Борт, в соответствии с графиком, спокойно поднялся в воздух. Два часа полета прошли незаметно и вот мы уже спокойно садимся в Крымске Краснодарского края. По всему получалось, что я постепенно приближался к родному городу, откуда моя семья переехала еще семьдесят седьмом, а после эвакуации Припяти в восемьдесят шестом, вновь вернулась обратно.
Выгрузились, построились.
Снова ощутил запах перегретого масла, авиационного топлива… Климат тут отличался от Киевского — было значительно теплее, но ветренее. Погода была относительно хорошая, грело солнышко.
— Савельев, Иванец! — черт, кажется, майору нравилось озвучивать наши фамилии именно в таком порядке. — Чего встали? Марш туда! Сейчас оформим документы и на автобусе отправимся в сторону Краснодара. Шевелитесь, чего как сонные мухи?!
— Ну… Чего он раскомандовался? — возмутился Гена, закидывая на плечо вещмешок.
— Может потому, что военный? — усмехнулся я. — И ты теперь военный. Вот и привыкай. Следующих два года будет именно так.
— Тоска,– протянул Генка, при этом широко зевнув. — Я, конечно, и раньше знал, что ничего интересного в армии нет, но чтобы настолько… Тьфу! И за что мне так повезло?!
— Да погоди ты, мы еще даже до «учебки» не доехали, а ты уже выводы делаешь. Наслаждайся, тебя еще ничем не озадачили. Вот потом будет не до раздумий.
— А никаких выводов я и не делаю. Мне вся эта армия до одного места. И вообще, я домой уже хочу.
— Понимаю. Вот через семьсот тридцать дней и поедешь.
От моих слов Иванец даже побледнел. Семьсот тридцать дней — это до хрена…
Наш «двести пятидесятый Икарус», ждал на примыкающей к взлетной полосе дороге. Здесь было что-то вроде контрольного пункта, хотя по факту — смотреть не на что. Я быстро сообразил, почему автобус подогнали прямо сюда — идти по всей территории до границы пришлось бы почти пять километров… И это при том, что дорога петляла как по лесу.
Помимо нас троих, в Краснодар собирались еще двадцать человек, но куда именно я не спросил. В любом случае, такие как мы — явно привилегированные. Загрузив багаж, я бухнулся в кресло, рядом приземлился Иванец. Он теперь повсюду ходил со мной как привязанный. Каламбур был еще и в том, что он по-прежнему считал себя старшим и самым умным, но при этом понятия не имел как себя вести. Пару раз он пытался вылезти вперед и вставлять умные фразы, но его либо игнорировали, либо осаждали на место. Особенно он старался при виде майора, но тщетно. Он уже выбрал меня и его все устраивало. Генка как-то обиделся и немного замкнулся, хотя своего отношения не поменял.
Не теряя времени, старший полетной команды провел проверку и отбор личного состава, затем сверился со списком и дал добро на отправку. Через минут пятнадцать автобус покинул территорию аэродрома. В сам город Крымск заезжать не стали — сразу выехали на объездную, взяв направление в сторону столицы Краснодарского края.
День выдался крайне насыщенный — уже перевалило за вторую половину дня. Эмоций, да и беготни хватило, чтобы молодой организм затребовал вынужденный отдых. У меня ж еще и ночь была почти бессонной… Так и получилось — сам не заметил, как вырубился. Сколько я спал, не знаю, но снился мне странный сон.
Какие-то темные технологические туннели затянутые дымом, проходы и коридоры. Откуда-то сверху сыплются искры, стекают струйки воды по стенам. Потолок весь в трещинах, отчетливо воняет пылью и жженым металлом. В какой-то момент я даже уловил кисловатый привкус на языке.
— Радиация! — пробормотал я, прекрасно осознавая, что это значит.
Вообще, все знают, что радиация без запаха, не имеет ни цвета, ни вкуса. Ее никак не увидеть, если нет дозиметра. Конечно, в темноте, при значимых цифрах, можно различить голубоватое свечение, но об этом знают только специалисты. Неподготовленный человек, без осмотра толкового врача, вообще не поймет, на что смотрит и почему вдруг его начало тошнить и выворачивать наизнанку.
Все вокруг гудело, шумело. Слышался отчетливый звук пожарной тревоги.
Я растерянно шел по этим туннелям, иногда натыкаясь на завалы и разорванные трубы. Останавливался, смотрел по сторонам. Отчетливо чувствовалось — здесь произошло что-то ужасное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Неожиданно, из-за угла выскочил человек в грязном, покрытом сажей белом халате. Волосы растрепаны, лицо мокрое от пота, на щеке кровоподтек. Он остановился, схватился за живот, затем, прямо на моих глазах его стошнило.
Чуть оправившись, он взял в руки висящий через плечо дозиметр. Я хорошо увидел, как стрелка прибора колебалась почти в самом крайнем положении — свыше тысячи рентген. Человек судорожно выдохнул, затравленно осмотрелся по сторонам, затем бормоча что-то невразумительное, бросился мимо и скрылся в темноте.
Место было характерным и говорило только об одном — я где-то в подвальных помещениях четвертого энергоблока. Это что, продолжение того сна с пожарными, что явились на ночной вызов? Получалось, что я был простым наблюдателем — лично лицезрел то, чего еще не произошло. И это было по-своему странно.
Неторопливо двинулся дальше по коридору, метров через пятнадцать я свернул за угол. Здесь разрушений было еще больше. Стало ощутимо жарче. Справа лежала наполовину вырванная из стены массивная дверь, выкрашенная желтой краской. На ней какие-то надписи выполненные красной краской.
Эта часть коридора пострадала особенно сильно. Я двинулся еще дальше и увидел широкий проход — там что-то горело. Все было заполнено каким-то странным дымом. Видимость плохая, но кое-что различить было можно.
Сам не зная зачем, направился туда и оказался в объятом пламенем и заваленным обломками реакторном зале четвертого энергоблока. Всего в двадцати метрах от меня, среди ужасных завалов, в зияющей яме прямо на ребре лежала крышка реактора, из которой во все стороны торчали деформированные ТВЭЛы. Зрелище просто невообразимое, еще и потому, что хорошо знал, на что именно я смотрю.
Поднял голову вверх и помимо пламени и густого поднимающегося вверх дыма, я разглядел звезды…
Неожиданно, я резко проснулся от того, что Генка толкнул меня локтем в ребра.
— А, что?
— Хватить бурчать. Приехали почти.
Я тряхнул головой, дернул шторку и выглянул в окно. Ожидал увидеть строения, здания, тротуары… Однако ничего этого не было — автобус двигался по односторонней асфальтированной дороге. Краснодара не было и в помине. Что за ерунда, где мы?
Внутренне я уже настроился, что меня будут обучать в центре города, возможно, будут увольнения. Я смогу пробежаться по особо памятным местам, по ностальгировать. И тут на тебе — удар под дых. Нас привезли куда-то не туда? Что за дела?
К слову сказать, народу в автобусе поубавилось.
— Что-то я не вижу Краснодара… — пробурчал я, взволнованно вертясь по сторонам. — Тут вообще ничего кроме полей нет! Где город?
— А зачем он тебе? — подал голос наш майор, который непонятно как, оказался в кресле за нашими спинами.
— Мне ни зачем, — пробормотал я. — Но вообще, хотел на город посмотреть. Вы ж сказали, что в Краснодаре будем служить, разве нет?
— Савельев, жаль тебя разочаровывать, но сама «учебка» находится не в Краснодаре, — майор что-то читал среди вороха бумаг. — Вы же не курсанты, не на офицеров будете учиться. У вас все куда проще.
— А где же учебка-то? — насторожился я, ожидая услышать что-то совсем неприятное.
— В поселке «Молькино», в сорока километрах от города. Ну, около того.
Я облегченно выдохнул. Знакомое место, бывал там на переподготовке. Точнее, буду. Году так в две тысячи шестом.
Автобус съехал с асфальта, перешел на раскатанную грунтовую дорогу. Мимо нас прополз заляпанный грязью «Т-72», а спустя минуту, промчалась пара «УАЗов». Я точно знал, что где-то в этом районе стоял учебный танковый батальон, а еще было крупное войсковое стрельбище.
Наш «Икарус» неторопливо полз по разбитой дороге еще минут двадцать. Наконец, он остановился перед контрольно-пропускным пунктом.