большой кусок и запила кофе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Шикарно выглядишь! — Альби светилась, разглядывая меня как созревший раньше времени долгожданный фрукт.
— Сама в шоке!
— А мы тебя по зорычу смотрели, — не унималась она и поиграла бровями. — Ты теперь телезвезда!
— Ага. Звездюлей лишь бы теперь не огрести в какой подворотне, — я сделала еще один глоток кофе и поморщилась. У нас с ребятами разные вкусы. Кофе я любила сладкий и положила бутерброд, чтобы добавить сахара. Когда повернулась обратно, сэндвича уже не было.
— Не поняла…
Альби миленько так улыбнулась, Тан пожал плечами и ушел в комнату, где плюхнулся на диван и закинул на него ноги, а потом я завизжала, потому что кто-то цапнул меня за лодыжку. Перевела взгляд и заметила там…
— Помнишь, ты разрешила завести енотика? — елейным голоском пропела сестричка, а я наблюдала, как полосатая скотина доедает мой сэндвич и при этом смотрит на меня таким нахальным взглядом, словно я у нее денег взаймы взяла и уже полгода не отдаю.
— Этот енотик съел мой бутерброд!
— Я тебе три новых сделаю, — пообещала Альби.
— Нет, я не помню, чтобы разрешала его заводить.
— А я говорил не прокатит, — донеслось с комнаты ехидное замечание, разбавленное очередной сплетней обо мне. Тан перелистнул канал. Пожалуй, только в мире животных обо мне не вспоминали.
— А это — самка рысокоти. У нее сейчас брачный период. Должно быть, примерно так выглядела фета Аллевойская, когда во Флай Скай…
Брат гневно перелистнул канал, а я покраснела до кончиков ушей. Какой счастье, что в вип-ложах нет камер, ведь как в воду глядели! Впрочем, я выглядела и вполовину не так благородно, как красавица рысокоть, виляющая задницей перед рысокотом.
— …телем Лисмен Эколоджик. Что вы думаете по…
— Тан, подожди, перелистни обратно, — я вышла из-за декоративной панели, услышав знакомое название.
— Да там политико-экономическая бредня.
— Тан.
Нехотя брат включил политико-экономическую бредню и на экране появился крепкий высокий мужчина с идеальной выправкой, выдающей бывшего военного, но удивительно теплыми, цвета кофе с молоком глазами. Ямочки на щеках намекали на арийскую кровь.
— Конечно, Аландри, расширение барьера скажется на экологии, но мы повторяли и будем повторять, что политика потребления — это путь в никуда. Давайте вспомним прошлое, — на экране поплыли кадры лесов.
Земля, покрытая пышными зелеными коврами, цветущими лугами, усыпанными желтыми головками подсолнухов или пушистыми шапочками лаванды. Я невольно замерла, Альби и вовсе не дышала, ее глаза светились от восторга, даже брат больше не бурчал. Неужели когда-то было так? Представить сложно, какой, должно быть, невероятно вкусный воздух тогда был! Чистый, наполненный запахом трав и цветов…
— Да, удивительно, — согласилась ведущая. — Но жизнь меняется. Ученые ежегодно обследуют пустыни на возможность жизни и приходят к выводу, что это невозможно.
— Мы ведем плотные исследования в этой области. По нашим подсчетам через десять лет первые маги земли смогут спокойно находиться за барьером в защитных костюмах и начать перерабатывать песок в землю. Еще через десять лет можно будет выращивать суккуленты и посадить некоторые деревья, с измененным геном, а дальше дело за исследованиями и реакцией природы. Поймите, человечество потеряло не просто красивую картинку, зеленую шубку своей планеты, мы утратили уникальное наследие, в котором сокрыта удивительнейшая мощь! Земля всегда была способна справиться с любыми напастями самостоятельно. Единственная неистребимая напасть — человечество.
— Вы имеете в виду ядерные войны?
— Я к тому, Аландри, что чем быстрее мы засадим пустыню и осуществим перезапуск естественной иммунной системы нашей планеты, тем быстрее сможем избавиться от необходимости держать телепатические барьеры от ядерных ветров. Тем быстрее сможем избавиться от необходимости карабкаться все выше к Венере и сможем вернуться к земле. Кстати об этом. Мы активно выступаем за блокировку проектов по реновации, предполагающих снос домов ниже пятидесяти этажей, снабженных земельными участками. По нашему мнению, на них следует делать ставку в переходном периоде.