мира. Чтобы не шастали в него, кому не полагается. Кто в горы извне зайдёт, будет путь искать. Сначала во внутрь, потом наружу. Но горы его закружат, запутают. Потеряется странник и рано или поздно сойдёт с ума. Здесь даже воздух ядовитый. Всё пропахло сумраком и безысходностью. Однажды и гномы свихнулись. Поразила их алчность, перестали они камни на еду обменивать. А через некоторое время сами в камни обратились.
С этими словами, Кощеев указал Василисе на несколько полукруглых тёмно-серых валунов, стоящих небольшой группой. Они единственные из всех камней были подёрнуты сверху редкими островками серой плесени, похожей на сгнившую в прах ветошь.
— Удивительно. Но тогда, как же ты здесь жил почти четыреста лет? Ведь ты же не сошёл с ума.
— Не забывай, что, во-первых, я не последний колдун в этом мире. Чудодеям сложнее слететь с катушек — они с ранних лет наблюдают и сами творят чудеса. К ужасам и галлюцинациям их психика более подготовлена, чем у неведов. Хотя и они тоже вряд ли выдержат в местных горах дольше пары-тройки лет. Я, пожалуй, продержался бы все сто. Но на моё счастье мне не требовались усилия, чтобы противостоять местному безумию. Проклятие Триглава проникало в человека через сердце. А моё хранилось не здесь, поэтому и помешательство мне не грозило. Свои четыреста лет я провёл достаточно комфортно и в полном душевном здравии, пока Сквернодолу не приспичило припереться за моим сердцем на остров. Ну да ладно, это уже дела давно минувших дней. Поговорим о насущных. Мы недалеко от моей бывшей пещеры. Если верить карте, то ровно за этой горой вход в подземный мир. Скорее всего Шама Хан с Тар Тарымом уже там. Нам нужно в этом убедиться, но так, чтобы нас не заметили. Твое обычное воплощение нам не поможет — лягушке слишком долго придется добираться до нужного места. Да и со мной в качестве ворона Шама Хан уже знаком. Значит, будем превращаться. Звери здесь практически не появляются, да и птицы редко пролетают. Не стоит привлекать внимание. Тем более, что Шама Хан не глуп, он нас ждёт. Остаются насекомые. Они не бросаются в глаза. Но помни — не приближайся к ним ближе, чем на десять метров. Магия Жар-Птицы раскроет твой обычный облик.
— Почему? Ведь в чёрной комнате я спокойно превратилась в лягушку. Ты был вороном, а мама лебедью.
— Магия Жар-Птицы снимает любой морок. Она, что называется, чистит пространство от иллюзий. Но воплощение — не иллюзия, оно естественное олицетворение внутренней сути чудодея, его животное продолжение. Здесь и чистить нечего. Но из мухи ты мгновенно превратишься в девушку, если подлетишь ближе, чем на десять метров.
— Поняла. Буду внимательной.
— Ты готова?
— Да.
— Акшугял, учохаз отч ов ущарверп, муха!
Василису резко скрутило пронизывающей болью и моментально схлопнуло в одну точку. Но через секунду она ощутила невообразимую легкость. Она умеет летать! Раньше Василиса никогда не превращалась. Ни сама, ни с помощью других. Если не считать того раза. Но, во-первых, всё произошло во сне, а, во-вторых, отец превратил её в собственное воплощение. А ощущения при воплощении несколько отличаются от превращений. Никакой боли, никаких схлопываний.
— Это тебя ещё в слона не превращали, — рассмеялся Кощеев, — там бы ты изнутри взорвалась.
— Папа! — возмущенно прожужжала Василиса, — не читай мои мысли. Это неприлично!
— Хотя крайне сложно удержаться от искушения, я постараюсь. Но ты права, нам пора. Юиналеж оп еинещарверп, комар!
В тот же миг на месте Вечника Карловича возник небольшой, неприметный комарик.
— Полетели! Василиса, держись рядом. Не геройствуй! Я сам со всем разберусь. Шама Хан никудышный колдун, но крайне опасный человек. К тому же у него золотой лук Святогора и целая тонна надменности, самодовольства и злобы — а это взрывоопасная смесь. Будь начеку!
Лиса и Вечник Карлович, а вернее муха и комар, полетели в направлении ближайшей чёрной горы. Через десять минут они благополучно обогнули кривой выступ и оказались по ту сторону скалы.
— Садись вон на тот обломанный зубец! Отсюда мы всё увидим. Нужно оценить обстановку.
Василиса приземлилась на самый край каменного уступа. По резко оборвавшемуся жужжанию она поняла, что отец сел рядом. Взглянув вниз, она увидела невообразимое нагромождение разбитых и раздробленных осколков всевозможных драгоценных камней, словно их, как орехи, высыпали в одну кучу из громадной корзины. Посреди этого завала торчали два небольших обломка всё ещё отполированного обсидиана, в котором смутно угадывались очертания полукруглых резных ворот. Возле них суетились два человека. Один из них, что постарше (Василиса сразу опознала в нём Шама Хана), что-то раскладывал на импровизированном столике, наспех сделанном из квадратного камня. Второй, Тар Тарым, расставлял по обе стороны от этого стола клетки, накрытые тканью.
— Отец, надо спешить, — Василиса, быстро перебирая лапками, пробежала вперед, к самому краю, готовясь взлететь.
— Подожди, Лиса. Они сейчас возле Обсидиановых ворот. Это место перехода между мирами, и оно «пьёт» магию. Пролетев двадцать метров, ты почувствуешь, как теряешь силы. Если мы бросимся туда с головой, то можем себя выдать, но не помочь. Подожди меня здесь, я подлечу поближе и попробую почувствовать, как сильно оно способно опустошать.
Комар с едва различимым гудением сорвался с места и полетел в сторону разрушенных ворот. Было видно, что с каждой секундой ему становилось труднее махать крыльями. Не долетев даже до середины пути, он развернулся и полетел назад. Через минуту он устало упал на каменную поверхность.
— Всё оказалось труднее, чем я думал, — тяжело дыша, сказал Кощеев, — это место «голодало» тысячу лет. Оно ищет жертву. Вытягивает жизнь. Комаром мне туда не пробиться. Просто не хватит сил долететь. Вороном тоже нет смысла даже пытаться. И в воплощениях, и в превращениях мы всего лишь — концентрированная магия. Чем сильнее концентрация, тем алчнее этот окаянный кусок земли будет пить энергию. Значит, придётся становится человеком и разбираться с этим буйным в честном, рыцарском бою. Хотя откуда у маньяков честь…
— Я пойду с тобой!
— Ты Никуда Не Пойдешь! Ты останешься здесь! Твоя магия внизу тебе не поможет, потому что её у тебя там не будет — она пропадет навсегда. А мне спасать троих, вместо двоих, будет значительно сложнее. Оставайся здесь и жди меня! Если хоть крупица моей магии останется со мной, когда я доберусь до Шама Хана, этого будет достаточно, чтобы навсегда стереть его с лица земли. Жди!
Комар что-то тихо прожужжал и превратился в господина Кощеева, по обыкновению одетого во всё чёрное. Что на фоне чёрных гор смотрелось