стихотворение. Мы забыты на земле, и только ход небесных тел напоминает нам о… О чём-то он нам напоминает… Впрочем, все стихи напоминают нам о любви», — рассудил штурман. — «Но эту тему лучше оставить кому-то другому».
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
03 марта 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-03-04)
Police Officer: Sir, are you classified as human?
Korben Dallas: Negative, I am a meat popsicle.
Вот у меня возник вопрос по порядку ведения разных социальных сетей.
Я не понимаю, что делать с красивыми девушками, набивающимися ко мне в друзья.
С одной стороны, очевидно, что это боты.
Всякий стареющий мужчина, трезво оценивающий своё финансовое состояние, должен понимать, что романтическая составляющая из этого события исключена.
Нет я помню фильм про одного антиквара, но и там это всё для стареющего мужчины дурно закончилось.
То есть, если судьба подпихивает тебе резиновую или электрическую женщину, то нужно просто не обращать на это внимания.
С другой стороны — среди них может оказаться честная аспирантка студентка, пишущая работу по моим книгам (один раз случилось).
Кстати, отечественные электрические женщины считают необходимым в анамнез записать неясный факультет МГУ. Причём я видал выпускниц МГУ куда менее связно говорящих. А работали, не постесняюсь это сказать, в налоговой инспекции № 46.
Оттого формальных претензий к искусственному интеллекту этих женщин им. Тьюринга у меня нет.
Но заниматься каждый раз расследованием — унизительно.
Я по скорбной мой лени добавлял всех, но некоторые норовят меня подписывать на видеосообщества.
Вычистить их по этому признаку проще, чем фильтровать на входе.
Механизм я пояснил — в facebook проще добавить всех, кто стучится в ворота.
Мотив тут простой —
А) В facebook ленту комфортно не выстроишь, Цукерберг уже позаботился о её максимальном неудобстве, так что всё равно то, что ты будешь видеть — случайно.
Б) Наводить справки, разглядывать статусы — утомительно, а ведь милый человек твоего детства, интересный сам по себе может оказаться производителем двух пошлых открыток в неделю.
В) Я ничего не пишу под замком, вообще, исхожу из того, что настоящий писатель должен стоять голенький и зябко дрожать на снежном ветру, как японские обезьяны. Вдруг ему тогда принесут плюшек и одеялко.
Г) И не я один такой! Оттого, я как правило обнаруживаю в друзьях у женоботов пару-тройку приятелей. Ну, правда, некоторые хотят их сводить в ресторан, но, по-моему, это экономнее, чем вести туда живую девушку.
Вот на сайте "Одноклассники" было веселее — я туда давно не заглядывал, а заглянув, убедился, что мне поставили разные оценки полсотни электрических женщин и нашли меня крайне годным.
В Живом Журнале этого меньше, но тоже есть.
Ergo — я обнаруживаю у женоботов стабильно пять шесть знакомых в списке друзей. Нет, некоторые, правда, с ними пытаются познакомиться поближе, но со стареющими мужчинами это вообще бывает.
Тут, конечно, можно было заняться прикладной антропологией, разобраться, есть ли Закон у этих существ. Закон Ома, к примеру.
Но антропоморфизм ужасно утомителен.
Нет беседы я вёл, правда у меня было впечатление, что в самы решительный момент момент пришёл надсмотрщик (там наверняка ходят такие, как на галерах), и смотрят, как дело идёт, ну там пора ли просить кинуть денег на телефон, и если что не так, без объяснений выдёргивают у электрической женщины кабель из спины.
Впрочем, письмо Татьяны предо мною; его я свято берегу.
Извините, если кого обидел.
04 марта 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-03-06)
Писатели — все изрядные путаники, знаю по себе..
Всякий — дипломированный патентованный пиздострадалец.
Все писатели таковы. Просто тут я не удивлён, потому как в том романе, что я читал — герой (от лица которого велось повествование), был пиздострадальцем, а роковая красавица была богата, да к тому же работала на спецслужбы. А это звоночек — я сам как-то хотел написать такой роман, а потом понял, что если напишу, то потеряю самообладание и начну ныть.
Извините, если кого обидел.
06 марта 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-03-08)
Социальные сети вообще, и фейсбук в частности — зеркало всех русских революций, да и, собственно, человеческой жизни.
В этом же зеркале отражается и судьба написанного текста, то есть — изречённой мысли.
К примеру, автор пишет прозу (да, так чаще всего и бывает, у поэтов обычно свои норки) и выкладывает текст в свой facebook.
Но прозы его никто не читает, потому что так устроен фейсбук.
Нет, раньше в Живом Журнале авторы что только не делали — плодили ботов, что их комментировали, участвовали в каких-то рейтингах — суетились, одним словом. В facebook'e суетиться бессмысленно — там хуй проссышь, как устроен тот алгоритм, который решает показывать или не показывать этот текст не то что публике — друзьям и подписчикам.
Будто сумасшедший издатель вдруг передумал и решил отправить весь уже отпечатанный тираж под нож.
Я общался с издателями, и доложу вам, что такие случаи крайне редки.
Всё-таки издатели по-своему рациональны.
А вот facebook рационален, как сама жизнь — безжалостно и равнодушно.
На самом деле, тут есть интересный повод для размышлений.
Система Общественного договора писателя с обществом сейчас другая, нежели, чем в то время, когда литература-общественный-институт набрала свой символический капитал.
В старой ситуации, когда две трети населения были неграмотными, то запрос на производство-чтение был один, а сейчас — другой.
При этом (это уж если продолжить тему спорта), была показательная история с чиновником высокого ранга, чуть ли не министром спорта, который сказал (когда очередных наших соотечественников засудили на какой-то очередной Олимпиаде), что, дескать, тогда нам нужно побеждать с отрывом не в две сотых секунды, а в минуту, чтоб никто рот на нас не разевал.
Понятно, что этот чиновник был некомпетентен, он не догадывался, что с шестидесятых годов счёт идёт на десятые доли секунды и сотые, потому что предел выбран.
В литературе мы имеем довольно схожую ситуацию — грамотность повысилась, писать стали все и мы имеем не несколько [десяток] вершин, а несколько [десятков тысяч] равноправных текстов,