- Ага, - медленно тяну руку к паху, забавляясь его реакцией, и сразу накидываю на его хозяйство простыню. Ловлю разочарованное выражение лица Стаса и резко приподнимаю руку вверх, прикладываю пальцы к его ключице. Освещение в бане не самое лучшее, но почему-то сейчас я более четко вижу до куда идет его шрам и другую отметину внизу живота, которую едва заметила еще тогда на кухонном столе. Только сейчас, в отличие от того раза, он не одергивает мою руку, не сжимает, а просто молчит, не оказывая ни малейшего сопротивления. Да, сейчас он мне дает себя трогать. Осматриваю его тело, замечая все новые и новые отметины. Они почти не видны, если не всматриваться и не проводить пальцами по коже.
- Брехло кукурузное?
- Что? – поднимаю взгляд на Стаса, который, как ни странно, улыбается. Вполне себе искренне.
- Ну ты же хотела сейчас сказать, что я брехло кукурузное и эти отметины не результат падения от катания на лыжах.
- Я не так хотела сказать, но…
- Суть одна, - заканчивает за меня Сафронов. - Я разбился на машине. Без жертв, но с некоторыми последствиями для себя, - неожиданно легко выдает Стас, от чего хочется его ударить за наигранную легкость. – Ну разве шрамы не украшают мужчин? – встает с сиденья, демонстрируя мне голую задницу, прихватывает веник и возвращается назад, присаживаясь рядом.
- Не знаю, - растерянно бросаю я. - Как давно это было? – задаю вопрос, а сама начинаю тихо себя ненавидеть. Хочется спросить совершенно другое: как, что за последствия. А вместо этого «как давно». Дура! Какая к черту разница было это полгода назад или больше. Вот только кинуться на него с интересующими меня вопросами – не могу. Очень хочу, но не получается. Язык словно к небу прирос.
- Почти сразу после развода. Ложись на живот, Алька, я тебя веником побью.
- Нет. Мне давно уже пора отсюда уйти. Знаешь же, что я терпеть не могу бани, - приподнимаюсь с сиденья, затягивая сильнее простыню, но Стас тут же перехватывает меня за руку и усаживает обратно.
- Надо, Аля, надо. Я из тебя сейчас все плохое изгоню.
- Про себя не забудь, - резко бросаю я.
- Не забуду. Сначала я тебя побью, потом ты меня… веничком. Ну как?
- Я первая, - предлагаю я, прикусывая губу, чтобы не засмеяться.
- Комбинацию из трех пальцев показать? Первый я, Аля. Ложись. Будем окончательно мириться.
- Битьем вениками? – скептически интересуюсь я, а сама внутри испытываю необъяснимое чувство радости.
- В том числе.
- Может идея не плохая, но мы не одни, в чужой бане. И так уже налажали.
- Не бойся, они не придут, пока мы не выйдем.
- Откуда вдруг такая уверенность?
- Я попросил Вольского оставить нас одних. Ну а тут Тамара сама его раньше времени увела. Так что не трусь, Алька.
Сафронов стаскивает с меня простыню, кладет ее на сиденье, я привстаю с места и застываю, глядя на кислое лицо Стаса.
- Трусы?! Мать твою за ногу, кто ходит в баню в трусах?!
- Я.
- Снимай давай.
- Разбежалась.
Ложусь на свою простыню, подкладываю под голову руки и жду. А еще улыбаюсь, сама не зная почему.
- Ты там живой?
- Определенно, апельсинка, - проводит рукой по моему бедру вверх, задевая резинка трусиков. И тут до меня вдруг доходит.
- Почему апельсинка?!
- Да у тебя ножки чуток целлюлитные стали.
Сволочь! На больную мозоль, можно сказать, наступает. Как только узрел при таком свете?! Глубокий вдох и выдох.
- Ну главное, что мне мои бедра нравятся.
- Ой, а мне как нравятся, - игриво шепчет Стас, стягивая с меня трусы. – Я, кстати, пошутил про целлюлит. Думал ты взбесишься и от злости не заметишь то, что я стягиваю с тебя трусишки.
- Я взбесилась. И заметила. Зачем ты мне жопу оголил?
- Чтобы бить, зачем же еще, - усмехается Стас и проводит ладонью по попе. А потом резко замахивается ладонью по ягодице. Не могу сказать, что больно. Нет, просто неожиданно. Но больше всего удивляет то, что дальше Сафронов начинает мять мои «булки».
- Стас?
- Ммм?
- Ты веником меня собирался бить, а не пирожки из моих ягодиц лепить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Точно. Отбить жопу, - в очередной раз усмехается Сафронов, начиная бить меня веником по всему телу, не забывая и про задницу.
А мне вдруг стало дико смешно. Еще несколько часов назад я рыдала в ванной от обиды и от того, что все у нас вышло… да вот так вышло. А сейчас лежу, еле сдерживая смех от ударов Сафронова, сопровождающихся какой-нибудь фразой.
- Брысь дурные мысли, брысь! – хлесткий удар веником впервые отозвался вполне себе ощутимой болью.
- Может теперь я поиграю в госпожу?
- Нет, - тихо произносит Стас, откидывая, судя по звуку, веник в сторону. И тут происходит то, чего я уж точно не ожидала. Он меня целует. В принципе в этом нет ничего такого, ну если не брать в расчет, что целует он мою разгоряченную задницу.
- Стас, прекрати!
- Что опять не так?
- Ты целуешь мою задницу, вот что. С меня, блин, пот стекал, она соленая.
- Сейчас точно скажу соленая ли, - мгновение и Сафронов кусает мою ягодицу.
- Ты нормальный вообще?! – вместо ответа Стас отрывается от моей попы и смакуя произносит:
- Сладко-соленая, определенно очень вкусная попа. Опережая крутящуюся в твоей голове ерунду – я не ел чужие задницы. Только твою.
- Стас?
- А? - продолжая целовать мои ягодицы, тихо шепчет Стас.
- Ты помнишь сколько нам лет?
- Да, а что опять не так?
- Тебе не кажется, что мы ведем себя как дети?
- Нет. Я в детстве попы не целовал и точно не кусал. Так что я определенно взрослый.
- Ну ты же знаешь о чем я.
- Разве плохо подурачиться, пусть и в тридцать?
- Наверное, неплохо. Можно вопрос?
- Давай.
- Зачем тебе дом загородом? Ты живешь там? А наш дом… ну тот, не продал?
- Не продал, - поглаживая мою поясницу, тихо произноси Сафронов. - Давай меняться местами, можешь бить меня за все плохое, - пытается отшутиться Стас, помогая мне привстать. Сам же быстро ложится на живот, не только предоставляя доступ к своему телу, но и являя мне свою славную голую попу.
Да уж… задницу увидела и забыла про свой вопрос.
- Ты собираешься меня бить или как? Чего застыла?
- Да вот смотрю у тебя волосы на попе выросли.
- Ай-ай-ай, что теперь делать? Бритва или керосином подожжем?
- Пинцетом вырву, - еле сдерживая смех, выдаю я, натягивая на свое тело простыню. – Я пошутила. Твои орешки очень даже хороши, я их всегда любила, нет у тебя тут волос, - констатирую я, сжимая одной рукой крепкую задницу Сафронова. - Только дурочку из меня не делай, - наклонившись, шепчу ему на ухо. - И с темы не съезжай, - сама от себя не ожидая, прикусываю мочку его уха. – Я тебе вопрос задала, - беру веник и несильно замахиваюсь на спину Стаса.
- Я переехал в загородный дом после аварии. Мне там здоровье поправляли. Воздух, природа. Думал, что уеду за город подальше от матери и она меня там не достанет. Достала. Нет, не так - за*бала, прости Господи.
- А что с тобой было? Ну, после аварии? – сама не заметила, как отложила в сторону веник и вместо «битья» стала поглаживать Стаса по спине.
- Проблемы с позвоночником.
- А сейчас все нормально?
- Типа того. Я не живу в загородном доме, просто на выходные приезжаю. Вот выбрался и тебя нашел в лесу.
- Нашел, - повторяю за Стасом. – А шлюха еще работает у тебя секретаршей? – сама не знаю, почему из моих уст вырвался это вопрос, и ведь нормальный разговор был и на тебе! Ну зачем все портить?!
- Нет. У меня нет секретарши и шлюхи тоже.
- Почему?
- Почему нет шлюхи? – снова шутит Стас.
- Блин, я про секретаршу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Я почти не появляюсь в офисе. Не останавливайся, гладь меня. Давай, давай.
- Стас?
- Ммм?
Не знаю, что на меня находит. Вместо вопроса о том, что с нами будет дальше, я, совершенно не контролируя себя, наклоняюсь и кусаю Стаса за задницу.