будем прощаться. Давай просто скажем друг другу – увидимся.
Она стояла в дверном проеме и смотрела, как он медленно идёт по тропинке к особняку Ардтуат. Провела кончиками пальцев по броши, которая, словно щит, прикрывала её сердце, очерчивая над ним контур якоря и короны.
– Вернись ко мне, я буду ждать – прошептала она, и эти слова полетели вслед за ним в темноту зимней ночи.
$
Три девушки наблюдали с пирса в Меллон Чарльз, как уходит конвой. Флора держалась спокойно, но обхватила себя руками, плотно прижала края своего тёмно-синего форменного кителя друг к другу, как будто это могло помочь ей взять себя в руки. Лицо Майри напряглось и побледнело, когда корабли начали медленно перемещаться на отведённые позиции, будто играя в медленную зловещую игру, требовавшую следовать за лидером.
– Ой, ты плачешь, Бриди, – мягко заметила Майри. – Ну что ты. Ведь этим ему не поможешь, правда?
– Господи, да как вы обе можете быть такими спокойными? – причитала Бриди, ища в кармане носовой платок, чтобы как следует высморкаться.
Флора не отводила взгляда от «Бойца», эсминца, который вёл вереницу торговых судов от залива. Она знала, что Алек там, на мостике, а он знал, что она пришла сюда.
– Мы должны сохранять спокойствие, Бриди, чтобы помочь им собраться с силами и уйти. И, будем надеяться, они соберутся достаточно, чтобы выдержать предстоящий путь и благополучно вернуться обратно.
Лекси, 1978
Майри кажется мне одновременно незнакомой и такой родной, что мои глаза наполняются слезами, когда она меня обнимает. Я, конечно, помню её с детства. Она покинула семейную ферму в конце войны, перебравшись в Америку, но время от времени возвращалась в Олтбеа и всегда навещала нас в домике смотрителя, приносила игрушки и огромные коробки с восхитительно иностранным печеньем. Не считая того, что теперь её волосы стали белыми, как первый снег на холмах, она осталась всё той же: тёплые карие глаза и почти такое же гладкое лицо, как в двадцать лет.
Она привезла с собой совершенно великолепный комбинезон в бело-розовую полоску для Дейзи, а ещё большой альбом с фотографиями и вырезками из газет.
– Флора много лет посылала мне всё это. Она всегда держала меня в курсе всех местных новостей. Я подумала, тебе будет интересно.
Несмотря на долгие годы в Америке, в её голосе всё ещё слышны мягкие нотки шотландского акцента. Майри и Бриди по очереди осыпают ласками Дейзи, и та мудро делит внимание между двумя приёмными бабушками, очаровывая их умением вести беседу.
– Смотри, – говорит ей Майри, – вот фото твоей мамочки, когда она была совсем малышкой, строила замки из песка. А вот она в первый день в школе. Видишь, какой у неё умный вид в новенькой форме? А вот она поёт соло на школьном концерте.
– Мама, – отвечает Дейзи, тыкая пухлым пальцем в альбом.
– Умничка ты моя, – воркует Бриди, предлагая ей лакричную конфету, которую Дейзи тут же с ангельской улыбкой запихивает в рот.
Меня завораживают эти фотографии, я готова рассматривать их бесконечно. Мама задокументировала всё моё детство. Она делала эти фото, клала в конверты и отправляла через океан, на другую сторону земного шара, чтобы Майри бережно хранила их в альбоме. Ощущение того, что меня так любили и любят, ошеломляет.
– А вот письма Флоры, – Майри достаёт из сумки небольшой свёрток, перевязанный длинной клетчатой лентой. – Может, захочешь как-нибудь почитать.
– Спасибо, – благодарю я и вежливо откладываю их в сторону, с трудом преодолевая сильное желание заглянуть внутрь – может, они расскажут что-нибудь из того, что от меня скрывает Бриди. Словно читая мои мысли, Майри говорит:
– Бриди мне рассказала, что ты хочешь узнать что-нибудь о семье своего отца.
– Да. Наверное, Дейзи открыла мне глаза на то, как тяжело было маме растить меня в одиночку. Она не особенно много рассказывала мне об отце. И никто другой не рассказывал тоже. Я хочу заполнить все пробелы, чтобы рассказать нашу историю Дейзи, когда она станет старше.
Майри кивает и забирает Дейзи у Бриди, чтобы та отдохнула и выпила чаю.
– Это правильно, – говорит она. – Я знаю, что Бриди много рассказывала тебе о войне, о том, как наша жизнь в одночасье перевернулась с ног на голову. Я буду рада рассказать тебе всё, что помню. Альбом и эти письма станут хорошим началом. Посмотри их, а потом можешь задавать нам любые вопросы. Я ещё долго пробуду здесь, на ферме у брата. Возможностей поболтать нам хватит!
– Спасибо, Майри, – отвечаю я. – Я так благодарна вам обеим.
Я иду в кухню, ставлю чайник, жду, пока он вскипит, и думаю, что теперь мне будет легко восстановить семейную историю. Но, возвращаясь в гостиную, вижу, как Майри что-то бормочет Бриди, а та яростно мотает головой. При виде меня они поднимают глаза, замолкают, и мне кажется, что их лица немного насторожены. Обе тут же расплываются в улыбках, слишком широких, чтобы быть искренними.
Мне приходит в голову мысль, что собрать воедино историю моей матери – и теперь не такое уж плёвое дело.
Флора, 1942
– Они добрались благополучно! Они уже на обратном пути! – сияя от счастья, Бриди сообщила радостную новость Флоре и Майри. Старший лейтенант, работавший на радиостанции, сказал ей, что первый из конвоев, вышедших из залива Лох-Ю, дошёл до Мурманска, пройдя узкий морской коридор между арктическими льдами и северным мысом Норвегии, не столкнувшись с врагом, ни с подводным, ни с небесным.
– Ещё рано говорить о благополучии, пока они не окажутся в полной безопасности, – заметила Майри, не желая радоваться раньше времени, пока собственными глазами не увидит корабли в гавани.
– Да, но он сказал, что они уже почти южнее острова Ян-Майен. Если и дальше будет такая погода, они вернутся в течение недели. И теперь они подходят достаточно близко к Исландии, чтобы наши линкоры могли их защитить. Немцев это тоже должно остановить.
Флора сунула руку в карман кителя, где хранила брошь, когда была на дежурстве. Эта брошь связывала её с Алеком, пока он был там, в неумолимом море, и Флора держалась за неё, как за спасательный круг. Впервые за месяц она ощутила прилив надежды, и ей стало чуть легче дышать при мысли о том, что скоро он вернётся домой.
$
Казалось, Алек целую вечность сходил с корабля, когда «Боец» наконец-то пришвартовался у пристани в Меллон Чарльз. Флора только что отработала смену и стояла на мокром песке пляжа, ожидая, когда Алек наконец появится, когда команда экипажа наконец закончит свои дела и остановит корабль.