же и любой поступок может привести к победе. Или к смерти. Или к чему угодно.
— А как насчёт свалить отсюда? — Крейз указал через плечо большим пальцем на призывно переливающиеся Врата. — Может быть, этот поступок приведёт тебя к победе?
— Нет, он мне не нравится.
Показалось, в глазах Крейза мелькнула ярость. А потом оказалось, что не показалось.
— Ну, ты выбрала, — прошипел он и прыгнул.
Только это уже был не Крейз. На Илайю летел, выставив четыре лезвия вперёд, нюхач.
С оглушительным визгом Илайя выпустила когти и замахала ими. Помогло ей не иначе как чудо. Первым же ударом, пусть и не режущей стороной, она отвела два лезвия в сторону, и траектория полёта нюхача изменилась. Вторым ударом, другой рукой она глубоко порезала мелкому уродцу спину.
Нюхач врезался в стену, отскочил, упал, задёргался.
Илайя, широко раскрыв глаза, смотрела, как отвратительное чудовище пытается подняться. Под ним росла лужица крови.
Там, в том месте, где она жила до Места Силы, иногда подобным образом развлекались плохие. Они вытряхивали из колясок инвалидов и заставляли ползать.
Что-то замкнулось, закоротило у Илайи в голове, и она, завизжав, побежала прочь. Подальше от этого звука, от этого зрелища, от воспоминаний и страхов, от боли и сомнений.
Бренчание лезвий о бетонный пол нагнало её в зале. Илайя, не оборачиваясь, метнулась в первый попавшийся туннель, и там звоном заполнилось всё пространство. Сколько их неслось вслед за нею? Десяток? Два? Да какая разница! Одна Илайя даже с единственным нюхачом не совладает никогда в жизни!
А она осталась одна. Совершенно одна в месте, в котором нельзя находиться. Что ещё хуже — она разозлила это место, и теперь оно её не отпустит.
Илайя неслась изо всех сил, хватая ртом воздух, и ей казалось, будто она слышит за спиной дыхание бегущих нюхачей, могла вообразить, как раздуваются их ужасающие ноздри от жаркой гонки.
Быстрее, ещё быстрее!
Но быстрее уже не получалось, Илайя неслась на пределе возможностей.
Туннели сменяли друг друга, абсолютно одинаковые. Если хоть в одном из них кто-то выскочит навстречу — это будет всё, конец. Илайю погребёт под собой лавина нюхачей, и она ещё долго будет чувствовать, как их жуткие лезвия вонзаются в её беззащитное тело.
Как дохлая кошка, которую терзают вороны.
Что-то чиркнуло по волосам, и Илайя, издав хриплый крик, прыгнула. Она выскочила из очередного туннеля и как только приземлилась, в неё врезались справа.
— Сюда! — ударил в ухо знакомый голос, и Илайю буквально швырнули в следующий туннель.
— Сиби! — выдохнула Илайя, повернувшись.
Сиби встала лицом к нюхачам и выставила перед собой ладонь. Красный импульс сорвался с неё и ударил. Илайя услышала дикий визг — похоже, преследовали её не только нюхачи, но и сирины. Сиби выстрелила ещё раз и повернулась к Илайе.
— У меня на хвосте Кинг…
С оглушительным грохотом обрушилась стена, отделив обеих от зала, в котором они только что столкнулись.
— А, нет, ничего, — беззаботно сказала Сиби. — Господи, монохромная, это правда ты?
— Я! — всхлипнула Илайя и порывисто обняла Сиби.
— Ну-ну. — Та похлопала её по спине. — Всё закончилось.
— Нет, — шепнула Илайя ей на ухо. — Началось.
Откуда-то издалека послышался мерный рокот. В нём мерещилось что-то даже умиротворяющее, напоминающее мурчание кота. Если бы не понимание, что это оглушительно ревёт нечто огромное. Просто оно пока ещё далеко.
Акт 4
Словно корабль, что, вперед окованным пущенный носом,
Воды браздит, гребцов вспотевшими движим руками,
Зверь тот, волны погнав налегающей грудью, настолько
Был уже близок от скал, насколько пращой балеарской
Кинутый может свинец, крутясь, пролетать по пространству.
Юноша, в этот же миг от земли оттолкнувшись ногами,
Ввысь полетел, к облакам, — и едва на морскую поверхность
Мужа откинулась тень, на тень зверь бросился в злобе.
Овидий «Метаморфозы»
34. Картинка в голове
«Крейз. Как я мог забыть?!»
Сайко вскочил, поражённый этой мыслью, как молнией.
Что-то подобное он испытал, впервые проснувшись в Месте Силы, когда не сумел вспомнить собственного имени. Страх. Отчаяние. Злость.
Что-то влезло к нему в голову и изменило память. Если оно умеет так, то что ещё оно может? Изменить его мысли? Принципы?
— Сделать меня убеждённым гомосексуалистом, — пробормотал он.
— Я буду стараться, — сказала Райми. — Сейчас мы как раз на третьем пункте моего дьявольски хитрого плана.
— Извини, мысли вслух, — махнул рукой Сайко.
— Да, прости, у меня то же самое…
Они посмотрели друг другу в глаза и одновременно рассмеялись. Сайко привлёк Райми к себе, обнял.
Смех утих. Райми долго прерывисто вдохнула:
— Как же мне задолбалось чувствовать себя марионеткой.
— Не то слово, милая. Не то слово. — Сайко погладил её по голове. — Так. Ладно, давай разбираться. Где мы и какого хрена?
Райми отстранилась, окинула взглядом зал, в котором сходились туннели.
— Не похоже на Канзас.
— Да и слава богу, — фыркнул Сайко. — Никогда не понимал этой романтики навозной вони.
— Просто ты не ковбой. Есть идеи, куда пойдём?
Сайко секунду подумал, крутя головой.
— Предлагаю разделиться. Ты — туда, я — туда. Так мы скорее обойдём все туннели.
Райми приподняла бровь:
— Издеваешься?
— Леди, от вас ничего не скроешь. Ладно, пошли просто куда-нибудь и поставим отметку. Когда я говорю «поставим отметку», я имею в виду, что это сделаешь ты. Мой инструмент для такого слишком мягкий.
— Парень мечты, — вздохнула Райми и достала кинжал. — Держи наготове свой мягкий инструмент.
* * *
Они поочерёдно прошли все восемь туннелей, сходящиеся в зале, и вернулись. В конце каждого туннеля был точно такой же зал, как тот, в котором они появились.
— Так, — сказала Райми, сделав засечку на последнем туннеле. — Каков следующий шаг?
Сайко думал, кусая губы. Больше всего его раздражало, что Райми смотрит на него в ожидании решения. С чего бы это решать должен он? Он никогда не собирал пятёрку, не был командиром. Не то чтобы не было такой возможности — была, и не одна. За ним пошли бы многие на первом уровне. И командовать Сайко умел, не стал бы мямлить, как некоторые, вроде Данка.
И всё-таки командование было ему не по душе. Из-за ответственности. Быть под чьим-то началом, свободным (относительно)