Читать интересную книгу По следу Саламандры - Глеб Сердитый

Хайд вновь осмотрелся.

Хозяин заведения, а это, вернее всего, был именно он, подремывал за стойкой в плетеном кресле. Он явно был не из тех, кто бросается к посетителям с притворным радушием.

Очевидно, его историк не настаивал на активном образе жизни и не подталкивал его к самоотверженному труду, довольствуясь минимальными рисковыми выплатами.

Фейери, еще вчера бывший Хайдом, прошел между столиками и обогнул огороженный разлохмаченными канатами шестиугольник утрамбованной глины — площадку для поединков по беску.

Он занял свободный столик.

На столе стояла плошка с каштанами на тарелке для шелухи, и шелухи было больше, чем каштанов.

Маленький шоу–фон–проектор стоял в уголке.

Собственно экран был маленьким. Механизм располагался за чем–то вроде ширмы, неказисто расписанной фигурами на тему легенды о деве Дехат, дочери лендлорда Градлона и Лэре — владыке северных вод. Странно было видеть эти картинки вдали от моря Арморик. Но, возможно, ширма была привезена из тех краев — с родины этой легенды…

Шоу–фон–проектор тихонько бубнил… Маленький экран показывал Мориса Тейта — знаменитого комментатора новостей. Его традиционно короткий сюртук в тонкую белую полоску, застегнутый на все пуговицы, мерцал на экране аппарата низкого качества.

Хайд (мы будем его называть, как привыкли) знавал этого Мориса Тейта, хоть и не близко. Тейт был знаменит не только тем, что носил несколько вычурный, завязанный сложными пышными бантами галстук, придававший ему сходство с птицей, прохаживающейся грудью вперед. Тейт обладал хорошей памятью, приятным голосом, четкой дикцией и тяжеловатым юмором. Ничем другим он не был интересен.

Но то, что он говорил с экрана, могло оказаться для Хайда важным, и тот пересел поближе. Никто больше новостями вроде бы не интересовался.

Прохаживаясь в узком пространстве экрана и заглядывая в блокнот, бледный маленький призрак Тейта продолжал что–то рассказывать.

Говорил Тейт, словно безучастный сторонний свидетель людской суеты:

— …Мулера подтвердил информацию о прекращении эмиссии кредитных билетов. Мулер, таким образом, рассчитывал спровоцировать рост обеспечения кредитных обязательств в золотых аникорнах. И, кажется, расчет оправдался. Прокатились слухи о том, что синдикат ориентируется на получение крупного заказа. И обеспечение начало расти.

Хайд покачал головой, словно вытряхивая из висков ненужную ему информацию.

Но что–то привлекло его в этой новости. Что–то касалось и его жизни. Что ему с того, что синдикат Мулера разбогатеет, не сделав ничего и не затратив никаких ресурсов? Но была в этом известии неприятная будоражащая новизна. Мулер опустился до спекуляции финансовыми обязательствами путем распускания слухов?

Тейт продолжал рассказывать о том, что Грея Дориана выступает в «Ленд–Пэлас» с огромным успехом.

— Жители северо–западного берега канала имеют шанс попытаться посетить дворец до начала заседаний палаты землевладельцев. — Тейт принял свою фирменную драматическую паузу и продолжил, напустив на лицо тень озабоченности: — Хикс Хайд, сделавшийся в короткий срок кумиром молодого поколения, убит. После того как поэт и музыкант внезапно исчез, общественность была взбудоражена. Полиция прилагает усилия к розыску преступника. Мы будем своевременно информировать вас о ходе расследования, как только поступит новая информация.

Искренняя скорбь звучала в голосе Тейта. Он замолчал и опустил голову.

Хайд, зараженный его эмоциями, пожалел этого убитого кем–то Хайда.

Тейт поднял голову и расплылся в улыбке, давая сигнал, что пора уже перейти к новостям и повеселее. Хайд в унисон ему мысленно махнул рукой на убитого Хайда и приготовился слушать повеселее.

Нет таких вещей, как отвага и смелость. Есть только страх. Страх боли и смерти. Поэтому фейери живут так долго. И, может быть, именно поэтому люди, придумавшие такую противную природе вещь, как путь доблести, живут мало…

— Происшествие на гонках в Нэнте, таинственный герой–злодей, сыщик из столицы… — объявил Тейт и начал рассказ.

Он увлекательно, подробно, живописно и зримо, с неподражаемым грубоватым юмором, который был доступен и интеллектуалу лендлорду, и простолюдину недалекого ума, рассказывал историю об ужасной катастрофе на гонках паротягачей в вольном городе Нэнте.

Если бы Хайд услышал это от кого–то другого, то не поверил бы. Но убедительность Тейта была вне сомнений и вне конкуренции.

С покровительственной иронией Тейт прокатился по нравам южан и способности жандармерии вольного города контролировать ситуацию. Какой конфуз для шефа жандармов: некий неизвестный, личность которого даже не удалось установить, сначала оказывается на месте происшествия раньше блюстителей закона и оказывает помощь пострадавшим, спасая несколько человек, а потом, когда ему собирались вынести официальную благодарность, он повел себя противоестественно и странно. Он буквально разгромил жандармерию, помял полтора десятка дюжих блюстителей порядка и эффектно скрылся, были даже погоня по крышам и прыжки с одного здания на другое. Закончив эскападу угоном брички извозчика возле биржи, неизвестный, зловеще улыбаясь, исчез в лабиринте улиц вольного города Нэнт!

Хайд рассмеялся, и это разбудило дремавшего хозяина трактира. Тот удивленно посмотрел на посетителя, перевел I взгляд на экран и, кивнув своим мыслям, задремал снова.

А Тейт продолжал, воодушевляясь.

вот ведь незадача! Именно в этот момент в жандармерию явился сыщик из столицы, расследующий дело о беглом преступнике…

— Вероятно, известный сыщик из Лонг–Степ искал помощи у жандармов, — заливался Тейт, — но, увидев, какие дела творятся в вольном, очень вольном… городе Нэнт… решил справиться собственными силами.

Тейт не поленился пошутить над положением дел на юге! Преступники бегут из самых охраняемых тюрем, безопасность в местах большого скопления обывателей не обеспечивается должным образом, а жандармы не могут в собственном управлении задержать человека с единственной целью: поблагодарить за то, что он сделал их работу.

Дальше Хайд не слушал. Кто–то вошел в таверну и впустил холод и сырость с улицы. Или его охватил холод другого рода? I Хлопнула дверь, свет померк, ибо сквозняк, пронесшийся, как демон, качнул газовое пламя в настенных рожках. Пахнуло водорослями и мертвечиной. В баре сделалось тихо, словно какое–то произнесенное слово пресекло все разговоры и звуки. И весь ужас, отступивший было, набросился на Хайда с новой силой.

Флай покинул твердыню Намхас.

Он сделал это теперь, хотя мог бы сделать это, очевидно, гораздо раньше. Кантор идет по его следу. Кто этот неизвестный, разгромивший жандармерию? Уж не Флай ли? Хайд не знал никого, кроме Флая, кто был бы способен на подобное.

Однако как же не похоже это на Флая! Да и какой ему резон привлекать к себе внимание и общаться с жандармами?

Что все это значит? Неужели месть убитого двойника? Но откуда Флай мог узнать о сценарии?

Хайд понял, каким будет смысл его жизни на ближайшее время. Нужно предупредить всех! Он должен немедленно прибыть в столицу и повидаться с каждым. С каждым, кого Флай намеревается убить.

Но кое–что не давало покоя.

Хайд слишком хорошо ориентировался в хитросплетениях тайных струн, которыми управляют главы синдикатов и лендлорды. Если Оран Ортодокс Мулер решился на финансовую спекуляцию накануне начала работы Совета землевладельцев, то он действительно рассчитывает на большой заказ. А такой заказ может дать ему только война. А откуда он знает о предстоящей войне? Вероятно, от племянника — Остина Ортодокса.

Вопрос: что из этого следует?

Вдруг неожиданно для себя Хайд обратил внимание на двух вошедших: великан в мешковатом костюме, по виду бывший моряк, а теперь, возможно, сыщик, и второй, в котором по манере держаться и костюму нетрудно было признать лендлорда.

На шейном банте сверкала украшенная драгоценными камнями розетка главного библиотекаря библиотеки Общества естествоиспытателей города Уле у Северных врат.

Хайд постарался сделаться меньше и незаметнее, но передумал покидать заведение.

Что такой странной паре понадобилось здесь?

* * *

Лена поморгала и подняла кверху лицо, потому что на глаза навернулись слезы, а все знают: чтобы не заплакать, нужно посмотреть вверх. Откуда взялись эти слезы, она понятия не имела.

Ослабевший, будто в растерянности, дождь уронил ей на лицо несколько капель.

При ближайшем рассмотрении отвесная скала оказалась только частично естественной. Примерно наполовину она была подкреплена кладкой из исполинских каменных блоков.

А выше кладка переходила в сложное сплетение архитектурных форм — фронтоны, балконы, пилястры, колонны. Лестницы уступчатыми зигзагами карабкались по этой стене. Город брал скалу приступом, вгрызался в нее рукотворными пещерами, оформлял ее и облагораживал, подстраивая под свои человеческие цели…