Политика и идеология большевизма еще в 1918 году была подвергнута резкой критике с точки зрения социализма, исповедоваемого другими социалистическими партиями. Те громко сказали, что власть комиссара — это поражение рабочей и крестьянской революции. Они констатировали, что государственная власть в лице большевиков, по существу, возвращается к принципам дореволюционной эпохи, только уже в более жестком варианте, освобожденная от груза пережитков и не скованная социальными компромиссами старой эпохи. Государство большевиков проложило себе путь к абсолютному господству над гражданским обществом. Наступила эра государственного абсолютизма.
С позиций социализма — это измена, но как все выглядит с точки зрения объективных законов развития российского общества? Что в этой дилемме более научно, а что более утопично? Думается, здесь кроется главная проблема понимания минувшей эпохи. Что же касается пролетариата и его исторической миссии, впору привести слова бывшего председателя самарского Комитета членов Учредительного собрания В. К. Вольского, социалиста, который в 1919 году высказался так:
«Иллюзии пролетарской диктатуры надо отбросить. Ростом и умом не вышел пролетариат „вводить социализм“ не то что в деревне, а у себя самого»[358].
Глава V. «Необъятная власть»: вожди, «верхи» и «низы» в партии
«Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть», — продиктовал Ленин в своем знаменитом «Письме к съезду», высказывая опасения по поводу того, сумеет ли Сталин «всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью»[359]. Как известно, Сталин сумел воспользоваться ею, вначале действуя «достаточно осторожно» и вероломно, а затем все более открыто и прямолинейно, представая в обличье абсолютного диктатора. Его путь к безграничной личной власти — особый разговор, особая тема, сейчас обратим внимание на ленинскую характеристику поста генерального секретаря ЦК партии, который уже сам по себе предоставлял человеку, занимающему этот пост, «необъятную власть». Сталин стал первым генсеком в истории партии, но был ли он первым, кому предоставилась такая уникальная возможность концентрации власти в послеоктябрьской системе государственного управления?
Пост генерального секретаря был учрежден 3 апреля 1922 года на первом пленуме ЦК, избранного XI съездом РКП (б), однако он имеет свою весьма прелюбопытную историю. Как известно, со второй половины 1918 года, после неудачной попытки использовать структуру Советов в строительстве нового государственного уклада, большевики встают на путь создания централизованной системы государственной власти, опираясь на низовые провинциальные партийные организации и комитеты бедноты. Осенью и зимой 1918 года партийные органы проводят активную политику подмены советских органов управления и становятся реальной властью на местах, становятся «нервной системой» государственного устройства, приводящей в движение по команде из центра все части «тела» российского колосса. По признанию В. А. Аванесова на VIII съезде РКП (б) в марте 1919 года:
«Мы (т. е. партия. — С. П.) стали государством»[360].
Высшим руководящим органом этого «государства» формально являлся его съезд. Между съездами руководящую роль на себя принимал избранный съездом Центральный комитет партии, периодически собиравшийся на пленарные заседания. Но и пленум ЦК как учреждение был слишком громоздок и неприспособлен вести повседневную оперативную работу в партии. До революции ею непосредственно занимались члены ЦК и в первую очередь сам Ленин, но после октябрьского переворота, когда цекисты логикой жизнедеятельности нового государственного механизма были «растащены» по различным функциональным государственным постам, собственно партийная работа на какой-то период времени оказалась на втором плане.
Сложилось так, что в то время, когда основные партийные кадры осваивали государственные должности в Совнаркоме, комиссариатах, Советах, армии и других местах, где кипела основная работа по созданию и обороне Советского государства, практическое руководство партийными делами, секретариатом и аппаратом ЦК взял на себя Я. М. Свердлов и его ближайший помощник и жена К. Т. Новгородцева. Свердлов выделился в руководящий эшелон партии между февралем и октябрем 1917 года, когда он проявил необычайную активность и настойчивость в проведении ленинской линии. Свердлов, кроме отменно зычного голоса, не обладал выдающимися ораторскими способностями, как Троцкий, не претендовал на роль ведущего теоретика партии, подобно Бухарину, но оказался весьма способным и фантастически работоспособным организатором. Личные его качества были выше всяких похвал. Данишевский вспоминал, что когда 5 июля 1918 года во время вечернего заседания V Всероссийского съезда Советов на одном из ярусов Большого театра у кого-то случайно взорвалась ручная граната, то избежать естественной в таких случаях смертельной паники и давки помогла только абсолютная выдержка председательствующего Свердлова[361]. С VI вплоть до VIII съезда РКП (б) вся текущая и в первую очередь организационно-кадровая работа в партии легла на его плечи. О нем говорили, что он смело мог сказать, что ЦК — это я[362].
Во второй половине 18-го года заседания Центрального комитета были столь редки, что на VIII съезде оппозиция обвинила ЦК в том, что с весны, со времени борьбы с левыми коммунистами, и до декабря 18-го года он спал «непробудным сном»[363]. В это время партийная политика определялась двумя людьми — Лениным и Свердловым; путем единоличных переговоров друг с другом и отдельными лицами, которые стояли во главе какой-либо отрасли государственной работы. В новых условиях Ленин, как лидер большевиков, уже не имел физической возможности вести государственную и одновременно контролировать чисто партийную, повседневную, в значительной степени рутинную работу, которую он полностью доверил скромному, не обладавшему громкой дореволюционной славой партийного вождя, Свердлову. На X съезде Крестинский в памятной речи о Свердлове говорил, что «политическое руководство почти единолично осуществлял т. Ленин, а организационное — т. Свердлов»[364].
Однако в начале 1919 года, в условиях превращения партии в основу, стержень государственного аппарата, организационная, кадровая партийная работа стала приобретать совершенно исключительное значение. Именно она, как оказалось, явилась лучшим инструментом для отделки твердого алмаза партийно-государственной иерархии и превращения его в бриллиант неограниченной власти.
Сам Свердлов прекрасно понимал, какая сила, какие уникальные возможности оказались в его распоряжении, и ревниво оберегал свои тайны. Когда он умер, с ним умер и целый гигантский архив ЦК, который хранила его феноменальная память. После его смерти осталась записная книжка с зашифрованными записями, в которой абсолютно никто не мог разобраться. За время работы в ЦК Свердлов сумел поставить дело так, что все нити организационно-кадровой работы оказались у него в руках. Он держал контроль над местными парторганизациями путем личных бесед с их представителями. Его память позволяла запоминать ему все необходимые данные, которыми он руководствовался в партийной работе. «В деле учета партийных сил у т. Свердлова в голове хранились сведения о всех партийных работниках, где бы они ни находились. В любой момент он мог сказать, где каждый находится, он же и перемещал их»[365]. Подчиненный ему партийный аппарат конструировался так, что подобранные Свердловым люди всегда были у него в руках. Он умел правильно конкретизировать всякую общую директиву, построить для нее аппарат, подобрать, расставить и пустить в дело нужных людей, чьи способности верно распознавал, оценивал и применял. Это было общее мнение об организаторских способностях Свердлова близко знавших его партийцев.
Если прибавить сюда еще такой же объем обязанностей, которые он выполнял в качестве председателя ВЦИК, занимаясь подбором советских кадров и организацией советского аппарата, то становится вполне ясным его реальное положение в партийно-государственном руководстве. Свердлов, конечно, не мог соперничать с Лениным, чей авторитет и лидерство были непоколебимы, когда тот находился в добром здравии, но при случае Яков Михайлович весьма рельефно проявлял свои недюжинные способности. В сентябре 1918 года, после покушения на Ленина, Свердлов уверенно взял кормило власти в свои руки. Под его председательством ВЦИК и Совнарком принимают решение о беспощадном терроре в ответ на убийство Урицкого и ранение Ленина. Впоследствии у крестьян террор ассоциировался с ранением Ленина, и они в 1919 году радовались: