и тележках. Для ликвидации такого рода преступлений мною организовано по отдельным маршрутам патрулирование, а в ночное время сопровождение этих перевозок.
По каждому нарушению следственные дела заканчиваются в наикратчайший срок, и виновные предаются суду военного трибунала»[277]. Естественно, новые задачи потребовали дополнительных сил и знания оперативной обстановки по продовольственному снабжению в районах города. Отдел БХСС и другие подразделения милиции прилагали немало усилий к ликвидации преступного разгула на хлебном фронте.
Несмотря на пресечения и разоблачения многих преступлений, связанных с хищением продуктов, улучшение положения с продовольствием после прорыва блокады, сотрудники ОБХСС продолжали вскрывать и ликвидировать группы расхитителей. В начале февраля 1943 г. была арестована группа преступников, у которых изъяли ценностей и денег на сумму свыше 1 млн 400 тыс. руб.[278], и несколько преступников, у которых было изъято 4677 кг продуктов питания. Несколько позже ликвидировали аналогичную группу в составе 34 человек, а следом – в 50[279]. С одной стороны, подобная статистика свидетельствует о росте эффективности работы подразделений милиции, с другой – о возможностях хищения продовольствия и продуктовых карточек.
Исходя из сложившейся ситуации в обеспечении города продуктами питания и их сохранения, 28 февраля 1943 г. исполком Ленгорсовета и бюро горкома ВКП(б) приняли совместное постановление «Об усилении борьбы с расхищением и разбазариванием продовольственных товаров», в котором определялся ряд мер, направленных на сохранение продовольственных и промышленных товаров. Перед органами милиции поставили задачу по обеспечению контроля за печатанием и хранением продовольственных и промтоварных карточек в типографиях и сдачей их в районные и участковые бюро. Милиция обязывалась все дела о расхищении и разбазаривании продовольственных и промышленных товаров рассматривать в кратчайшие сроки и по наиболее характерным делам давать краткие сообщения в «Ленинградской правде» о вынесенных приговорах[280].
10 марта 1943 г. начальник УНКВД Ленинграда П. Н. Кубаткин, выступая на заседании бюро горкома ВКП (б), подчеркнул, что «продовольственный вопрос у нас все время не снимается с повестки дня. Это не случайное явление. Вокруг продовольственного вопроса все время идет напряженная борьба, и эта борьба в отдельные периоды принимает антисоветское направление. Эта борьба идет по двум направлениям. Первое направление – это фашистские разведки, стремясь подорвать продовольственное положение в городе, засылают к нам шпионов и провокаторов и создают антисоветские формирования. Вот показания двух шпионов: они имели задание распространять провокационные слухи о том, что продовольственное положение будет ухудшаться, что нечего дальше бороться, надо сдавать Ленинград»[281]. Документы немецко-фашистских разведслужб показывают, что в этот период активно действовала директива «Зондерштаба Р» № 00413 «Областным и районным резидентам по агентурной разведке в тылу советских войск», в которой требовалось, чтобы агенты обращали «внимание на настроение среди воинских частей и населения, на наличие в данном районе продовольственных запасов, на нормы продовольственного пайка для всех категорий военнослужащих Красной армии, на продовольственное снабжение населения…»[282]. В связи с этим начальник УНКВД отмечал, что «другая сторона – спекулянты, мародеры и жулики, которые расхищают продовольствие, занимаются воровством, спекулируют и действуют таким образом заодно с фашистскими разведками»[283].
После рассмотрения этого вопроса бюро горкома партии рекомендовало управлению НКВД города проанализировать преступления, связанные с незаконным использованием продовольственных карточек. На основе изучения сотрудниками органов милиции характерных дел, связанных с незаконным использованием продовольственных карточек, был подготовлен обзор, показавший, что хищение продовольственных карточек осуществлялось прежде всего в типографии в период их изготовления. Другим каналом хищения была деятельность работников бюро учета. Продкарточки крали лица, ведающие их выдачей в системе РЖУ и домовых хозяйств, счетных конторах, на предприятиях и в учреждениях. Имели место хищения продкарточек путем получения их по подложным документам. Помимо указанных способов незаконного использования продовольственных карточек, порой изготавливались фальшивые карточки. Таким образом, анализ показал, что практически на всех этапах изготовления и использования продовольственных карточек имелась возможность их хищения. Какие-либо ранее используемые организационные мероприятия практического результата не давали. Исходя из этого, руководство милиции приняло решение: «В типографиях, печатающих карточки, карточных и контрольно-учетных бюро среди лиц, ведающих выдачей продовольственных карточек на предприятиях и в учреждениях, в магазинах и столовых, – обеспечить систематическое агентурное обслуживание через агентурную сеть»[284]. С этой целью предполагалось в двухнедельный срок пересмотреть действующую агентурную сеть на этих объектах и принять меры к увеличению количества квалифицированных агентов. На вскрытие злоупотреблений с карточками и продовольствием требовалось привлечь не только агентуру ОБХСС, но и всю агентуру ГОУР и отделений УР РО НКВД, а также доверенных лиц, способных по роду работы и личным качествам выполнять соответствующие задания и вести наблюдение. Помимо этого, планировалось практиковать периодическую проверку правильности выдачи карточек на предприятиях, в учреждениях и домоуправлениях[285].
За преступления, совершенные в области продовольственного снабжения, и прежде всего за спекуляцию, было привлечено к уголовной ответственности в первом полугодии 1942 г. – 707 человек и во втором полугодии 1942 г. – 541 человек. Принятое Военным советом Ленфронта постановление в апреле 1942 г. «Об усилении борьбы со спекуляцией» и улучшение снабжения трудящихся создали обстановку, при которой эти преступления пошли на убыль. В 1943 г. за спекуляцию было осуждено только 126 человек (или 9 % всех осужденных)[286].
Хлебный кризис вызвал и другие виды преступлений, которые были характерны не только для Ленинграда, но и для многих городов страны. К ним относились убийства и покушения на убийство с целью овладения продкарточками и продуктами питания, а также хищения имущества эвакуированных граждан и военнослужащих с расчетом его продать или обменять на продукты. Эти виды рассматривались как бандитизм и умышленные кражи. За первый вид преступления в первом полугодии 1942 г. было осуждено в Ленинграде 1216 человек (54,7 % всех осужденных за бандитизм в течение двух лет войны). Однако в последующие периоды за бандитизм было осуждено: во второй половине 1942 г. – 546 человек (25,8 %) и в первой половине 1943 г. – 194 человека (9,4 %)[287].
Медленное, но последовательное и постоянное улучшение продовольственного снабжения населения города, а также ряд крупных оперативно-разыскных и профилактических мероприятий, проводимых УНКВД, позволили изменить ситуацию к лучшему и сократить число бандитских проявлений. Несмотря на сокращение числа подобных преступлений, отдел борьбы с бандитизмом не снижал активности в своей работе. Только в июле 1943 г. сотрудники этого отдела обезвредили несколько бандитских формирований, у которых изъяли 18 винтовок, 14 гранат, 1 автомат, 8 пистолетов, 6 сабель и 17 охотничьих ружей. Борьба с бандитизмом занимала одно из ведущих мест в деятельности милиции блокадного города. От ее результатов во многом зависели внутренняя обстановка, ее стабильность, возможность подготовки к прорыву и полному снятию блокады.
В условиях особой обстановки Ленинграда, созданной блокадой, возник новый вид преступлений