показалось, что она чуть пошевелила пальцами.
Медсестра кивает.
– Я попрошу принести вам чаю. Может быть, хотите каши? Вам нужно беречь силы.
Хриплым голосом – и чай не помог – я вновь пою:
По утрам, когда иду
Вдоль сияющего моря,
В голосах тюленей слышу
Голос твой, моя любовь.
И внезапно её ресницы вспыхивают, прекрасные глаза широко распахиваются, она улыбается мне и чётко произносит:
– Тени? По’дём на о2дку?
И я смеюсь сквозь слёзы, обнимаю её снова и снова, и мне кажется, что моё сердце вот-вот разорвётся от счастья и облегчения.
Флора, 1942
Проводив Алека в очередное опасное путешествие с конвоем в Мурманск, Флора изо всех сил старалась не обращать внимания на мучившее её дурное предчувствие, давившее на живот. Ей казалось, будто внутри неё свинцовый груз, и это ощущение не ушло даже в чудесный вечер, который они с Алеком провели вместе. Он очень старался казаться жизнерадостным, но, сидя в кинозале, где шёл очередной фильм с Эбботтом и Костелло, она видела, что он думает о другом. Смех зрителей тоже показался Флоре натянутым, потому что мысли многих из них, наверное, витали где-то далеко. Этот конвой уходил под номером тринадцать, и трудно было не придавать значения предрассудкам.
Стоял март, и первые ягнята бегали по полям на нетвёрдых ножках, блеяли, прижимаясь к матерям, искали, где спрятаться от резкого непредсказуемого ветра. Ветер усилится, когда конвой выйдет из залива и погрузится в совсем иные тёмные воды, – Флора знала об этом. Она знала, что экипаж найдёт, чем себя занять, стараясь с помощью строгого распорядка справиться со скукой и постоянной тревогой. Алек рассказывал об этом распорядке, о том, что дни на борту становились непрерывным циклом еды, сна, муштры и уборки. Моряки описывали настроение на борту как три У: уныние, усталость и ужас. Время от времени добавлялась четвёртая У – упражнения, чтобы матросы всегда были готовы к бою. От них требовалось карабкаться на боевые посты и стрелять в проплывавшие мимо льдины. Эти приливы адреналина поддерживали остроту ума, не давали морякам утонуть в серой монотонности, которая простиралась от горизонта до горизонта, пока корабли медленно катились по безжалостным волнам.
Может быть, в этот раз она волновалась сильнее, потому что точно знала, что происходит. Но точно так же, как шёпот ветра предвещает дождь задолго до того, как начнут падать первые капли, предчувствие подсказывало, что нацисты могут именно сейчас узнать, что конвои крадутся мимо их войск в Норвегии, чтобы поставить боеприпасы российской военной машине. Она представляла себе акульи стаи подводных лодок, жаждущие охоты.
Провожая Алека, она отвернулась, не в силах смотреть на длинный хвост кораблей, покидающих безопасную гавань, и сказала себе, что он вернётся. Что ей просто нужно чем-то занимать себя, как-то отвлекать на протяжении следующего месяца или около того. Что, если попутный ветер принесёт немного удачи, он будет дома к Пасхе.
Но свинцовая гиря так и тянула за живот, настойчивая, как жестокий ветер, вырывавший из-под её шляпки пряди волос и хлеставший ими по мокрым от слёз щекам.
$
Флора и Бриди помогали Майри и двум ее младшим сестрам собирать полупрозрачные красные водоросли со скал, аккуратно складывать их в сито, эмаль которого потрескалась за долгие годы. Нормирование серьезно ограничило их во многих привычных продуктах питания, но фермеры, живущие вокруг озера, давно привыкли дополнять свой рацион всем, чем могли порадовать лес и вода. Имея так много голодных ртов, Маклауды лучше всех знали, чем поживиться у природы.
Стюарт и Дэйви Лавроки с катапультами в руках вскарабкались по скалам.
– Что вы такое делаете?
Выпрямившись, Флора показала им пригоршню водорослей.
– Собираю вот это. Их приятно есть, особенно если пожарить, не жалея масла.
– Можно помочь? – спросил Дэйви.
– Конечно. Выбирайте самые красивые, свежие, такие, как эти.
Через несколько минут мальчишкам наскучила охота на водоросли, и они начали стрелять галькой по куску дерева, плававшему в пруду, который сошёл за немецкую подводную лодку.
– Отличный выстрел, ты попал! – крикнул Стюарт, запуская в деревяшку очередной камень.
При виде Хэмиша Мактаггарта, проезжавшего по дороге на велосипеде, все они остановились и стали смотреть, куда он направляется. Он был демобилизован, потеряв глаз во время сражения с итальянцами в Северной Африке, и его наняла мисс Кэмерон, предоставив ему возможность разносить телеграммы, которые теперь стали поступать все чаще. Впрочем, лишь немногие из них сообщали хорошие новости. Хэмиш помахал им, но проехал мимо и скрылся из вида. Майри вздохнула, качая головой.
– Тогда это, наверно, кому-нибудь из Пулу. Опять кого-то ранили или, не дай Бог, что похуже.
– Миссис К. говорит, что наша мама участвовала в воздушных налетах на Глазго, – заявил Дэйви. – Но с ней все было в порядке, потому что они построили убежище в Порт-Глазго, и она спала там, когда подошли бомбардировщики.
– Уф, Дэйви, это было давным-давно, авианалетов с тех пор не было. В наши дни немцы слишком заняты борьбой со всеми остальными, – сказал Стюарт, поднимая камень и с мальчишеской беззаботностью швыряя его в воду.
– Как там миссис Кармайкл? – спросила Флора у мальчиков. Стюарт пожал плечами.
– Вроде получше. Но дверь спальни Мэттью теперь всегда закрыта. Нас туда не пускают. Раньше мы ходили туда смотреть марки – у него огромная коллекция со всего мира. Но теперь, раз он погиб, его вещи слишком ценны, их трогать нельзя. Иногда она запирается в этой комнате и сто лет не выходит.
– Это потому, что она плачет, – вмешался Дэйви. – Я слышал. Иногда она не выходит даже в такое время, когда уже пора пить чай. Мистер К раз пытался готовить картошку с мясом, но у него всё сгорело, и сковородку тоже пришлось выкинуть. Так что мы чаще всего едим просто хлеб и сало.
– Бедняжки, – покачала головой Флора.
Мальчишки убежали, завидев своих друзей, направлявшихся к почтовому отделению – видимо, у кого-то нашёлся купон на сладости, который можно было бы обменять на палочку лакрицы и разделить её на всю компанию.
– Потрясающе, как она держится на публике, – заметила Бриди. – Весь Женский сельский институт по-прежнему у неё в ежовых рукавицах.
– Хорошо, что у неё есть возможность отвлечься. Мне так их всех жалко, и мальчишек тоже, – сказала Майри и чуть встряхнула дуршлаг, до краёв полный водорослей. – Думаю, этого достаточно. Давайте отнесём их домой и пожарим, а то папа скоро придёт с фермы.
– Есть новости от Хэла? – спросила Флора, проводив Бриди до ворот. Та, просияв, вынула из кармана открытку с загнутыми уголками.
– Из Нью-Йорка! Он пишет, что приедет