автомастерских. И всегда в их семье считалось само собой разумеющимся, что Сайко продолжит традицию, начатую ещё его прадедом. «Ты не представляешь, как тебе повезло, — говорил отец. — Другие будут ломать головы над тем, как устроить свою жизнь. Будут пробовать, падать, вставать… или не вставать. А перед тобой уже лежит ровная дорога».
Он говорил с Сайко, как со взрослым. Но дети есть дети. И подростки есть подростки. Им не хочется ровной дороги, им хочется жизни. И Сайко поступил на факультет электроники и вычислительной техники.
Почему-то он думал, что будет легко. Достаточно объявить о своём решении — и отец пожмёт ему руку, скажет, что гордится им… Но к тому террору, который на него обрушился, Сайко оказался не готов.
Ко второму курсу он чувствовал себя полнейшим ничтожеством, заблудившимся в тёмном лабиринте. Начал пить, успеваемость скатилась и встал вопрос об отчислении. «Ну и пусть, — думал Сайко. — У меня всегда остаётся ровная дорога».
Потом он понял, что непрестанные моральные атаки отца сделали своё дело. Сайко сам подсознательно саботировал свой выбор, сам толкал себя к выводу: он ничто без семейного бизнеса, другого пути нет. Вот видишь, Сайко, как тебе плохо на этом пути? Видишь, как у тебя ничего не получается? Дальше будет только хуже. Это — сопротивление среды. Воробьи не летают через океаны. Птицы не плавают в море. Кролики не охотятся на газелей. У каждого своя судьба, предначертанная ещё до рождения. Не хочешь сгинуть — не борись с судьбой. Давай, Сайко. Ты знаешь, что нужно делать. А эти свои электронные причуды… оставь их в качестве хобби. Поверь, так тебе же будет лучше.
Так бы всё и закончилось, если бы как-то утром в постели Сайко не оказалась Масами.
Он не помнил даже как познакомился с ней вечером. Тем более не помнил, что было или не было у них ночью. Просто, открыв глаза, увидел обнажённую девушку, которая, придерживая левой рукой запястье правой за спиной, стояла возле кровати и разглядывала висящий на стене рекламный плакат «Танака-сервис». Ровная дорога, мчащийся по ней спорткар и — слоган: «Работаем так, чтобы у вас не было причин возвращаться!»
— Интересное дизайнерское решение, — похвалила девушка, почувствовав, что Сайко проснулся. — Шучу, это бред. Зачем ты повесил дома рекламный плакат?
И Сайко рассказал ей всё. Не сразу, конечно. Постепенно. Масами внимательно слушала. И чем больше он говорил, чем дольше она слушала, тем яснее делалось, что любовниками они не станут.
Но когда Сайко закончил рассказ, заговорила она, и её слова изменили его жизнь. Масами сорвала плакат со стены и велела повесить на его место лист с надписью: «Чувство вины — это что-то, нужное кому-то другому».
— Ты ни в чём не виноват. Никто ни в чём не виноват. Каждому дана своя жизнь, и каждый за неё в ответе. Проблемы начинаются тогда, когда кто-то берёт на себя больше. Или отказывается тащить своё. Пока внутри тебя живёт чувство вины, тебя любой может схватить за яйца и потащить туда, куда ему угодно.
Сайко смотрел на смятый плакат. Масами коснулась его плеча:
— У тебя нет причин возвращаться.
Он пошёл в кухню и включил чайник. Вернулся в комнату, чтобы спросить, что она будет — чай или кофе — и обнаружил, что комната пуста. Позже он поселил в своём воспоминании чуть слышный хлопок двери сквозь шум воды, льющейся внутрь чайника.
Позже он поговорил с каждым, кто пил с ним в баре тем вечером.
— Масами? Какая Масами? Ты о чём, друг, мы сидели мужской компанией!
А теперь Сайко бежал по тёмным коридорам, сжимая в правой руке светящееся кольцо кнута.
Он не позволит чувству вины разрушить его жизнь. Не позволил тогда, не позволит и теперь.
Давно утих звук шагов, давно потерялся правильный путь. Но Сайко продолжал бежать, шагами заглушая вопящее внутри отчаяние.
Очередной зал, произвольно выбранный туннель и… Сердце зашлось в сумасшедшем ритме: впереди совершенно отчётливо вырисовывалась фигура.
— Райми! — крикнул Сайко и побежал ещё быстрее.
Это точно был не здоровяк Майлд. Значит, Райми вырвалась, умница, и…
Он остановился, едва не сшибив её с ног, и несколько секунд хватал воздух ртом, не в силах произнести ни звука. Потом выдавил:
— Ты?
— Я? — Илайю как будто озадачила такая постановка вопроса. — Я…
— Где Райми?
Сайко даже не думал о том, что Илайя может быть не в курсе, что найти её — само по себе радость в таком месте, как это. Он был слишком разгорячён погоней и не хотел останавливаться, пока не увидит Райми.
Илайя это поняла. Она схватила его за руку и потянула за собой.
— Недалеко. Идём!
— Точно? Ты её видела? — тяжело дыша, спрашивал Сайко.
— Нет.
— Тогда откуда?
— Мышь. — Илайя, повернув голову, улыбнулась. — Я — Мышь.
— Да… Прости, я и забыл.
Сайко позволил Илайе вести его сквозь лабиринт.
36. Мёртвые
— Пусти! Отпусти меня, Майлд, чёрт тебя подери!
Когда он послушался, это оказалось полнейшей неожиданностью. Райми вскрикнула, ударившись обо что-то копчиком, и с удивлением обнаружила, что сидит… на столе.
Она завертела головой. Это была комната. Такая же комната, как на первом уровне Места Силы, даже телек на стене такой же, показывает помехи.
Майлд, тяжело дыша, склонился рядом с Райми, упираясь кулаками в стол.
— Какого хрена творится? — Райми отодвинулась подальше; ноги у неё так тряслись от пережитого испуга, что бежать она бы просто физически не смогла, да и куда — не знала. — Майлд? Ты что — жив?
— Нет, — глухо буркнул тот. — Я умер.
— Очень смешно!
— Рад за тебя. Только я вот ни разу не шучу. — Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Ты ещё не поняла?
Она попыталась отодвинуться ещё дальше, но рука наткнулась на пустоту. Райми вскрикнула, повалилась вправо, но Майлд схватил её и подвинул обратно. Как куклу.
— Слушай, я не могу спасать твою хорошенькую попку так часто, — сказал он. — Будь добра, заботься о ней хоть чуть-чуть сама. Помни, каким сокровищем обладаешь.
— Отвали от меня! — Райми спрыгнула со стола. — Что ты несёшь? Что я должна понять?
Она пока не понимала даже, надо ли ей бояться. Майлд был самым обычным. Настоящим.
— Мы все