Клэр покачала головой. Такой вид любви «при условии» был вне ее понимания.
– А какая она мать?
– В действительности она хорошая мать для Кэри. Тут я ее ни в чем не могу упрекнуть. Кэри – прелестный, отличный, здоровый ребенок. – Он развел руками со вздохом. – Поэтому, во всяком случае, вы понимаете, откуда все мои вопросы и почему я думаю, что в вашей привязанности к Джону есть что-то особенное. В вашей преданности ему.
– Вы так говорите, как будто это какая-то жертва с моей стороны. Совсем нет. Я просто люблю его.
– Я понимаю, но я просто не могу представить, как вы справляетесь с… физическим ограниче…
– Джон – вовсе не крест, который я несу. – Она почувствовала, как в ней растет знакомое чувство возмущения. – Он – самый привлекательный в сексуальном отношении мужчина из всех, кого я знаю.
Рэнди пробежался рукой по своим густым волосам.
– Простите, Клэр, – сказал он, и снова у него на щеках появились красные пятна. – Похоже, я не могу остановиться. Мы так много говорили по телефону за последние несколько недель, и я продолжаю болтать, даже не задумываясь, что захожу слишком далеко. – Он встал с табуретки от бара и потянулся. – Думаю, мне пора, – сказал он.
Она просто хотела, чтобы он прекратил разговор о Джоне, но вовсе не хотела, чтобы он уходил, как будто чувство безопасности, которое она чувствовала в его присутствии, тоже выйдет через дверь вместе с ним. Тем не менее ей ничего не пришло в голову, чтобы заставить его остаться. Она не должна показывать, что нуждается в нем больше, нежели должна. Поэтому она встала тоже и достала его плащ из кладовки.
У дверей он заключил ее в объятия, но быстро отпустил.
– Может быть, у Джона есть какие-нибудь предположения, откуда исходят эти ваши маленькие проблески памяти, – предположил он. – Может быть, это что-то, что вы совершенно забыли, а он еще помнит.
– О, я не собираюсь рассказывать об этом Джону, – сказала она.
– Почему?
– Просто не буду и все. – Она даже не подумала анализировать это решение, которое приняла автоматически. – Это причинит ему беспокойство.
Рэнди нахмурился.
– Он – ваш муж, а эта проблема касается вас.
Она покачала головой.
– У Джона и так в жизни произошло столько тяжелого. Я не вижу причины наваливать на него еще проблемы.
Ее слова показались ему глупыми, и она совсем не удивилась, когда Рэнди посмотрел на нее почти скорбным взглядом. Но она права. Джон никогда не смог бы перенести ее страдания, не страдая сам. Он уже показал ей свою озабоченность, когда она «свихнулась» на Марго. Поэтому она больше не будет делиться с ним ничем.
– Мне очень понравилось в музее. – Рэнди вытащил свою трубку из кармана плаща. – Жаль, что я вас расстроил.
– Я – не расстроена, – сказала она. Но это прозвучало фальшиво. На душе у нее был камень, неожиданно для себя она поняла, что ей легче говорить о своих проблемах с почти незнакомым человеком, чем со своим мужем. Она сомневалась, будет ли Джон слушать ее так, как Рэнди слушал ее сегодня в музее. Но, скорее всего, она просто не даст ему такой возможности.
Она смотрела, как Рэнди выезжал на шоссе, машина быстро исчезла в деревьях, прежде чем она закрыла дверь от холода.
В гостиной она, застыв, простояла несколько минут, а потом подошла к книжной полке и опять взяла фотографию своей семьи. Они все втроем улыбались. Джон обнимал рукой узкие плечики Сьюзен. Тогда его волосы были темнее, а седых прядей совсем мало, и улыбка у него была во весь рот. И все такие розовые от загара. Усталые и счастливые.
На Джоне были надеты шорты. Его ноги с атрофированными мышцами безвольно свисали со скалы, даже более тонкие и бесформенные, чем ноги Сьюзен, которая не достигла еще подросткового возраста.
Она слегка потерла пальцем стекло. Нет, не впервые ей задавали подобные вопросы о Джоне. Она слышала их от своих подруг годами, подруг, которым следовало бы знать ее лучше. Подруг, у которых были обычные, здоровые мужья. Они смеялись над сексом вообще, и временами об ограничениях, которые, по их мнению, должны были возникать у Джона, и, возможно, потому, что она смеялась вместе с ними, они так и не поняли, что их слова обидны ей. Иногда разговоры принимали более серьезный оборот. Интимный. Конфиденциальный. Заботливая подруга – Амелия, до того, как умер Джейк, – пыталась выведать у нее какую-нибудь неудовлетворенность или же поведать о том, что она теряла. Или же они все говорили о том, что восхищены Клэр. Всегда о своем восхищении, как будто Клэр пожертвовала всем, чтобы посвятить свою жизнь заботе о требовательном ребенке. Неважно, насколько пытливыми были вопросы и сочувствующими советы, и, независимо от степени нанесенной обиды, она всегда отвечала, яростно защищая Джона.
Пока она стояла в гостиной и смотрела на фотографию, в ее голове начала вырисовываться идея. Поставив фотографию на полку, она повернулась и направилась в спальню.
Она переоделась в свою серую юбку из ангорки и свитер – как называл его Джон «сексуально облегающий вязаный пеньюар», хотя вообще-то он был довольно консервативен, чтобы позволять ей переходить грань. Справедливо. Она запихала несколько вещей в дорожную сумку и спустя двадцать минут после отъезда Рэнди уехала из дома сама.
Дорога в Балтимор отняла у нее только чуть больше часа.
В отеле она позволила служащему запарковать свою машину. Войдя в большой холл, изучила световую рекламу с бегущей строкой, какие шли семинары, и догадалась, что Джон, скорее всего, должен быть на приеме с вином и сыром в розовом банкетном зале. Она на некоторое время забежала в туалетную комнату, чтобы освежить свой грим и расчесать волосы. Затем пошла на поиски банкетного зала.
Она осмотрела зал из дверного проема. Он был большим и с высоким потолком, присутствовало не очень много мужчин – и гораздо меньше женщин – чисто деловое мероприятие. Они толклись между столиками, накрытыми закусками и бокалами с пуншем и бутылками. В дальнем конце зала она увидела Джона, он был одним из немногих, пользующихся инвалидной коляской, и разговаривал с мужчинами, стоящими вокруг него полукругом, Клэр направилась к нему через зал.
Головы поворачивались к ней, и разговоры замирали, когда она шла через зал, через толпу бизнесменов, которые как будто раздевали ее взглядом. В зале, казалось, пробежал электрический разряд, и она знала, что причиной этому – она.
Глаза толпы следили за ней, когда она подошла к мужчинам, стоящим полукругом вокруг Джона, и похлопала его по плечу. Пусть они подавятся своими распутными мыслями. Пускай чертовски позавидуют этому парню в инвалидной коляске.
Джон посмотрел на нее, почти не узнавая, а потом расплылся в улыбке.