— Арин! — Сильвен привычно шипит, и я улыбаюсь.
— О, ты вернулся. А я думала, тебя вчера подменили…
Сильвен подхватывает меня на руки, заворачивает во что-то, напоминающее плащ или сорочку с запахом, и несёт вниз. Я пытаюсь заснуть, прикорнув на его плече.
На улице прохладно. Не морозно, как бывает у нас в Дугэле, но мне в сорочке-халате неуютно настолько, что я просыпаюсь.
— Сильвен, что ты делаешь?
— Помогаю тебе, наивная дурочка, — шипит фэйри, сажая меня на коня и быстро вскакивая в седло следом. — Держись за меня крепче.
А… Откуда у нас конь?
— Сильвен? Ты что, украл у Мартина…?
Но фэйри, не отвечая, пришпоривает коня, и я отчаянно «держусь крепче». Мы скачем — быстро, так что в ушах свистит ветер, и на глаза наворачиваются слёзы. Я жмурюсь, прижимаюсь к Сильвену и всерьёз раздумываю приказать остановиться и объяснить, что происходит. Моей веры в фэйри хватает ненадолго, но только я решаюсь, тянусь к его уху, как мы останавливаемся.
Сильвен без объяснений спешивается, спускает меня с коня и несёт куда-то по открытой мраморной галерее, скудно освещённой факелами. Ни стражи, ни слуг не видно.
— Сильвен? Скажи, наконец, что мы делаем?
Фэйри молча сворачивает в коридор, останавливается перед единственной дверью и громко стучит в неё локтём. Впрочем, дверь почти сразу отворяется.
— Совершенно незачем так ломиться, Гильдаэ, — говорит звонкий девчоночий голос, и я пару раз моргаю, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают: передо мной старушка. Не древняя согбенная злюка вроде нашей соседки в Дугэле — госпожи Маргери. Нет — милая бабушка в розовом халате и чепчике. Она опирается на клюку — массивную трость с золотым набалдашником в виде кошки — и весело оглядывает нас. Будто мы и не вламывались к ней посреди ночи. А может здесь это в порядке вещей?
— Я тебя услышала ещё у ворот, — старушка улыбается. — Проходи, Гиль. Кого это ты ко мне притащил?
Сильвен шагает внутрь, и дверь за ним немедленно закрывается.
За коридором обнаруживается круглая уютная комната, уставленная стеллажами с книгами так плотно, что мне даже чудится, будто мы попали в библиотеку. Впрочем, даже в нашей школьной я столько книг не видела. И в Дугэле не принято растить дома цветы. Здесь же все полки и даже пол уставлены горшками с ромашкой. Цветы с любопытством тянутся за нами, когда Сильвен проносит меня мимо, и покачиваются на тонких стебельках, словно беседуя.
Сильвен сажает меня в глубокое кресло у огня (в Никэле, похоже, нет ни одной комнаты без камина, хотя бы маленького) и отходит к противоположной стене, в тень, сцепив руки за спиной.
— Ну и в чём дело, Гильдаэ? — старушка входит вслед за нами, останавливается у двери, опираясь на трость обеими руками. — Почему ты прибыл отдельно от посольства? Ваши уже месяц здесь и о тебе молчат, будто тебя никогда и не было. И кто это…, — она бросает быстрый взгляд на меня. — Ты что, умудрился обрюхатить чужую невесту? Да ещё и морскую фэйри? Ты с ума сошёл, Гиль?
Я краснею, а Сильвен тихо говорит, опуская взгляд:
— У меня больше нет этого имени.
После этих слов воцаряется тишина — совсем не уютная. Я недоумённо перевожу взгляд со старушки на фэйри. Старушка пытается прожечь Сильвена взглядом. Сильвен успешно делает вид, что ему всё равно.
— Она? — наконец, выдавливает старуха, кивая на меня.
Сильвен качает головой.
— Мать?
Сильвен кивает.
И старуха, набрав побольше воздуха, разражается чем-то визгливым, странным, и, я почти уверена — неприличным. И только выдохшись, грузно опускается в соседнее кресло.
— А от меня что хочешь?
— Моей госпоже нужна помощь, — Сильвен не поднимает глаз. — Ты в долгу у меня, Вийла
Старушка тихо смеётся.
— С каких это пор ты так низко себя ценишь? Ты мог бы попросить о мести. Одно моё слово королю, и твоя матушка, — снова пара неприличных слов, — останется без поставок зерна, например.
Сильвен молчит, а старушка, качая головой, поворачивается ко мне.
— Как ты его назвала?
— Э-э-э… Сильвен. А…
— Какое дурацкое имя… Ладно. Сильвен. И как же я должна помочь твоей госпоже?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она не помнит, кто она, — ровным тоном отвечает фэйри, и брови старухи ползут вверх.
— Может, потому что её магия запечатана? Дай-ка руку, девочка. Не эту, левую.
— С какой стати? — вырывается у меня, и я прячу руку за спину. — Вы вообще кто? Сильвен? Куда ты меня принёс? Что мы тут делаем?
Старуха смеётся.
— У этого мальчишки всегда были проблемы с вежливостью. За что и нарвался, — усмехается она. — Меня, девочка, зовут Вийла. И я королевский маг Никэла. Ну, теперь дашь руку?
Я поражённо перевожу взгляд с неё на Сильвена.
— А откуда…
— Арин. У нас очень мало времени, — шипит фэйри. — Делай, что Вийла говорит, если действительно хочешь избавиться от проклятья.
Старуха улыбается и разводит руками: дескать, да, давай.
Я медленно протягиваю ей руку — и, конечно, старушка… Вийла немедленно вцепляется в мой браслет.
— Его уже смотрела ваша ученица, — стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, говорю я. — Элена. Она говорила, что у вас может тоже не хватить сил…
Старуха фыркает.
— Элена? У этой дурочки голова кругом от королевских подарков. И занята девчонка больше молодым герцогом, а не книгами… Но она права: полностью твоё проклятье может снять только тот, кто наложил. Я верну тебе способность обращаться к духам, а память — память со временем придёт.
— А вы тоже уверены, что я русалка? — выдыхаю я. И последняя надежда, что со мной всё-таки всё в порядке тает, как дым, когда старуха усмехается.
— А ты сомневаешься? У кого ещё может быть такая красивая королевская жемчужина? — она дёргает мой браслет. — Правда, кто-то очень качественно её пленил… Гиль… Сильвен, ты ещё тут?
Фэйри поднимает взгляд, но с места не двигается.
— Сходи прогуляйся, — приказывает Вийла. — Сходи-сходи. Во-первых, фонить будешь, во-вторых, ничего я твоей русалке не сделаю. Давай, вперёд. Нечего тебе смотреть, не твоё это дело.
Сильвен ещё какое-то время глядит на нас, потом молча поворачивается и скрывается за дверью. Мне сразу же становится не по себе.
— Не бойся, — старуха улыбается и сжимает мою кисть. — Больно не будет.
И, прежде чем я успеваю возразить или хотя бы поинтересоваться, что она собирается делать, меня затягивает сон. Гленское чудовище — море — рокочет, бешено разбиваясь о валуны, на одном из которых сижу я, и мои волосы рвёт влажный ветер. Но мне нравится.
Будет буря. Я предчувствую и наслаждаюсь ощущением. Мне хочется петь в унисон с морем.
— Санна? Я боялся, что ты не придёшь.
Мне хорошо — от звуков голоса и осознания того, что меня ждали — с нетерпением.
-Плывём со мной, — мой голос странный: сладкий и нежный, чарующий — завораживает даже меня. — Плывём, мой принц — ты же наверняка никогда не бывал в море во время шторма. Это очень красиво, тебе понравится. Плывём со мной, мой принц.
Я оборачиваюсь и с улыбкой протягиваю руку. Расплывчатый силуэт протягивает руку в ответ. И тонет в тумане — тут же сон меняется.
— …Да, Ваше Величество. Я сделаю всё, как вы скажете.
Я сижу в углу и никак не могу оторвать взгляд от руны на камне. На мне потрёпанное платье, волосы спутаны, я давно не мылась. И в голове — туман.
— Сколько, Ваше Величество? — я узнаю этот усталый голос. С трудом, но узнаю. Мама.
— Г-год, — и этот голос мне тоже знаком, но пришёл как будто из другого сна.
Меня грубо хватают за подбородок, и я утыкаюсь взглядом в мамино лицо. Она смотрит на меня брезгливо, с неприязнью.
— Н-не уб-бей её р-раньше в-времени, Рахэль.
— Постараюсь, Ваше Величество, — отвечает мама. — Я прослежу, чтобы она вас не беспокоила.
— Мама? — пытаюсь шепнуть я, когда она хватает меня за руку и грубо ставит на ноги. Я тут же падаю, больно ударяясь коленками о каменный пол. — Мама, мне больно!