— Ты права, мне здесь не нравится, — ответил Эрик, — но умер дядя Гарольд. Он умер три недели назад.
— Не может быть! — воскликнула Виолетта. — Наверное, я пропустила некролог в «Таймсе». Я всегда забываю читать этот раздел. Итак, он наконец умер. Мы думали, он доживет до ста лет.
— Он умер через два дня после того, как ему исполнился девяносто один, — сказал Эрик. — Не могу сказать, что я очень огорчен — старик прожил долгую жизнь.
— Огорчен! — усмехнулась Виолетта. — Он был таким противным, таким мелочным, что, думаю, никому и в голову не придет делать вид, будто он охвачен глубокой скорбью. Но какое отношение его смерть имеет к твоему появлению здесь?
— Дело в том, что он назвал меня своим наследником, — извиняющимся тоном проговорил Эрик.
— Своим наследником? — переспросила Виолетта. — О, Эрик, я так рада.
— Мне пришлось приехать, чтобы проконтролировать продажу его дома в Ницце, — объяснил Эрик. — У меня нет никакого желания оставлять этот дом себе — так сложно иметь дело с иностранными поверенными при оформлении дома во владение.
— Эрик, значит, у тебя теперь есть Медуэй-парк!
— Да! Мне он всегда нравился, но я даже предположить не мог, что когда-нибудь стану его хозяином.
— Я так за тебя рада, — сказала Виолетта. — Несмотря на отвратительный характер дяди Гарольда, тебе всегда нравилось приезжать туда. И даже несмотря на то, что во все времена года, даже летом, в доме было холодно как в леднике. Ради Бога, Эрик, проведи туда отопление и оборудуй еще пару ванных комнат.
— Я так и собираюсь, — согласился Эрик. — В следующем году там будет хорошая охота.
— Охота? — не сразу сообразив, удивилась Виолетта. — Ах, да, куропатки! И утиная охота будет великолепной, не правда ли? Тебе очень понравится быть сквайром! Ты наверняка станешь толстым и напыщенным.
— Я не стану толстым, — запротестовал Эрик. — В поместье очень много работы. Все в полном запустении, старик не тратил деньги даже на ограду и егерей. Там многое нужно сделать.
— Ну, уж эта работа тебе по душе, — засмеялась Виолетта.
Она вспомнила огромный особняк в Норфолке с пятью тысячами акров охотничьих угодий и подумала, что исполнилась заветная мечта Эрика, который именно таким образом представлял себе рай на земле. Он терпеть не мог Лондон и их пятиэтажный особняк на Парк-Лейн, который ей так нравился. Он ненавидел балы, концерты и театры, которые она считала неотъемлемой частью своего существования. Он весь год жил ради того момента, когда он сможет уехать из города и насладиться охотой и рыбалкой.
Охота и рыбалка были единственными темами разговора, которые представляли для него интерес, и все попытки заставить его говорить о других вещах терпели неудачу. Да, Эрик будет счастлив в Норфолке. «Дом очень красив, — подумала Виолетта, — он будет просто прекрасен, если на него потратить деньги. Надо заново обставить кабинет. Новые шторы и ковры полностью изменят его облик, нужно обязательно везде развесить картины, расставить всякие безделушки. Еще мне придется…»
Виолетта заставила себя остановиться. И что это она начала строить всякие планы, если дорога в Медуэй для нее закрыта! Она навсегда рассталась с Эриком — именно так она и сказала ему, когда покидала их дом в Лондоне. Но никакая женщина не сможет удержаться от того, чтобы помечтать, как она будет переделывать и обустраивать такой прекрасный особняк, как Медуэй-парк.
— Я очень рада за тебя, — еще раз повторила Виолетта, делая ударение на слове «тебя».
— Я еще кое о чем хотел поговорить с тобой, — сказал Эрик, бросая на нее робкий взгляд.
Странное выражение, появившееся на его лице, заставило ее затаить дыхание. «Он хочет жениться», — подумала Виолетта, и, к ее огромному удивлению, эта мысль огорчила ее. «Но ведь нет никаких причин, которые помешали бы Эрику еще раз жениться», — сказала себе Виолетта. Она твердо заверила его, что, если ему понадобится свобода, она не будет возражать и даст ему возможность оформить развод официально.
— Незачем без особой надобности устраивать скандал, — сказала она Эрику, когда уходила с Парк-Лейн. — Я не собираюсь сейчас выходить замуж, и я предлагаю, чтобы мы сохраняли наш прежний статус, пока у меня не появится такое желание. Конечно, пойдут сплетни, но разве нас должно волновать то, что скажут люди?
Тогда Эрик согласился с ней, как всегда во всем соглашался. Для нее развод был связан только с ее желанием. Сейчас же, как видно, обстоятельства изменились.
— В чем дело? — спросила Виолетта, удивленная тем, что ее голос звучит твердо.
— В Олвине, — ответил Эрик.
— В твоем брате? — переспросила она.
— Да, — подтвердил он. — Он уехал на большое сафари в Африку, а теперь сообщил мне, что не собирается возвращаться в Англию. И все из-за его чертовой жены. Ты помнишь Веру? Они никогда не были хорошей парой.
— Естественно, я помню Веру, — сказала Виолетта. — Я всегда считала ее глупой и недалекой. И что же такого она натворила, что могло так расстроить Олвина?
— Она сбежала с каким-то актером, — объяснил Эрик — Отвратительным длинноволосым типом, который декламирует Шекспира. Он самый настоящий отщепенец, но Вера ничего не желала слушать, и Олвин развелся с ней.
— Мне кажется, это лучшее, что он мог сделать, — заметила Виолетта.
— Я так и думал, что ты это скажешь, — проговорил Эрик — Но, как ни печально, у них остались дети.
— Я забыла о них, — призналась она. — Их, кажется, трое?
— Двое, — поправил Эрик. — Мальчику семь, а девочке пять. Я собираюсь взять их на воспитание.
— Что сделать? — не веря своим ушам, переспросила Виолетта.
— Взять их на воспитание, — повторил Эрик. — Они будут жить со мной. Олвин назначил меня их официальным опекуном.
— Эрик, что ты будешь делать с двумя детьми? — воскликнула Виолетта.
— Между прочим, я очень рад, что они будут со мной жить, — ответил Эрик с беспечным видом, скрывавшим его смущение. — Я научу мальчика ездить верхом — он очень отважный паренек. Не удивлюсь, если окажется, что он умеет хорошо держаться в седле. Потом научу его стрелять. Девочка очень миленькая и почти копия моей матери. В один прекрасный день она может стать настоящей красавицей.
В его тоне слышалась гордость, и Виолетта смотрела на него с удивлением.
Внезапно она поднялась и, подойдя к двери на балкон, встала спиной к Эрику. Именно этого он всегда хотел и об этом мечтал в течение всех лет их совместной жизни: о доме, в котором слышны детские голоса. Он никогда ни единым словом не упрекнул ее, ничем не проявил своего разочарования, когда узнал, что она не может родить ему ребенка. Доктора вынесли свой приговор: у нее никогда не будет детей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});